Лицедей. Траурный эндшпиль

Глава сорок первая. Евротур

/26 июля 2022 года, Коронное владение Гернси, г. Сейнт Сампсон/

— Пусть уходят! — махнул я рукой на вражеский корабль. — А вот эти… Р́адиовзр́ыватель выставить на минимальную дистанцию!

Заряжающий козырнул и выкрутил ролик на снаряде до отметки «15 ft». Это четыре метра с чем-то, если не ошибаюсь. Какой же идиотизм… Ну кому эти футы вообще сдались? Уже вторую сотню лет существует нормальная метрическая система, но американцам, видимо, очень удобно пользоваться этим архаизмом…

Катера прут прямо к нам, до них, примерно, километра четыре. А зачем примерно, когда можно точно? Фокусирую взгляд на самом первом катере, и интерфейс услужливо сообщает мне, что до катера три километра шестьсот метров. У меня глаз — алмаз. Вон, как точно прикинул дистанцию!

Берусь за приводы наведения и настраиваю прицел. Снаряд, предустановленный на минимальную дистанцию, утонул в казённике, заряжающий крикнул «Готов!», после чего я сразу же выстрелил.

Все эти снаряды с радиовзрывателями, с оптическими взрывателями и прочими хай-тек ухищрениями, зазубренным кинжалом разделили историю артиллерии на «до» и «после». Именно концепция начинённых примитивной электроникой снарядов привела конструкторов к идее, что снаряд-то, вероятно, можно ещё и корректировать! Оттого и заплясали все в этом направлении, благодаря чему теперь есть всякие корректируемые «Копперхэды», «Краснополи», «Экскалибуры» и «Сантиметры»…

Снаряд, тем временем, взорвался над катерами, щедро осыпав их осколками. Передний катер резко свернул направо, по пути роняя в воду человеческие тела, а остальные продолжили упорно переть к нам, невзирая на возможные потери. А потери будут, потому что чем ближе они будут подходить, тем точнее я буду стрелять. На дистанции полтора километра я вообще не буду тратить драгоценные снаряды с радиовзрывателями, а перейду на тупоголовую классику, потому что на столь смешной дистанции будет сложно не попасть.

Тут, пока заряжающий досылал снаряд, что-то изменилось. Катера резко развернулись и полетели прочь. Видимо, командование этих ребят оценило перспективу и решило не тратить человеческие жизни зря.

— Связались, хотят переговоры! — выглянул с мостика Аршанин.

— Скажите, чтобы выслали катер с тремя парламентёрами! — крикнул я ему. — Пусть встанет в километре от нашего корабля и глушит двигатель! И тогда мы не будем сжигать их город!

Аршанин вернулся на мостик, а я отступил от хорошо поработавшего орудия и достал пачку сигарет.

— Мы победили? — подошла ко мне Шув.

— В битве — победили, — кивнул я. — Но война ещё не закончилась.

Парламентёров пришлось ждать около двух часов, в ходе которых мы внимательно следили за окрестностями, потому что я допускал вероятность наличия у островитян какого-то стихийно возникшего хитрого плана.

Но хитрого плана, как я понимаю, не было, потому что от острова отделился катер с тремя пассажирами.

— Я сам с ними поболтаю, — сказал я. — Товарищ Аршанин, ты за старшего. Со мной идут товарищи Пасечников и Ильюшин.

— А я там зачем? — не понял мой бывший менеджер.

— Ты английским владеешь, это я отлично помню, — усмехнулся я.

— Думаешь, там англичане засели? — спросил Владимир Пахомович.

— Никто, кроме них, — пожал я плечами. — Флот у англичан, традиционно, сильнее французского, поэтому я даже не сомневаюсь, что столь соблазнительный остров достался именно англичанам. Спускайте шлюпку.

Как и было обговорено, катер англичан остановился в километре от «Олифанта». Мы подошли к нему на моторке и я внимательно рассмотрел этих нервных субчиков.

