Лицедей. Траурный эндшпиль

Больше в подвале ничего полезного не нашлось, но я обнаружил пустые ящики от американских карабинов М4, а также пустой ящик для гранат М26. Это ребята Карлотты приватизировали, потому что я видел гранаты и карабины у них на руках.

В принципе, я сделал всё, что мог, поэтому надо просто ждать, когда же эти сволочи посмеют начать штурм.

— Не знают, сволочи, что готовятся выступить пр́отив гер́оя Тулона…

/30 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Заячий остров, Петропавловская крепость/

— Р́езер́в обязателен, — покачал я головой. — Если они вздумают обогнуть кр́епость водой и взобр́аться по стене к нам в тыл, все былые успехи будут тщетны.

— Сколько? — спросила Карлотта.

— Тр́идцать, — ответил я. — Самых лучших, чтобы могли биться в тяжёлых условиях.

— Хорошо, — кивнула она. — Надеюсь, что ты знаешь, что делаешь.

— Это они не знают, что делают, — усмехнулся я. — А я компетентен как в осадах, так и в штур́мах.

Черти дали о себе знать: подтянули свои плоты поближе, прикатили машины с установленными на них стальными щитами, а также пару раз выстрелили по нам из какой-то своей артиллерии. Крепость не понесла ущерба, потому что первый залп показал явный перелёт, а второй сильный недолёт. Ещё снаряды были слабенькой мощности, судя по громкости разрыва и характеру воронок. Мне кажется, они вытащили откуда-то старенькое полевое орудие. Но главное — они пристрелялись.

Всё идёт к началу штурма, ведь время сильно за полночь, а иного смысла так долго ждать я не вижу.

Расчёт «Василька» на старте, готовится начать отрабатывать по координатам, поэтому просто ждём, когда же всё начнётся.

— Укр́ой их в собор́е — защитит от осколков, — посоветовал я некромантке. — На случай, если у них есть что-то большее, чем одна говённая пушечка.

Отряд из тридцати одоспешенных вонючих трупов передислоцировался в Петропавловский собор, расположенный в самом центре крепости. Это отличное место, обеспечивающее одинаково быстрый доступ к любому бастиону.

Присев на ступени, рядом с НСВ, я закурил и достал телефон.

Шув беспокоится, спрашивает, скоро ли я. Пишу, что как закончу, сразу вернусь.

Бабуля спрашивает, не нужно ли ей отправить сюда пять десятков бойцов, чтобы поддержать с фланга. Написал, что штурм будет ночью, что чревато неприемлемо высокими потерями. К тому же, написал я ей, чем больше потерь у Некромантки, тем лучше для всех.

Ещё написала Ария, пожелавшая мне удачи. Приятно, да…

Заглянул в Телегу, на свой канал. А там уже черти понаписали всякого. У меня Игорь и Вадим модераторы, зачищают по возможности всякий спам, но тут реально много чертей.

Скинул на канал фотографии давно убитых мною чертей, чтобы добавить градус неадеквата.

Видимо, некоторые мои подписчики находятся в рядах чертей, потому что кто-то на фоне громко заревел в гневе.

Пишу: я что, случайно убил ваших бойфрендов, педики?

Начался шквал неконструктивной критики в комментариях, но я его проигнорировал, убрав телефон в карман.

Но письменной критики чертям было мало, поэтому кто-то из них выстрелил из пушки, бессмысленно попав в равелин. Гнев — плохой советчик.

— Они начинают! — сообщила мне Карлотта.

Вскакиваю и бегу на бастион.

Черти стремительно тащили плоты и лодки к берегу.

Мертвецы открыли массированный огонь. Стреляли они не очень метко, но иногда попадали. Вообще, чудо, что они могут стрелять, поэтому за прицельность я без каких-либо претензий.

Спускаюсь с бастиона и хватаю НСВ.

Наибольшее скопление лодырей наблюдается у стоящего рядом с Музеем артиллерии «Тополь-М», что означает, что мне нужно ставить пулемёт на западной стороне Головкинова бастиона.

— Отпр́авь кого-нибудь, чтобы сбегал за кор́обами с патр́онами! — крикнул я Карлотте.

Один короб уже примкнут к пулемёту, поэтому всё, что мне было нужно сделать — это взвести затвор гильзой, навести пулемёт на рекордсменов с плотом, после чего открыть огонь.

Тут надо понимать, что это только кажется, что можно просто водить стволом и пулемёт всех положит. В ленте всего сорок восемь патронов, поэтому желательно, чтобы каждый из них нашёл себе свой новый дом. Ещё очень желательно, чтобы в теле черта, а не в земле.

Возвращаю планку дозарядки в исходное положение — узнал это важное обстоятельство в ролике по НСВ, который посмотрел на досуге. Если этого не сделать, не будет ничего хорошего. Стукнет затвором и может погнуть, а это никому не надо, потому что взводить с газового поршня я ещё не готов…

Первая же очередь срезала двоих кирасиров, вооружённых немецкими МП-40, а последовавший за этим незначительный доворот ствола продырявил пластиковую лодку.

Черти начали разбегаться, кто-то бросил лодку, а кто-то прыгнул в кусты.

Я же не особо интересовался живой силой — меня больше волновали плавсредства. 12,7×108 миллиметров — это хорошая тема, чтобы уничтожать материальную часть. И так совпало, что этим я сейчас и занимался.

