Лицедей. Траурный эндшпиль

Глава сорок шестая. Суперы

/5 августа 2022 года, Французская Республика, порт Тулона/

— Это вообще не круто, — произнёс я, глядя на лежащих на койках бойцов. — Какие прогнозы?

— Твой покровитель был прав, — ответил на это наш корабельный врач.

Роман Хитров с нами идти отказался, поэтому нам выдали Кирилла Евгеньевича Босякова, в прошлом врача-анестезиолога. И он оказался бессилен в лечении сонного паралича, в котором сейчас находятся некоторые из нас.

— Но что же делать? — спросил я. — У нас скоро высадка и дальний поход…

— Я ничем не могу помочь, — покачал головой врач.

— Ладно, наблюдайте, — вздохнул я.

Проблема.

У меня есть «Фазовая телепортация», «Драконид», «Псионика», «Повелитель ифритов», «Техномаг», «Ведьма тёмных болот», «Живой доспех», «Лазерный взгляд» — это всё эпические сферы, которые превратят пользователей в нелюдей, необратимо. А ещё есть «Волшебство», которое я хотел приберечь для себя любимого.

Последнее — это отличная сверхспособность, не оказывающая психического воздействия на пользователя. Как миллиард долларов США… в нашем случае столь же бесполезная.

— Надо что-то решать, — произнёс Босяков. — Системы не бесконечны, а ещё я боюсь, что скоро начнут образовываться пролежни (1) — это потребует массажа, придётся обучать санинструкторов и самому заниматься пациентами, каждый день…

— Мы можем это потянуть? — уточнил я.

— Здесь нет условий, — развёл руками врач. — Я добьюсь только собственного истощения, а пролежни всё равно возникнут. И мне придётся их лечить. Это заведомо гиблое дело.

— Похоже, будто мы загнаны в тупик, — изрёк я.

— Да, можно и так сказать, — согласился Босяков. — Что бы ты сам выбрал? Умереть или получить могущественную сверхспособность, с риском потерять себя?

— А я уже выбрал, когда-то, — усмехнулся я. — И вообще, почему решать должен я?

— Ты — капитан, — ответил Кирилл Евгеньевич.

— Нет, я имею в виду, что можно ведь спросить и у самих пациентов, — пояснил я. — Моргать они умеют — спросим их самих.

— Ну, тоже вариант, — пожал плечами врач.

— Так-с… — подошёл я к ближайшей кровати, где лежал Сергей Иванович Рюшечкин. — Ты ведь всё слышал? Моргни два раза, если «да», три раза, если «нет».

Он моргнул два раза.

Любопытно, что контроль над глазами вернулся ко всем. Наверное, это давало какую-то надежду, но нет, боги не лгут.

— Ты готов принять сверхспособность, которая изменит абсолютно всё в твоей жизни, но даст хоть какой-то шанс её продолжить, то есть продолжить её хоть как-то? — спросил я.

Сергей моргнул два раза.

— Понятно, — пошёл я к следующему.

В итоге согласились пятеро. Двое предпочли не выбирать и остаться в подобном состоянии, надеясь, что всё выправится, а Босяков согласился ухаживать за ними, при условии предоставления, минимум, двух санитаров.

Мы выкатили кушетку с первым добровольцем в соседнее помещение, чтобы остальные не слышали варианты сверхспособностей. Это показалось мне правильным.

— Чтобы было честно перед остальными, буду называть сферы подряд, без права вернуться к предыдущей, — предупредил я. — Тебе это понятно?

Елизавета моргнула дважды.

— «Фазовая телепортация»? — спросил я. — Краткое описание: «необратимый тип мутации, преобразующий носителя в фазового скитальца». Я не знаю, что всё это значит, поэтому решать только тебе, на основании описания. Как тебе такое, Елизавета Игоревна?

Она работала у нас на кухне, в качестве помощника старшего повара и не имеет почти никакого боевого опыта. Но основная масса суперов и так начинала без какого-либо боевого опыта, так что нет особой разницы.

Елизавета Игоревна Гердт моргнула три раза.

