Лицедей. Траурный эндшпиль

— Присоединишься, — пообещал я ей. — Вместе с остальными. Идём в госпиталь.

Следующим был Константин Максимович Савельев, корабельный ремонтник, из добровольцев Коммуны. Обычный гражданин тридцати восьми лет, разведён, детей нет, мастер на все руки, раньше, как признаётся, страшно бухал, но резко бросил первого апреля двадцать второго года.

— Сразу к делу, — произнёс я и выложил сферы на столик. — «Драконид». Краткое описание: «необратимый тип мутации, преобразующий носителя в драконида». Что это значит — сам думай.

Он моргнул три раза.

— «Повелитель ифритов», — произнёс я. — Краткое описание: «тип магии, позволяющий объекту призывать ифритов различных стихий и повелевать ими».

Три моргания.

— «Лазерный взгляд», — озвучил я. — Краткое описание: «сложный, но разнообразный тип магии, требующий от своего владельца очень высокого самоконтроля. Позволяет выпускать из глаз лазеры мощностью до пятисот тераватт».

Короткая пауза, после чего снова три моргания.

— «Техномаг», — продолжил я. — Краткое описание: «тип магии, позволяющий объекту создавать из доступных материалов неразумные механизмы различного назначения».

Тут он снова задумался, после чего моргнул дважды.

— Уверен? — спросил я.

Снова два моргания.

— Что ж…

Вкладываю сферу ему в руку, после чего он, без колебаний, принимает сверхспособность.

Изменения начинаются почти сразу. Кожа его бледнеет, после чего через неё начинает проступать сизого цвета металлическая сеточка. Он закатывает глаза, после чего выгибается дугой.

— Ох-х-х… — выдыхает он.

Эх, понимаю я его. В состоянии сонного паралича очень тяжело дышать…

— Дайте водички… — попросил Константин.

Босяков наливает в стакан воду из графина и поит состоявшегося техномага.

— Чем порадуешь нас? — спросил я.

Савельев прислушался к своим ощущениям.

— Говорил же Николаичу, что барахлит движок, — произнёс он. — А он и барахлит, будь неладен… Надо перебирать, суку этакую, похоже, что компрессору скоро кирдык, а там и встанем посреди океана, м-мать его несвятая дева…

— Ты это прямо с койки почувствовал? — поинтересовалась Елизавета.

— Агась, — кивнул Савельев. — Ещё чую, что поворотный механизм у «Шилки» изношен почти до стирания. Но хренушки, на коленке его не починить. Будь готов, капитан, что на мускулатуре его скоро будешь ворочать. А движком я займусь…

Он сел на кушетке и отнял у врача графин.

— … только водички попью, — произнёс он. — И водочки бы, а то душа ноет…

— Лучше тебе не возвращаться к алкоголизму, — покачал я головой.

— А какая разница теперь? — спросил он. — Я чую, что уже не смогу накидаться — в силу, мать их портовая куртизанка, объективных причин. Но душа ноет и просит. Так что ты, капитан, мне не указывай, я обязательно попробую накидаться в самое ближайшее время. Посмотрим, кто прав — я или ощущения. Сейчас, только движок переберу…

Он встал и пошёл к моторному отделению.

— Аршанин, инженера в моторное, — приказал я по рации. — Техник Савельев пошёл перебирать движок — пусть проследит, чтобы не было сюрпризов.

— Так он мне каждый день ныл, что что-то не так с движком, — ответил на это старший мичман. — А что случилось-то? Поправили ему здоровье?

— Поправили, — вздохнул я. — Теперь он техномаг, который прямо с кушетки выявил неисправность в двигателе.

— Давно надо было нам такого, — произнёс Аршанин.

— Сам же понимаешь, что мы ещё можем хапнуть от этого, — ответил я на это. — Мозги другого человека — это непроглядный мрак.

— Эх… — вздохнул Аршанин.

— Идём к следующему, — позвал я всех присутствующих.

В госпитале обнаружилась Шув, копающаяся в медицинском шкафчике.

— Чего ищете, юная леди? — обеспокоился Босяков.

— Противокишечного какого-нибудь, — повернулась супер. — Кишки крутит.

