Лицедей. Траурный эндшпиль

Глава восьмая. Принудительная остановка

/13 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— Что за шум? — вышел я во двор и увидел там кучу народа, также высыпавшего из жилищ, чтобы посмотреть на источник неразберихи.

— Новенькие уходят, — сообщила мне какая-то тётка в домашнем халате.

— Белые? — уточнил я.

— Белые, — подтвердила она. — Так и надо, нечего им у нас делать!

— Прямо все уходят? — задал я следующий вопрос.

— Не знаю, — ответила моя неизвестная соседка.

Эх, придётся самому всё прояснять…

Иду к источнику шума и вижу, как небольшая группа людей при оружии проходит через ворота первой оборонительной линии. Вижу во главе этой колонны генерал-майора Артамонова, а также всех офицеров.

Гражданские и часть солдат остаются, вон, жмутся друг к другу у жилого здания, но основная масса солдат решила остаться верной присяге. Уходящие ещё не знают, что обрекли себя на смерть, но осуждать их я не могу — сам не знаю, как бы поступил в их положении.

— Не смогли уговорить? — спросил я Краснодубова, который наблюдал за уходом группы боеспособных мужчин.

— Не смогли, — ответил майор. — Но гражданские остаются, как и некоторые солдаты.

Я посчитал оставшихся солдат и насчитал пятнадцать человек, среди которых были старшина Аркадий Пасюра и рядовой Никодим Семёнов. Вот эти двое, когда увидели меня, сразу же решили подойди и поговорить.

— Здравия желаю, ваше… — приветствовал меня Пасюра. — То есть, здравия желаю.

— Здравия желаю, — вторил ему Семёнов.

— Здравствуйте, — кивнул я им. — Решили остаться?

— Ну, да, — ответил старшина. — Тут безопаснее и понятнее. Пусть и марксисты… Знать бы ещё, кто это такие…

— Его благородию генералу они точно не понравились, — добавил рядовой Семёнов.

— Узнаете ещё, кто это, — усмехнулся я. — Какие виды на дальнейшую жизнь?

— В ополчение запишемся, — без раздумий ответил старшина. — Говорят, жильё дадут за просто так, и кошт назначат.

— Это замечательно, — улыбнулся я. — Если вдруг будет желание вступить в команду отчаянных и бесшабашно храбрых…

— Ты людей у меня не переманивай, — перебил меня Краснодубов. — Приведёшь бойцов — тогда и получишь своих.

— Ладно-ладно, — вздохнул я. — Но красноармейцы на деревьях не растут, так-то.

— Вот именно, — хмыкнул майор. — Ищи там, где растут.

Генерал-майор со своим немногочисленным войском убыл в неизвестность, а мы пронаблюдали, как закрываются врата. М-да, грустно…

Иду обратно домой, досыпать. Шув похрапывает на диване, из приоткрытого окна доносятся отголоски разговоров соседей, стоящих во дворе и обсуждающих произошедшее, тихо гудит холодильник, а ещё на компьютерном столе моргает синими лампочками роутер.

Закрываю окно и ложусь спать.

Настоящее утро началось где-то через четыре-пять часов, которые я провёл под тёплым одеялом, в кровати.

Заварил кофе, пожарил яичницу, распечатал упаковку вяленого мяса и позавтракал. Яйца поступают из курятника, официально учреждённого в Коммуне в знаменательный день 17 апреля. Не знаю, где они достали кур, но популяцию их постараются умножить, чтобы не лишаться всем нужных яиц, без которых не приготовить много чего.

Со скотом сложнее, потому что мало того, что его нет в Питере, так ещё непонятно, чем его кормить. Без скота не будет мяса, кроме тушёнки, а это проблема. Тут либо всем становиться веганами-куроедами, когда тушёнка закончится, либо осваивать сельскую местность и вылавливать там парнокопытных.

В общем и целом, даже я, не связанный напрямую с делами Коммуны, вижу целые скопления подводных камней, которые обязательно станут проблемой в долгосрочной перспективе.