— «Драконид», — взял я со столика следующую сферу. — Краткое описание: «необратимый тип мутации, преобразующий носителя в драконида».

Елизавета снова моргнула три раза.

— «Псионика», — продолжил я. — Краткое описание: «необратимый тип мутации, дарующий носителю псионические способности».

Елизавета задумалась, она не моргала около минуты. В итоге её глаза моргнули два раза.

Я, не тратя время на колебания, положил ей в ладонь сферу, после чего снова произошла продолжительная пауза, в ходе которой она решалась. Наконец, она приняла сверхспособность, что проявилось исчезновением сферы.

— Всё, поехали обратно, — взялся я за поручни мобильной кушетки.

— А-а-а… — издала Елизавета. — А-а-а…

— Это хороший знак, я думаю, — произнёс я.

— Определённо, — согласился врач.

— Следующий, — припарковал я кушетку Елизаветы, корчащейся в конвульсиях, на место и пошёл к Вадиму Дмитриевичу Шарову.

Разблокирую стопоры и укатываю кушетку в кубрик.

— «Фазовая телепортация», — озвучил я, показав Шарову сферу. — Краткое описание: «необратимый тип мутации, преобразующий носителя в фазового скитальца».

Он сразу же моргнул два раза.

— Ты уверен? — спросил я недоуменно.

Он вновь моргнул два раза.

— Ладно, — пожал я плечами и положил ему в ладонь сферу.

Он решительно принял сверхспособность, после чего практически сразу же весь будто бы помутнел, а затем и вовсе исчез, оставив после себя лишь вмятину на кушетке.

— Хм… — произнёс я задумчиво.

— Сверхспособности, — развёл руками Босяков.

— Ага… — согласился я.

В этот момент Шаров вновь материализовался на кушетке, но затем снова исчез. Непонятно, что происходит, но мы бессильны как-то на это повлиять.

— Давай не будем трогать кушетку, — предложил я врачу. — Просто подождём.

— Ох… — в дверном проёме появилась Елизавета Гердт. — Что это такое?.. Что ты мне дал?..

— Ты сама выбрала, — ответил я на это. — Теперь не жалуйся. И, кстати, добро пожаловать в мир активных людей.

— Я слышу… — пространно произнесла она. — Я слышу голоса…

— Псионика, — изрёк я. — Ты знаешь, на что теперь способна?

Она перевела взгляд на стеклянный стакан, стоящий на столе. Я последовал за её взглядом и успел увидеть, как стакан взмыл в воздух и начал там ожесточённо крутиться.

Покрутившись секунд десять, стакан вдруг загорелся оранжевым пламенем, после чего взорвался.

Елизавета подняла следующий стакан телекинезом и он сразу же покрылся изморозью, после чего тоже лопнул вдребезги.

— Это, пока что, всё, — сообщила она.

— Освоишься, со временем, — улыбнулся я. — Но где же Вадим?

Мы начали оглядываться по сторонам, но его нигде не было. Шли напряжённые минуты.

— … я видел такое… — вдруг появился он на кушетке, но затем снова исчез.

— К-хм… — кашлянул я.

— … красоты видения… — на мгновение вновь появился Шаров.

— Эм… — Босяков поднял на меня озадаченный взгляд.

— … мириады…

— … блистательных широт…

— … миров…

— … великолепные и ужасные…

Всё это время он появлялся на кушетке и вновь исчезал. Вот будь у меня такая сверхспособность в самом начале, всё пошло бы совершенно иначе.

Похоже, что он не просто исчезает, а постоянно переносится куда-то.

Природа сфер загадочна и непознаваема, сложно представить себе все горизонты возможностей.

— Наверное, он осваивается, — предположил я.

— … тщетно пытаться описать это…

— Да, раз уж он осваивается… — врач Босяков снял с кушетки стопоры и покатил её обратно в корабельный госпиталь.

— … безумные горизон… — Шаров появился прямо в воздухе. — Ау!

Он рухнул на пол и перевернулся.

— Что это⁈ — выкрикнул он. — Кто здесь⁈

— Это мы, Вадим, — произнёс я. — Успокойся.

— Как… — начал он, но затем исчез.