— Так здесь такого нет, — ответил врач. — Сейчас принесу.

Босяков ушёл в свой кабинет, а я разблокировал кушетку четвёртого кандидата.

— Этот джампер — кто-то из наших? — спросила Шув.

— Кто-кто? — не понял я. — «Попрыгун»?

— Ну, телепортируется который, — пояснила она. — Мне же не надо начинать беспокоиться?

— Пока что, не надо, — ответил я. — Это Вадим Шаров, из парализованных. Теперь он фазовый скиталец, что бы это ни значило.

— А-а-а, окей, — произнесла Шув, принимая из рук врача пачку таблеток. — Если нужна буду — я в каюте. Блюю.

— В инструкции написано, сколько принимать, — напутствовал её Босяков. — И чтобы никаких превышений дозы! «Больше» — не значит «лучше». Итак, продолжим?

— Иван Вячеславович Никонов, — произнёс я, выкатывая кушетку в кубрик. — У нас есть для вас всего пять сверхспособностей эпического потенциала…

Никонов — из добровольцев Коммуны, обычный парень, в прошлом айтишник, но после Апокалипсиса присоединившийся к ополчению, совсем как я. Воевал на Петроградском острове, пока мы его не оставили.

Мы общались пару раз во время морской части нашего путешествия, поэтому я его знаю, но мы не прям приятели, просто знакомые.

Он остановил свой выбор на «Повелителе ифритов». Перспектива становления «живым доспехом», «драконидом» или «ведьмой тёмных болот» его не прельстила, а до «Лазерного взгляда» он не дошёл.

Приняв сверхспособность, он сразу же начал корчиться, так как организм его стал способен преодолеть сонный паралич.

Вообще, изначально я хотел выменять эти сферы на что-то более выгодное, ведь эпический потенциал — это невероятное могущество, доступное немногим. Но хорошо, что получилось использовать их на благое дело.

— Как ощущения? — спросил я у Никонова.

— Дерьмовые, — признался он. — Но зато сверхспособность — мама не горюй, ха-ха! Щас, смотри!

Он взмахнул рукой и прямо перед нами материализовалась голая женщина с массивным бюстом, солидной кормой и оранжевой кожей. Вместо волос у неё было полупрозрачное пламя.

— Саракш!!! — испуганно выкрикнула она.

— Ага, тебе тоже привет, — усмехнулся Никонов. — По-хорошему или по-плохому?

— Индирт кураш! — заявила эта оранжевая женщина.

Прозвучало это так, будто она прокатила его по мамке или по папке.

— Ну, я хотел миром, — пожал плечами Иван, после чего сжал кулак.

Женщина рухнула на пол и сжалась в позу эмбриона.

— Подчинись мне, и жизнь твоя не будет похожа на мучение, — велел ей Иван. — А если мне понравится твоя служба, я отпущу тебя, скажем, через двадцать лет.

Поднявшаяся на ноги потусторонняя женщина поморщилась, но склонила голову и встала на колени.

— Вот и ладушки, — заулыбался Никонов.

— Это что такое? — спросил я.

— Ифрит, — ответил он. — Я выдернул её из мира ифритов и джиннов, насильственно. Теперь она будет работать на меня, двадцать лет, как ты уже понял. Мне теперь предстоит ожесточённо качаться, ведь я хочу выдернуть ещё пару-тройку ифритов…

— Всё будет, обещаю, — заверил я его. — Что она может?

— Поражать моих врагов огнём, в ближнем бою тоже очень хороша, но для этого ей нужны доспехи и оружие, — ответил Никонов. — Надеюсь, интендант не зажмёт.

— Не зажмёт, — усмехнулся я. — Нас ждёт очень тяжёлый поход, поэтому пригодится любая подмога.

— Ты же хочешь снести коллайдер, да? — спросил он.

— Это входит в мои планы, — кивнул я.

— Может, ну его? — предложил он. — Рисковать, лезть невесть куда, а ведь там и убить могут… Я чувствую, что нам будет ништяк и просто в Коммуне. Нахрена хотеть большего, если мы и так уже круче самых круто сваренных яиц?