Один — черноволосый парень лет двадцати, в военной форме и спасательном жилете, судя по всему, не супер. Оставшиеся двое — какие-то мордовороты с лицами, не обезображенными интеллектом. Охрана?

— Привет, — помахал я им рукой. — Кто вы такие?

— Эндрю Кёртис, — представился черноволосый парень в спасательном жилете. — С кем имею честь?

— Дмитрий Верещагин, — представился я в ответ. — Со мной имеешь честь.

Говорим на английском, но у меня такой акцент, что всем издалека понятно, что я точно не местный.

— Русские? — спросил немало удивлённый парень.

— Именно, — улыбнулся я. — Какого хрена вы атаковали нас?

— Мы думали, что вы — французы, — ответил Эндрю Кёртис. — У них есть настойчивое желание завладеть нашим островом. И они предпринимали очередную попытку десанта буквально позавчера. Вот мы и подумали, что это очередная попытка.

— Тогда мне жаль, что вы не разобрались и сразу начали стрелять, — вздохнул я. — Скольких смертей удалось бы избежать, просто попробуй вы связаться с нами?

— У нас не было причин полагать, что боевой корабль, пусть и старый, прибыл с мирными целями, — ответил на это Эндрю.

— А у меня не было причин полагать, что нас начали обстреливать по ошибке, — вздохнул я. — И раз уж мы во всём разобрались, слушай мой ультиматум.

— Ультиматум? — напрягся переговорщик.

— Да, обычный ультиматум, — улыбнулся я. — Нам нужно, минимум, три тонны бензина, тонну провизии, а также сведения о текущих раскладах на местности. Кто тут плохой мальчик, кто хороший, а от кого вообще лучше держаться подальше.

— Но у нас не очень с топливом, — произнёс Эндрю.

— Наверное, возможно, — пожал я плечами. — Но когда это должно начать меня волновать? Мы держим путь на запад, есть у нас там кое-какие дела, поэтому мне плевать, что будет с вами дальше. Мы можем расстрелять ваше поселение из орудия и высадить десант, после чего лично удостовериться, как тут у вас с топливом, поэтому я называю это ультиматумом.

— Я тебя понял, — кивнул Эндрю.

— Десант мы точно высадим, но только после того, как вы дадите нам пятьдесят человек в заложники, — продолжил я. — Как только я получу то, что мне нужно, мы уйдём в закат, а вы продолжите влачить своё весёлое существование и надеяться, что в ближайшее время не нагрянет Белый Джо…

— Какой Белый Джо? — не понял англичанин.

— Неужели ты не слышал этот старинный анекдот? — недоуменно спросил я его и по глазам понял, что он не слышал. — Ладно, тогда слушай. На Диком Западе был широко известен жестокий грабитель и убийца по прозвищу Белый Джо. Говорили, что если у его жертв не оказывалось с собой денег, то он насиловал их и потом особо жестоко убивал. Итак. Салун. Все сидят, пьют, никого не трогают. Вдруг врывается взмыленный ковбой, кричит: «Сматывайтесь! Белый Джо идет!» И падает замертво. Народ на него посмотрел и продолжает заниматься своими делами. Через некоторое время врывается другой взмыленный ковбой, кричит: «Сматывайтесь! Белый Джо идет!» И тоже падает замертво. Народ в салуне насторожился. Тут заходит ковбой, весь в муке, с головы до пят, и говорит: «Все деньги на стол!» Испуганный народ быстро выкладывает деньги, ковбой их собирает, выходит из салуна, но затем вновь заглядывает в него и говорит: «А теперь сматывайтесь, Белый Джо идет…»

Эндрю лишь слабо улыбнулся.

— Я понял тебя, — кивнул он. — То есть вы — обычные грабители?

— Нет, — не согласился я. — Мы становимся грабителями только после того, как нас пытаются уничтожить сходу, не сказав «Привет!» и не разобравшись. Вами была допущена одна критическая ошибка, сама по себе стоившая жизней десяткам ваших людей, а теперь вы должны принять решение, чтобы избежать дальнейших последствий.

