Узы крови

Глава 27

Окрестности Эрувиля. Обитель для душевно больных при храме Пресветлой Матери.

– Матушка?! – не веря своим глазам, ошарашенно воскликнула Валери.

Когда Макс перед своим отъездом на север предложил ей прокатиться за город, Валери с воодушевлением приняла его приглашение. Последнее время ей нечасто удавалось избавиться от неусыпного контроля, который установила над ней жена дяди, эта гадина Кэтрин де Грамон.

Но Макс смог легко договориться о прогулке с графом, и Валери наслаждалась хоть и временной, но свободой.

Стоит ли говорить, как она удивилась, когда узнала, куда везет ее Макс? Оказалось, что ему каким-то образом удалось подкупить настоятельницу обители, где содержалась Маргарита де Грамон, чтобы одна из дочерей смогла повидаться с матерью.

Сердце девушки от смятения и радости готово было выпрыгнуть из груди. Умом она, может быть, и понимала, что этот ее странный брат, рядом с которым она по-настоящему чувствовала себя защищенной, таким образом пытается привязать ее к себе, но в тот момент она была готова на многое, лишь бы снова после долгого времени увидеть любимое лицо матери.

И вот сейчас Валери смотрела на женщину, которую привели служительницы обители в отдельную комнату специально для беседы с ней, и с трудом узнавала в ней свою мать. Строгое серое платье, такой же строгий чепец мышиного цвета. Некогда черные пышные волосы побиты сединой и уложены в тугую скромную прическу. Потухший взгляд темных глаз на бледном осунувшемся лице. В худых пальцах потрёпанный томик Деяний Пресветлой… Куда подевалась блистательная и гордая Маргарита де Грамон? Та, которой все восхищались и завидовали на балах? О, бездна, что же они с ней сделали?

– Валери? – в глазах матери загорелась искра узнавания. – Детка, это ты?

Не в силах более сдерживаться девушка со слезами на глазах бросилась в объятья своей матери. Захлебываясь от горечи и обиды, она прижалась к Маргарите, при этом почувствовав, как она похудела за это время.

– Ну же, девочка моя, – приговаривала Маргарита де Грамон, гладя по волосам свою дочь. – Успокойся, дорогая. Не пристало виконтессе показываться в высшем свете с опухшим от слез лицом.

– Матушка… – приглушенно выдохнула Валери. – Они сказали, что вы никого не узнаете… Подлые негодяи и лгуны…

– Что ты такое говоришь, милая? – удивленно произнесла Маргарита. – Конечно же, я всех узнаю.

– Да-да, – отстранившись от матери, произнесла Валери, торопливо вытирая слезы. – Теперь я вижу, ты при памяти и в своем уме! Графине де Грамон не место в этой жуткой обители.

Девушка окинула темные каменные стены и мрачные образа Пресветлой, с укором глядевшие сейчас на этих двух смертных.

– Все верно, милая моя, – тут же произнесла Маргарита. – Передай своему отцу, чтобы он прислал за мной карету. Мой пост закончен, и я могу возвращаться домой. У нас еще много дел. На носу подготовка к балу. Как думаешь, твои братья, наконец, определяться с выбором? Или мне самой придется искать им невест?

Счастливая улыбка постепенно сползала с лица Валери. Она начала неосознанно, медленно кивать на каждое слово матери, словно соглашаясь с ней. Но в то же самое время Валери почувствовала, как ее сердце сжалось от тоски и безысходности… Она вдруг поняла – той гордой Маргариты де Грамон уже давно нет. Она умерла вместе со своим мужем и любимыми сыновьями. Вместо нее осталась лишь ее оболочка со старыми воспоминаниями…

– Но где же твои сестры? – спросила Маргарита. – Почему они не с тобой?

– Они остались дома, – безжизненным голосом произнесла Валери и зачем-то соврала: – Они готовятся к приему, который ты организовываешь.