«Хотя мясную проблему можно частично купировать… рыбой», — подумал я, доедая вяленку. — «Рыболовецкий флот обеспечит людей достаточным количеством незаменимых аминокислот, а ещё я никогда не слышал о зомби-мореходах, что означает высокую безопасность промысла».

Надо бы поделиться с бабулей идеей, хотя, думаю, если я догадался, то она уже давно догадалась. Ну и мне самому было бы неплохо озаботиться рыбацкими сетями на корабль, чтобы было чем прокормиться в тяжкую пору.

Шув проснулась и пошла на запах кофе и еды.

— А мне? — спросила она, увидев пустые тарелки.

— Я что, похож на твою мамашу? — усмехнулся я. — Продукты в холодильнике, кофе в пакете — аппаратурой пользоваться умеешь.

— Мог бы чего-нибудь на двоих сварить… — пробурчала Шув и ушла в ванную.

— Сперва заслужи особое отношение! — крикнул я ей с усмешкой. — Сиди дома, до первого сигнала. Нужна будешь — напишу тебе на Телегу.

— Хорошо! — ответила супер.

А я закончил завтрак, скинул посуду в раковину и пошёл одеваться.

Надо сходить в мастерскую, выполнить несколько заказов, после чего заниматься кораблём.

— Добренького утречка! — приветствовал я Антона Борисовича. — Готовы к работе?

— Доброго! — заулыбался кузнец. — Ещё как готовы!

— Чем «порадуете» на этот раз? — спросил я.

— Поступил заказ на кирасы, — ответил кузнец. — Шлемов у нас в достатке и армейских, а вот с бронежилетами беда. Думаю, тебе это сделать будет проще, чем полные латы.

— Что по материалам? — спросил я.

— Двадцать комплектов нарезал из броневой керамики, — сообщил мне Пронин. — Ох и хлопотное это дело, скажу я тебе.

— Показывайте.

Не знаю, где сталкеры регулярно находят бронепластины, но они не мелочатся — на некоторых разрезанных секциях сохранились этикетки, на которых значится Бр5. Это значит, что пластина способна выдержать бронебойно-зажигательную пулю из СВД, с дистанции, минимум, десять метров. Это значит, что автоматные и пистолетные пули будет держать гарантированно и с меньшим ущербом целостности пластины.

— Что ж, приступим, — вздохнул я и надел на себя металлокерамическую поделку на титановой проволоке.

Решил поэкспериментировать и, сугубо для разнообразия, надел на лицо маску Наполеона.

Кираса, после недолгой задержки, начала метаморфировать и превратилась в кирасу времён Наполеоновских войн. Память, заимствованная у маски, подсказала, что это кираса четвёртого типа, принятая на вооружение в 1812 году.

Особенностью было то, что весь титан, скреплявший разрезанные пластины, пошёл на внешний слой и стал блестеть. Не самое лучшее свойство в условиях современной войны, но это всегда можно замазать краской.

— Хотел бы я, чтобы ты всегда была со мной, — изрёк я и поморщился от скрутившей желудок боли.

Расцепляю крепления и снимаю кирасу. Весом она вышла килограмм в десять, что тяжеловато, но очень близко к современным бронежилетам эквивалентного класса защиты. Никто не будет жаловаться, я думаю, потому что, в отличие от современных бронежилетов, эта кираса будет одинаково защищать под любым углом попадания пули. Бронежилеты же имеют уязвимые места, возникающие из сообразности веса и удобства ношения, а эта кираса их лишена, пусть и в ущерб удобству. Благо, наполеоновские конструкторы знали, что кирасирам приходится часто нагибаться в седле, поэтому в паховой области есть свободное пространство.

— Ещё девятнадцать и всё, — приободрил меня Антон Борисович. — Каждая такая кираса — спасение чьей-то жизни!

— Знаю, — вздохнул я. — Давайте следующую.