Очередь за очередью, я разбивал и даже поджигал плоты, а также, по возможности, уничтожал живую силу.

Я испытал ощущение всемогущества и необоримой мощи, фиксируя, как крупнокалиберные пули отрывают от чертей конечности, как лопаются их личные обереги, не способные удержать такую кинетическую силу, как раскрываются кровавыми розами стальные кирасы…

Но бойня была прервана исчерпанием ленты.

— Пюте! — выкрикнул я и быстро отсоединил короб, начав менять его на новый.

Затвор во взведённом положении, поэтому гильзу мне использовать больше не придётся, что мне больше всего нравится в автоматическом оружии — меньше геморроя и задержек.

Вставляю ленту в приёмник, захлопываю крышку и вновь продолжаю огонь.

По мне стреляют с самого начала, но дистанция не та, а ещё на мне эпического потенциала личный оберег. В пулемёт попасть не так просто, но в меня уже должно было попасть, минимум, пять пуль.

Часть чертей пряталась за машинами со сварными стальными щитами, но я по ним не стрелял, ведь патронов не так много и я не могу позволить себе стрельбу не наверняка. Но проблему надо как-то решать.

Набираю в Телеге старшего сержанта Карелина.

— Вер́ещагин на связи! — сообщаю я ему, продолжая стрелять. — Мсье Кар́елин, нужно дать десятью минами по коор́динатам Г-17–3.

— Принято, ха-ха, мисье Верещагин! — ответил старший сержант. — Сейчас будет!

Продолжаю стрельбу, срезая черта за чертом. В бастион врезается граната от РПГ, быстро срезаю гранатомётчика, после чего размочаливаю очередной плот очередью из пяти выстрелов.

Тут с небес раздаётся свист и на площадку перед «Тополь-М» падает десяток 82-миллиметровых мин.

Минимум три мины попали очень удачно, разорвав в клочья, минимум, четверых чертей, а остальные посекли осколками множество ублюдков, отчаянно жаждущих убить меня.

Усугубляю хаос интенсивным огнём из крупнокалиберного пулемёта.

«Наверное, зомби растаскают потом все эти оторванные конечности…»

Черти, несмотря на всё происходящее, в основном придерживаются намеченного и продолжают бежать к берегу. У некоторых это получается и они отчаянно гребут через пролив, чтобы оказаться на открытой площадке перед крепостными стенами. И вот тут оказывается, что эффективность огня мертвецов, как и у живых, очень сильно привязана к дистанции.

Отстреливая магазины, зомби Некромантки нетвёрдыми движениями перезаряжались, после чего продолжали палить напропалую.

Пушка чертей всё это время пыталась меня достать, но получалось попадать только по зданиям за бастионом или в его основание. Да и мощность взрывчатки была так себе, как и осколочное действие.

Но тут, видимо, остальные звёзды деликатно разошлись, чтобы освободить место счастливой звезде чертилы-артиллериста, который сумел засандалить снаряд прямо в парапет бастиона, очень близко ко мне.

Личный оберег принял на себя осколки, но я понял намёк.

Хватаю пулемёт, который ещё пригодится, после чего спускаюсь с бастиона.

Пришло время испытать ПТУР «Корнет».

Гружу себе на спину три тубуса с ракетами, беру в руки пусковую установку и бегу на Зотов бастион.

На бастионе уже присутствуют два десятка зомби некромантки, но четверо из них уже в состоянии не стояния. Одному оторвало башку, один лишился левой руки и больше не мог стрелять, а двое получили тяжёлые повреждения ног. Плевать на них, они лишь массовка.

Устанавливаю пусковую установку за парапетом, высовываюсь и включаю тепловизор.

Меня интересовал источник тепла, коим должна служить активно стреляющая пушка.

Облако горячего воздуха, медленно поднимающееся к небесам, обнаруживается очень быстро, а потом чертила-артиллерист «обновляет сигнал» следующим выстрелом.

Оперативно устанавливаю пусковую установку на парапет, примыкаю к прицелу, после чего, почти сразу, запускаю ракету.

Противотанковая управляемая ракета взмывает к небесам, а я кручу винты и регулирую её полёт конкретно туда, где находится вражеское артиллерийское орудие.

Скотина долбила с площадки перед зданием университета ИТМО, но увидела, что именно к ней летит, поэтому бросила орудие и побежала прочь. Ракета попала куда-то рядом с пушкой, а может и в пушку.

— Мсье Кар́елин, в квадр́ат Г-19–2, пять мин, будьте любезны, — попросил я старшего сержанта.

— Принято! — ответил тот. — Квадрат Г-19–2, пять мин!

Перезаряжаю пусковую установку и навожу её на Кронверкский пролив, по которому движется большой плот.

Выстрел, ракета идёт сначала вверх, а затем вниз, после чего попадает строго по центру плота. И около двадцати чертей, прикрывавшихся пуленепробиваемыми щитами, разлетаются в воду. Некоторые из них не одним куском.

Но тенденция такова, что большая часть плотов достигает нашего берега и черти-штурмовики сразу же пересекают открытое пространство, после чего уходят под стены, откуда можно удобно расстреливать мертвецов на бастионах.

Чуется мне, что скоро настанет этап ближнего боя.

«Давно пора…»

Примечания:

1 — Лё зоб — фр. le zob — это, в отличие от labitte, не укоренившийся эвфемизм, а именно буквальное обозначение мужского первичного полового признака.