– Какие умницы, – покачала головой графиня. – Я всегда говорила, что тебе нужно брать пример со старших сестер, милая.

Валери грустно вздохнула. А ведь они отказались от матери. Приняли волю дяди предателя. Покорились его жене…

– И как же ты тогда приехала? – спросила графиня. – Без сопровождения? Одна? Что подумают об этом в обществе?

– Нет, матушка, – ответила Валери. – Я не одна. Меня сопровождает брат.

– Анри здесь? – широко улыбнулась Маргарита. Ее старший сын был ее любимчиком. – Но почему же он не пришел? Или тебя сопровождает Филипп? Наверняка задержался, чтобы пофлиртовать с какой-нибудь молоденькой послушницей. Проказник! Теперь придется выслушивать претензии настоятельницы.

– Нет, матушка, – покачала головой Валери. – Меня сопровождает Максимилиан. Мой третий брат. Сын моего отца и Анны Ренар.

– Ах этот брат… – лицо Маргариты побледнело и разгладилось. Валери показалось, что она на мгновение увидела свою прежнюю мать.

– Держись от него подальше, дочь моя, – властным голосом произнесла графиня. – Он не тот, кем кажется. Если вся правда о грешках твоего отца выйдет наружу – быть беде!

– О чем вы говорите, матушка, – нахмурилась Валери.

Но та прежняя Маргарита исчезла. На ее место вернулась ее жалкая тень.

– Милая, – удивленно произнесла графиня. – Ты говоришь глупости. Анна Ренар давно умерла при родах, как и ее новорожденная дочь…

Спустя некоторое время, прощаясь с графиней, которую уводили послушницы обители, Валери обреченно думала, что болезнь ее матери не только не отступила, но и начала прогрессировать. Она даже начала путаться в своих собственных воспоминаниях…

Нортланд. Фьёрдград, столица Винтервальда.

Во Фьёрдграде, столице Винтервальда, куда наконец добралось наше посольство, царило радостное и праздничное оживление. Главные улицы от порта до дворца конунга заполонили толпы зевак, по всей видимости прибывших из разных уголков Нортланда, Вестонии, Астландии и других графств и баронств. На стенах домов висели разноцветные полотнища с гербами родов, которые будут участвовать в Испытании.

Наше посольство вызвало живой интерес у местных жителей. Яркие наряды, перья, дорогие доспехи и меха, драгоценности, ленты и кружева – простые северяне, одетые в обычную одежду, взирали на вестонских дворян с нескрываемым восхищением.

Синичка, моя лошадь, красавица белой масти, которую я выкупил у циркачей на эрувильском рынке, продававших ее на мясо из-за хромоты, чувствуя на себе внимание толпы, красуясь, начала кивать в разные стороны, будто приветствуя встречных. Благодаря моему лечению, от хромоты не осталось и следа. Так что Синичка отлично показала себя в пути.

Я, зная о холоде не понаслышке, загодя прикупил себе и своим людям добротную теплую одежду с минимальным количеством украшений, чем, кстати, заслужил презрительные взгляды и насмешки в свой адрес от дворян, сопровождавших принца Луи. Лишь добравшись до настоящего севера, они, кажется, начали понимать, куда попали. Если бы не целители и магические зелья, половину посольства мы бы растеряли еще на полпути к столице Винтервальда.

– Судя по выражению вашего лица, господин, складывается впечатление, что вы уже бывали здесь когда-то, – проследив за моим взглядом, произнес Жак, который ехал рядом со мной стремя в стремя. Нашим фургоном сейчас правил Гуннар, а Бертран сидел внутри и грелся у печки.

Мои теплые вещи и купеческий фургон, сперва вызывавшие смешки и подшучивания у знати, очень скоро стали предметом зависти. А Жан-Луи де Леви, с которым мы неплохо сошлись, стал моим частым гостем на привалах.

По левую мою руку на серой лошади ехал Люкас Девер, боевой товарищ Жака, который, после того как пришел в себя и окреп, попросился ко мне в услужение.

