Лицедей. Траурный эндшпиль

Глава тридцать девятая. Зунд

/21 июля 2022 года, Королевство Дания, близ г. Смюгехамн/

Мы вышли из Висбю примерно сутки назад, сразу после того, как на борт были погружены боеприпасы и топливо.

Морпехов разместили на нижней палубе, вместе с остальными добровольцами. Пока что, они просто ещё одно наименование груза, но всё может резко измениться в любой момент.

Сегодня мы зайдём в Зундский пролив, который местные называют Эресунн, где могут возникнуть проблемы.

— Максимальная боевая готовность, — произнёс я.

— Максимальная боевая готовность! — скомандовал старший мичман Карелин.

Под палубой началось оживлённое копошение, из люков начали выбираться абордажники, в полном боевом облачении и со штатным вооружением. Они начали занимать заранее определённые позиции, кто-то за пулемётами, а кто-то просто за бронированными щитками.

Расчёт гаубицы прибыл к своей позиции вместе с тремя ящиками снарядов. Остальные снаряды хранятся на самом дне трюма, в бронированной комнате, обитой противоосколочным подбоем, аккуратно содранным с подбитого танка Т-90М. От взрыва боеприпасов мы не помрём, это точно. Скорее, банально потонем от избытка пробоин.

Зенитчики тоже заняли башню ЗСУ-23–4 «Шилка» и включили радар.

Фрегат ощетинился всем наличным вооружением, я надел маску Тесея и перевёл ручку машинного телеграфа на «Полный вперёд». Сейчас машинисты поддадут газу и разгонят нас до максимальных четырнадцати узлов. Чем быстрее мы пересечём это узкое место, тем лучше.

Где-то через час мы достигли Эресуннского моста. Я внимательно рассмотрел побережье через бинокль, а затем изучил его через встроенный в шлем тепловизор, но не обнаружил никаких источников тепла.

— Вроде тихо всё… — произнёс я.

— Скоро узнаем, товарищ капитан, — усмехнулся Аршанин.

Мы решили идти по западной части пролива, чтобы не проходить под мостом. Мост тут построен очень интересно: восточная часть, ведущая в Швецию, представляет собой надводный мост, а западная — тоннель. Вот над тоннелем мы и собираемся пройти, чтобы не беспокоиться о бомбардировке и обстреле с моста. Если там кто-то есть, отсюда его не увидеть, поэтому лучше не проходить под мостом, раз есть отличная возможность.

С другой стороны, так ближе к Копенгагену, который точно был разбомблен ядерными ракетами. Радиации можно не опасаться — слишком много времени прошло, к тому же, радиоактивная пыль так далеко от берега не летает, поэтому нам не надо опасаться лучевой болезни. Хотя, на всякий случай, все мы уже вторые сутки принимаем йодид калия. (1)

Надо бы ОЗК расчехлить и тоже, на всякий случай, всех упаковать, но мне не хочется зря запекать личный состав. Впрочем, когда придёт время, мы обязательно прибегнем к этому способу. А сейчас счётчики показывают приемлемый радиационный фон, лишь чуть выше обычного и периодические заборы пыли с палубы не показывают ничего страшного.

Проходим над подводным тоннелем, все, кто на палубе, пристально смотрят на набережную Копенгагена, в том числе и я.

Некогда красивый город сейчас больше походил на обгоревший и гниющий труп. Ядерные ракеты попали прямо в центральную часть, где, по мнению военных, должны были быть максимальные концентрации мертвецов, но световое излучение сделало своё дело и спалило этот город дотла.

Вот с этой точки зрения я ещё не смотрел. А ведь зомби превосходно горят, а ещё они не осознают всей опасности вокруг пламени. Города горели, зомби сгорали вместе с ними. Ядерное оружие было адекватным решением, если смотреть с точки зрения уничтожения большего количества зомби…

На одном из причалов я разглядел пустой драккар, спокойно покачивающийся на прибрежных волнах. Видимо, какие-то средневековые попаданцы пришли не совсем туда, куда планировали, но назад к кораблю вернуться уже не смогли.