— Нужно попытаться прекратить этот бардак, — покачал я головой.

— А нафига? — спросил Никонов.

— Ты сейчас прикалываешься или это тебе сверхспособность в башку дала? — напрягся я.

Возникла пауза, причём из тех пауз, которые возникают именно в таких случаях, когда от правильного ответа зависит вообще всё.

— Да прикалываюсь, конечно же… — нарушил эту напряжённую паузу Никонов.

Но я ему, почему-то, не поверил. Неискренне как-то прозвучало. И он тоже понял что-то по моему взгляду.

Быстро опускаю руку к топору, но ифрит сразу же атакует меня, сбивая с ног.

— Стоп! — выкрикнул Иван. — Стоп! Я всё понял! Эй, слезь с него!

Ифрит слезла с меня и я увидел причину такой неожиданной мирной инициативы. У правого глаза Ивана неподвижно висела вилка.

Я поднимаюсь на ноги, вытаскиваю из кобуры обрез двустволки и навожу его на Ивана.

— Вилкой в глаз или… — усмехнулась Елизавета.

— Ха-ха, смешно, — без улыбки и смеха произнёс Никонов. — Кэп, я же прикалываюсь…

— Ага, — киваю я и нажимаю на спусковой крючок.

Мозги разлетаются по помещению, а дробь впивается в стену мелкими точечками.

— Зачем? — спросила Елизавета.

— Он напал на меня, — пожал я плечами, после чего посмотрел на ошалевшую гостью из параллельного мира.

Ифрит на месте, стоит в состоянии охеревания. Очередное доказательство того, что сверхспособности привязаны к чему-то реальному.

Если написано, что меч принадлежал мученику Кассию — значит, так и есть на самом деле.

Если есть боги — значит, они существовали объективно, а не были созданы проклятыми масками.

— Что будем делать с этой? — спросила Елизавета.

— Не знаю, честно говоря, — ответил я и перезарядил обрез. — Выкинем за борт? Или пристрелим?

Похоже, что она нас прекрасно понимает, судя по реакции. А она испугалась.

— Куруш, я готова служить тебе, — упала она на колени. — Сделаю всё, что хочешь, только не убивай.

— Что-то подозрительно покладистая она, не думаешь? — посмотрел я на Елизавету.

В этот момент в помещение ворвался вооружённый автоматом Аршанин, а за ним влетела группа из пяти вооружённых абордажников.

— Что происходит⁈ Где стрельба⁈ — выкрикнул старший мичман.

— Всё уже, отстрелялись, — ответил я. — Никонов напал на меня, а я отреагировал.

— А это кто⁈ — ткнул Аршанин автоматом в сторону ифрита.

— Это ифрит, — вздохнул я. — Тяжёлое наследие царского режима…

— А чего голая? — удивлённо вопросил старший мичман.

— Да я откуда знаю? — спросил я у него. — Она появилась пару минут назад. Точнее, Никонов выдернул её из параллельного мира.

— А чего он дурканул-то? — не понял старший мичман.

— Да поди разбери, — пожал я плечами. — Основной версией предлагаю считать следующее: принятая сверхспособность слишком сильно и слишком сразу дала ему в голову, после чего фляжка протекла и он начал дурковать. Полагаю, что мыслишки о том, чтобы получить сверхспособность и комфортно устроиться на самой вершине нашей нездоровой социальной пирамиды, были у него в голове уже очень давно.

— Он всегда казался мне слегка с прибабахом, больно балагуристый какой-то был, — признался Аршанин. — Ну, что ж поделать, сам выбрал свою судьбу. Хотя ты мог бы и вывести наружу, прежде чем ему голову дырявить…

— Что же делать с тобой, чудище иномирное? — перевёл я взгляд на ифрита.

— Я буду служить тебе, клянусь, — ответила она. — Двадцать лет.

— Как я могу быть уверен в том, что ты меня не кинешь? — спросил я.

— Клятва священна, — ответила ифрит.

— Мы, вообще-то, простые шурави, клятвы перед шурави не стоят ничего, — усмехнулся я и наткнулся на озадаченный взгляд Аршанина. — Это мне односельчанин сказал, он служил в ОКСВА.