— Эх… — вздохнул я.

— … такое возможно?.. — вновь появился он на полу.

— Успокойся и расслабься, — попросил я, но он услышал только первую часть.

— … это так красиво… — появился он стоящим на ногах.

— Что красиво? — спросил я.

Он вновь «моргнул» всем телом, но удержался и остался у нас.

— То, что я вижу, — ответил он. — Вы не понимаете. Это невозможно объяснить.

— Ты можешь оставаться здесь? — спросил я.

— Могу, — ответил он. — Но ведь там…

— Попробуй объяснить по существу, что происходит, — попросил я.

Вадим Шаров переместился к окну методом телепортации.

— Здесь всё так ущербно… — изрёк он, отодвинув занавеску. — Так… несовершенно… Так… некрасиво…

— Таковы наши реалии, — пожал я плечами. — Уродливый мир для уродливых людей.

— Говорите за себя, Дмитрий Ибрагимович, — усмехнулся Босяков.

— Вы не понимаете, — констатировал Шаров. — Фаза — это… Это невозможно объяснить. Я одновременно в этом мире и в бесконечности других. Но я не могу прикоснуться там ни к чему. Это так удручает…

— Возможно, со временем, удастся лучше контролировать сверхспособность, — сказал я ему. — Пока же придумай, как ты можешь быть нам полезен.

— Я не хочу, чтобы это прекращалось, — произнёс Шаров и вновь исчез.

— Он точно в порядке? — спросила Елизавета.

— Я и сам не в курсе, честно говоря, — признался я.

Босяков лишь развёл руками.

— Ну, по крайней мере, теперь он не в сонном параличе, — улыбнулся я.

— Ты! — вновь появился Шаров и ткнул в меня пальцем. — Ты всё испортишь!

— Я⁈ — воскликнул я.

— Не делай этого! — воззвал ко мне новоиспечённый фазовый скиталец. — То есть делай, но когда меня здесь не будет! Мне нужно больше времени!

— Да объясни ты мне, что происходит! — попросил я.

— Нет времени! — ответил он. — Мне нужно освоить способность! Где здесь оружие⁈

Теперь он начал «мерцать», но уже не просто исчезая, а перемещаясь по кораблю. Мы же стояли в недоумении.

— Кто-нибудь объяснит мне, что Шаров делает в оружейном хранилище? — раздался из динамика рации вопрос от Аршанина. — Его же парализовало наглухо или уже нет?

— Он принял сверхспособность фазового скитальца, — объяснил я ему. — Теперь мечется и куда-то торопится.

— Он забрал рапиру, — сообщил старший мичман.

— Все на палубу, — приказал я.

Мы поднялись на палубу, куда, одновременно с нами, поднялся Шаров. Он огляделся по сторонам, увидел берег и телепортировался прямо туда, в толщу зомби.

Я надел шлем и увеличил кратность до максимальной.

Вадим начал активно «мерцать», истребляя зомби точными и молниеносными уколами рапирой. По пять-десять уколов в секунду.

— Охренеть… — изрёк я.

— Да, охренеть, товарищ капитан, — согласился Аршанин, опустивший бинокль. — Думаешь, это всё ещё хорошая идея — наделять их сверхспособностями? А вдруг умом тронутся?

— Не убивать же их, — вздохнул я. — А товарищ доктор не потянет уход за всеми.

— Двоих, так и быть, но не пятерых, — покачал головой Босяков. — Я вижу, что Шаров, на данный момент, неопасен для окружающих, поэтому предлагаю продолжить.

— Дальше может быть хуже, — вздохнула Елизавета.

— А ты как? — спросил я у неё. — Самочувствие нормальное?

— Тело ломит, — пожаловалась она. — Будто лежала, сутки напролёт, неподвижно. А, так ведь и было!

— Я рад, что ты умеешь в сарказм, — улыбнулся я. — А если серьёзно: нет ощущения, что ты хочешь завалить кого-то или сжечь корабль?

— Не больше, чем обычно, — пожала она плечами. — Но я хочу присоединиться к Шарову — он верно уловил, что нам всем надо делать.