— Катера на семь часов! — внезапно раздалось из рации.

Смотрю в указанном направлении и вижу три катера, полных вооружёнными людьми. После увеличения кратности визора мне стало понятно, что это какие-то европейцы, вооружённые НАТОвским оружием. Они размахивают стволами, стреляют в воздух и что-то орут.

На всех противогазы разных модификаций, на некоторых костюмы химзащиты. Некоторые имеют признаки выпадения волос, а некоторые вообще лысые. Радиация.

— Чего это они? — спросила Шув, недоуменно глядя на происходящее.

— Похоже, они что-то неверно поняли, — пожал я плечами. — Наверное, мачты, паруса и деревянный корпус ввели их в заблуждение…

И я их понимаю, ведь мало ли что там к палубе прикреплено — корабль-то деревянный. И вообще, я думаю, что мы не первые, кто проходит через Зунский пролив.

По мере приближения к нам, некоторые из них начали что-то понимать, крики и выстрелы прекратились, а отчётливо видимые лица изменили выражения. Увидели, наверное, башню от «Шилки», пулемёты на бортах и гаубицу на передней платформе.

— Кормовыми пулемётами — огонь! — приказал я.

Два почти отживших своё «Утёса» загрохотали, на корме начал оседать пороховой дым, а индивиды в катерах начали стремительно умирать. Первые две лодки получили максимальный урон, часть пассажиров вывалилась за борт, а третья лодка резко развернулась и начала разрывать дистанцию.

Шумиха с раннего утра всколыхнула округу и город как-то нездорово ожил.

Груды пепла среди руин всколыхнулись и из них начали выбираться чёрные мертвецы, которые быстро наполнили причал. Так вот оно что…

Прошло меньше минуты, а на причале уже были тысячи подрагивающих от нетерпения чёрных мертвецов. Может и не от нетерпения, может, по какой-то другой причине, но они определённо прерывисто подрагивали. Кандинский как-то мне писал, что радиация очень странно влияет на зомби…

Подробности он обещал после завершения экспериментов, поэтому я узнаю обо всём уже после возвращения домой.

— Ладно, хватит с них, — решил я, глядя на тонущие катера. — Прекратить огонь!

«Утёсы» умолкли, два катера затонули, а третий, в который попала одна очередь, заглох. Не повезло бедолагам.

— Не расслабляться, — произнёс я, вновь надевая маску Тесея. — Не все то могут быть.

После того, как мы прошли вдоль побережья и миновали очень маленький остров, оборудованный причалом, совершенно пустой, старший мичман Аршанин вырулил в центр пролива, чтобы мы были одинаково далеко как от Дании, так и от Швеции.

У острова Вен мы сбросили скорость до десяти узлов, так как вокруг не было никого и ничего, а меньше, чем через час, прибыли к самому узкому месту пролива. Вообще, надо было родить где-нибудь по-настоящему мощный двигатель…

На датской стороне стоит город Хельсингёр, а на шведской — Хельсингборг. В Хельсингёре, прямо на берегу, стоит бастионный замок, построенный из красного кирпича.

Оба города получили свои ракеты, судя по тому, как они выгорели, но замок почти не пострадал — только его западная часть закопчена и лишена всякого остекления.

И в Хельсингёре отчётливо видно эпицентр взрыва. Глубокая воронка прямо посреди города, обращённого в пепел. Очень мрачное зрелище…

А вот в Хельсингборге… А там тоже форменная жопа. Сценарий тот же — ракета упала в центр и спалила весь город к чертям собачьим.

Наверное, можно было дать шанс Европе, чтобы выжившие начали строить свои общины и постепенно восстанавливать цивилизацию, но командование решило, что риски слишком велики. В тот момент никто не знал, что зомби не склонны куда-то там уходить. Есть сведения, что у зомби есть какие-то особые предводители, о которых я только слышал слухи, якобы способные водить орды на более хлебные места, но что-то сильно сомневаюсь, что эти домыслы хоть как-то соответствуют действительности. Пока не увижу наглядный труп…

Через час, когда мы вышли на относительно широкое пространство, я дал отбой боевой тревоге, а ещё через четыре достигли острова Анхольт.