Мы с Жаком пока договорились не поднимать вопрос о корнях этого истинного. Иначе у Люкаса возникли бы вопросы. Несмотря на то, что Жак ручался за своего друга головой, мне сперва нужно было присмотреться к этому человеку. Так что о том, кто именно поставил его на ноги, Люкас не знал. Я, кстати, ни на миг не пожалел, что взял его с собой. Помимо громадного опыта в походной жизни, у Девера действительно был поварской талант. Хотя я понимал, в чем на самом деле его секрет. Люкас отлично разбирался в травах и мастерски использовал их, когда готовил еду. Вероятно, он был потомком каких-то лесных истинных.

– Не знаю, случалось ли с тобой такое… – ответил я Жаку. – Вроде бы находишься в новом месте, а в душе возникает такое чувство, что тебе уже все здесь знакомо. Вот и у меня так сейчас…

Я, конечно, лукавил. Я ведь действительно здесь уже бывал один раз. Только во сне… Эта широкая, мощеная грубым камнем дорога, ведущая в сторону порта. Эти дома со звериными черепами. Люди и, самое главное, вон те темно-желтые полотнища с черной кабаньей головой. Все это я уже однажды видел. И от осознания этого факта в моих жилах стыла кровь. Похоже, мой тайный покровитель, который забросил меня в это тело, решил, что так ему будет интересней наблюдать за моей последней жизнью.

Ветераны дружно кивнули.

– Да, со мной такое бывало и не раз, – подтвердил Люкас. – Особенно, когда пробую новые блюда.

– Кому что, а тебе лишь бы пожрать, – хохотнул Жак. При этом он весело подмигнул рыженькой молодухе, которая, раскрыв рот от удивления, во все глаза таращилась на наше посольство. Молодуха тут же зарделась и ответила смущенной улыбкой. Стоявший рядом бородатый здоровяк со звероподобной внешностью зло зыркнул в нашу сторону. Видимо, муж или брат.

– Ты давай тут поаккуратней, – предупредил я Жака. – Еще не хватало проблем с ревнивыми мужьями и злыми братьями.

– Мы в Нортланде, господин, – беззаботно усмехнулся Жак. – Эти дикари найдут к чему придраться и без повода. Они понимают только язык силы.

Я пожал плечами, мол, как знаешь – мое дело предупредить.

Нортланд… Я уже в который раз в своих мыслях вернулся к тому разговору с герцогом де Бофремоном. Он оказался прав. Уже на следующее утро мне было доставлено письмо из секретариата его высочества принца Луи, в котором сообщалось, что мне оказана великая честь отправиться вместе с посольством на север.

Я вспомнил лица кузенов, когда те узнали, что я тоже еду с ними, и усмехнулся. Больше всех бесился Франсуа. Габриель воспринял эту новость более сдержанно. За все время пути я перекинулся с ним лишь несколькими словами. Говорил он со мной сквозь зубы, словно оказывал великое одолжение. А вот Франсуа и вовсе делал вид, что меня не замечает.

Принца Луи я, кстати, тоже мало интересовал. Видимо, я все же оказался прав, и на моем участии в посольстве настояли его приближенные. Младший сын короля был постоянно раздражен, грустен и меланхоличен. И все прекрасно знали, что с ним происходит. Причина его депрессивного состояния – Бланка де Гонди.

Интересно, что бы он сказал, если бы узнал о письме, которое она мне прислала. В нем она интересовалась моим здоровьем и желала удачи в будущем походе. Бумага, на которой было написано письмо, приторно благоухала. Складывалось такое впечатление, что маркиза вылила на письмо целый флакон магических духов.

А вот Валери искренне расстроилась, когда узнала, что я уезжаю. Она, кстати, после посещения матери, которое я ей организовал через моего стряпчего, как-то по-особенному стала на меня смотреть. Будто силилась разглядеть что-то новое в моих глазах и лице.