— Это убьёт нас, — произнёс Эндрю.

— Меня это не волнует, — покачал я головой.

— Французы придут и завершат то, что ты начал, — продолжил англичанин.

— Неужто они настолько храбрые вояки? — усмехнулся я.

— Ты их не встречал, — Эндрю медленно залез во внутренний карман и достал сигареты. — Иначе бы имел иное мнение на этот счёт.

— Так расскажи мне о них, — улыбнулся я и также достал сигареты. — Может, это изменит моё мнение?

По большому счёту, на этих ребят плевать, но насчёт французов непонятно, а я считаю своим долгом прояснять непонятные моменты. Неизвестность опасна — этому учат нас десятки тысяч лет каменного века, отпечатанные в подкорке каждого человека разумного.

— Изначально у нас было много кораблей, — начал свой рассказ Эндрю Кёртис. — Королевский флот эвакуировал на Гернси и Джерси тридцать шесть тысяч человек из Лондона и Кентербери. Мы устроились тут, у нас появилась надежда на то, что удастся пересидеть творящееся на островах, а затем вернуться домой. Но сразу же выяснилось, что французы претендуют на наши земли, так как у них происходило то же самое. Генеральный секретарь Стефан Бульон выдвинул нам ультиматум, с требованием освободить все Нормандские острова от британского военного присутствия.

— Естественно, он получил отказ, — произнёс я.

— Да, — подтвердил Кёртис. — Вместо того чтобы эвакуировать гражданских, два флота начали морскую войну. Эсминцы и авианосцы обеих сторон были потоплены в первые две недели, затем были утрачены все сторожевые корабли, но никто не достиг перевеса. Французы захватили остров Джерси, образовалось шаткое равновесие, без активных боевых действий, но затем полетели ракеты…

— Наши ракеты, — кивнул я.

— Я понимаю ваши резоны, — сказал на это Кёртис. — Но не принимаю их. Это был удар в спину. С вашей стороны и со стороны Штатов. Предательство, случившееся в самый трагичный момент человеческой истории. Вы знали, что вам никто не ответит.

— Знали, — согласился я. — Но мы могли снизить риск нашествия бесконечной орды зомби с запада — мы сделали это.

— Я же сказал, что понимаю ваши резоны, — повторил англичанин. — Британию вы не сжигали — и на том спасибо.

— Дальше, — потребовал я.

— После ядерных ударов в небеса поднялись тысячи тонн радиоактивной пыли, которая двигалась с ветром, что сгубило урожай и лишило нас надёжных источников продовольствия — все крупные запасы еды, как правило, хранились ближе к большим городам. Теперь они, большей частью, сожжены. И ты требуешь у нас еду.

— Я же сказал, что мне плевать, что будет с вами потом, — повторил я свой аргумент.

— Знаю, — вздохнул Эндрю. — После того, как все отошли от шока, остро встал вопрос продовольствия, а первое, о чём все подумали — это наличие безопасной пахотной земли. Нам нужен был Джерси, ведь эту прорву народа надо было как-то кормить. Война на море и на суше продолжилась, мы сражались отчаянно, потому что от этой войны зависело будущее народа.

— А вы не пробовали договориться? — усмехнулся я. — Хотя, я только что подумал о том, как вы встречаете гостей. Вопрос снят.

— Еды на всех всё равно не хватило бы, — покачал головой Эндрю. — Так что единственной опцией была война за выживание нации.

— И вы довели себя до нынешнего состояния, так? — спросил я. — Какое-то обшарпанное судёнышко с единственной пушкой — это всё, что у вас осталось?

— У французов три боевых корабля, — сообщил мне он. — Примерно такого же состояния.

Вот что бывает, когда люди окончательно сходят с ума от перспективы грядущего голода. Они бьются за оставшиеся крошки, не считаясь с потерями.

— Интересно, конечно, — сказал я. — И как вы справились с продовольственной проблемой?