— М-да… — произнёс я, разглядывая обитателей острова через оптику шлема.

Мы проходили достаточно близко, чтобы увидеть кресты, на которых были распяты мёртвые люди. Кто-то решил устроить инсталляцию, которая покажет любому туристу царящие тут нравы.

Каждый распятый был прибит к кресту гвоздями, причём один гвоздь был забит прямо в череп. Это не обычная казнь, ведь распятием казнят ради максимум пятидневной пытки, а этих убили сразу же. Это знак для всех проходящих мимо кораблей, а не полноценная казнь.

Ну и ещё у некоторых покойников были распороты животы, правда, непонятно — это было сделано палачами или вороны постарались? Думаю, всё же, что палачами. Для наглядности.

Трупы недавние, не успели сгнить. Полагаю, кто-то отлавливает новых жертв и привозит их сюда, чтобы обновить инсталляцию.

— Маяк жгли дровами, — отметил старший мичман. — Кому-то это было важно.

И, действительно, вершина маяка была закопчена, хотя даже отсюда видно, что там стоит мощный фонарь. Топливо кончилось, но смотритель решил проблему с помощью подручных средств…

— Может, это и привлекло каких-то лихих ребят, которые тут устроили всё это, — предположил Аршанин.

— Может, — пожал я плечами.

/23 июля 2022 года, Федеративная республика Германия, о. Норденай/

— Я с вами? — спросила Шув.

— Конечно! — усмехнулся я. — Идём.

Двое суток непрерывного пути и вот мы на причале германского острова Норденай. Раньше я даже как-то не задумывался, что у немцев есть свои острова. А тут их, как оказалось, целая куча! Боркум, Юст, Нордерней, Бальтрум, Лангеог, Шпикерог, Вангероге — и это только обитаемые Восточно-Фризские острова.

Если где-то и должна была уцелеть цивилизация, то тут. Только вот никаких признаков жизни на острове, помимо шастающих по берегу зомби, не обнаружено. И, к слову, тут аномально много зомби, как для острова, населённого пятью тысячами жителей…

Фрегат «Олифант» зашёл в гавань Норденая и пришвартовался на свободном месте, коих тут было полно. Как и везде, выжившие решили, что вот конкретно здесь — плохо, поэтому надо уплыть в какое-нибудь безопасное место, в связи с чем в гавани нет ни яхт, ни катеров, ни кораблей.

Наверное, выжившим показалось, что количество зомби на острове слишком большое… Мне тоже, поначалу, показалось, что на Васильевском слишком много зомби, военным тоже так показалось… Хм. Вот такой вот выверт человеческой психологии. Как бы хорошо ты ни жил, в какой бы ситуации ни оказался, всё равно будет казаться, что трава зеленее у соседей в саду.

— Кто-то сказал, что трава зеленее… — тихо пробормотал я. — … у соседей в саду… Тьфу, ты!

Радиоактивный фон тут лишь слегка выше нормы, потому что до Бремена, достаточно крупного для ядерной ракеты, сто тридцать километров. Ну и вода всё это время гасила прилетающую с материка радиоактивную пыль и уносила её в море.

«И никакой тебе, сука, ядерной зимы», — подумал я, сходя на причал. — «А ведь все крупные города Европы отутюжены ракетами, все они горели адским пламенем, поднимая в небеса клубы дыма и мегатонны пепла».

В общем, теория не подтвердилась.

Хотя, нельзя забывать, что к двадцатым годам количество ядерных дубинок здорово подсократилось. В восьмидесятые на вооружении обеих сторон были десятки тысяч многомегатонных монстров, а потом произошла разрядка, ядерное вооружение начали сокращать и утилизировать, ибо слишком дорогое удовольствие. Также начали уменьшать мощность боеголовок, понижая её с мегатонн до килотонн.