Через два с половиной часа покинул кузницу совершенно истощённым. Надо снова позавтракать, потому что завтрак я уже выблевал в ведро. Недальновидно я поступил, что решил позавтракать…

Зато двадцать кирас времён Наполеона, но изготовленные из броневой металлокерамики, заняли свои места на складе готовой продукции. Кто-то выживет за их счёт, а кто-то умрёт. И пусть выживут наши, а погибнут враги. Чем смог, как говорится.

Осознавая, что не дойду до дома, усаживаюсь в курилке и достаю сигареты.

«С такой жизнедеятельностью и секс не нужен», — подумал я.

— А вот и он, — подошёл к курилке красноармеец Козьмин. — Чего не взял меня на прошлую вылазку?

— Тебе не надо было видеть то место, куда я ходил, — вздохнул я. — Очень плохо влияет на идеологическую составляющую…

— Не доверяешь, что ли? — нахмурил брови Константин.

— Это не вопрос доверия, — покачал я головой. — Просто не надо, чтобы остальные знали о том месте. Оно ведь поставит под сомнение ваше учение. Материализм, знаешь ли, не терпит неуместных артефактов. А там не артефакт, а целый артефактище…

— И что же это? — усмехнулся Козьмин.

— Загробный мир, — честно ответил я. — Но я уже вижу, что ты не веришь. Оставим эту тему, хорошо?

— Загробный мир? — лицо красноармейца стало скептическим. — Как попы говорили?

— О, нет, — покачал я головой. — Попы тебе о таком никогда не говорили. Не забивай голову, тебе оно не надо, я уверяю тебя.

— Ну, хорошо, — кивнул Козьмин. — Так когда пойдём на вылазку?

— Пока что рано, — ответил я. — Надо заняться кораблём. Хотя, сначала нужно придумать, как сделать док… В общем, считай, что у тебя с Берсоном отпуск. До востребования.

— Тогда мы, наверное, обратно в ополчение запишемся, да? — спросил красноармеец.

— Нет, — покачал я головой. — Вы всё ещё в моём распоряжении, поэтому просто стойте на довольствии и никуда не ходите. Вы можете понадобиться в любой момент. Вот, например, завтра точно пригодитесь.

— А что завтра? — спросил Козьмин.

— А завтра и узнаешь, — ответил я. — Ох, что-то мне нехорошо… Поплетусь-ка я домой…

Сначала надо посидеть, подумать, аки Пётр I, по морскому вопросу, а затем сходить к Пронину, сделать новый заказ. А после можно и поспать, чтобы поправить подорванное здоровье.

/14 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Коммуна/

— Ну и задачки ты мне даёшь… — пожаловался кузнец. — Но сделали мы с ребятами, напилили… Ох, сколько абразива изведено…

— И это здорово, что напилили, — кивнул я. — Где они?

— Идём.

Вчера мне пришлось отдать все мелкие сферы, чтобы получить стволы раздолбанных винтовок хай-тек французов и части их брони.

Оказалось, что боеприпасы к футуристическим девайсам уже потрачены, поэтому это передовое оружие годится сейчас лишь в качестве музейных экспонатов. Две единицы так и остались на хранении завхоза, а остальные я забрал, чтобы пустить на то, что высоко поднимет и сильно потрясёт этот мир…

Как я и ожидал, стволы винтовок и пистолетов французиков обладают охренительной прочностью, которая сильно выше, чем у их силовой брони, поэтому я ожидаю, что в качестве армирования новой брони они подойдут лучше, чем любые наши сплавы и составы.

Антон Борисович распилил стволы и сформировал из них две сетки, которые станут основой для нагрудников кирас, основной частью которых будут элементы бронирования французиков.

Полуфабрикаты ждали нас на столах в подсобке Пронина. Выглядели они жалко, но это только пока.

— Вот ради этого момента терпел… — сообщил мне кузнец. — Давай, не томи!

Надеваю первый прототип, после чего натягиваю на лицо маску Наполеона. Это, в каком-то смысле, символично — Наполеон создаёт французские кирасы из французских материалов. Почему-то я даже не сомневаюсь, что эти экзоскелетные брони делали именно во Франции, потому что такую важную вещь не доверишь тайваньцам или у кого обычно аутсорсят наши западные партнёры?