Это мучительное пламя

Глава 26

Выстрел заглушил отчаянный, исступленно-дикий крик. Голос Эбби сорвался и, обессилено зажав руками уши, она в страхе закрыла глаза. Выпущенная пуля предназначалась ему. Кусок горячего металла должен был войти в пульсирующее жизнью сердце, но вместо этого вколотился в твердый бетон.

– Браво! – Медленные аплодисменты, сопровождающиеся омерзительными восторгами, вынудили Дарена сильнее стиснуть зубы. – Фантастическое завершение первого акта! Я получил невероятное наслаждение даже несмотря на то, что уже читал сценарий. Этот маленький нюанс совсем не сказался на моих эмоциях. И, если вы станете играть так и дальше, обещаю, что немножко облегчу ваши муки.

Джек мерзко улыбнулся, и Дарен дернул цепи, понимая, что не он сам, а его необузданный, неистовый Зверь пытается выбраться наружу.

– Какая же ты мразь… – зашипела Эбби, придвигаясь к нему практически вплотную, – …бессердечный, конченый ублюдок!..

Джек не дал ей договорить – резко схватил за волосы и, развернув, прижал к себе спиной. Эбби вскрикнула, но ощутив на щеке дуло пистолета затихла.

– Хочешь поговорить о сердечности? – Зашептал он, вновь склоняясь над её ухом. – Давай поговорим. Наверное, Мартину будет интересно узнать, почему в тебе столько безжалостности и черствости. Ведь, если бы всё это было взаправду, то та пуля уже давно была бы в его сердце. И выпущена она была бы той, которую он любит больше собственной жизни. А это очень больно… – уже тише сказал он, переводя глаза на Грега, – …так больно, что никакие адовы муки становятся нестрашны.

Дарен сумел поймать измученный взгляд Эбби. Она смотрела прямо на Мартина; по щекам струились тяжелые слезы. Каллаган ломал её. Зная, на что давить, этот сукин-сын её ломал.

Дарен дернулся, и резкий звук цепей заставил Джека довольно ухмыльнуться.

– Посмотри-ка… – заметил он, скользя дулом по её лицу, – …Его ты выбрала. Того мужчину, который оставил тебя. Опять. Вновь найдя причину. Сколько ещё раз он бросит тебя, прежде чем, наконец, поймет, что за любовь, особенно ту, что дарована тебе свыше, нужно держаться? Сколько ещё раз ты простишь его, забыв о той боли, через которую он снова и снова заставляет тебя проходить? – Джек коснулся губами её кожи; вдохнул запах. Это стало последней каплей. Дарен зарычал и дернул цепи с такой силой, что они практически сорвались с петель – он чувствовал. Когда Эбби прикрыла глаза, и слезы из глаз потекли сильнее, Джек довольно ухмыльнулся. – Он зверь. Вся его привязанность к тебе построена лишь на чувстве собственничества. Ему невыносимо видеть тебя с другими, но у самого не хватает сил быт рядом. И никогда не хватит.

– Ошибаешься… – прошипела Эбби, и Дарен ощутил, как его сердце пропустило удар, – …и запомни… не такому, как ты, судить такого, как он!

На лице Джека расползлась улыбка.

– У этой кошечки коготки никогда не стачиваются? – Весело поинтересовался он, окинув взглядом каждого из пленников по очереди. – Но знаете… я могу понять, что именно привлекло вас в этой женщине. Она сильная, красивая… сексуальная.

Когда рука Джека стала опускаться вниз по плечу, а затем скользнула к бедру, Дарен сорвался.

– Не смей касаться её!!! – Цепи снова зазвенели. – Не смей даже пытаться причинить ей боль!!!

– Я ещё и не пытался, – с улыбкой ответил Каллаган, – и, наверное, в этом моя ошибка.

Джек подал знак Шейну, и тот молча, словно всё поняв, направился в сторону дрожащей от бессилия Эбби. Он грубо схватил её и, вывернув ей руки, резко толкнул вперед, а Дарен снова дернулся и зарычал, стараясь, что есть мочи порвать долбанные цепи.

– Куда вы тащите её?! – Кричал он, теперь уже имея достаточно сил, чтобы встать на ноги. – Каллаган!! Я убью тебя, слышишь?! По одной сломаю каждую кость в твоем теле!! Если на ней будет хоть одна царапина, клянусь, ты столкнешься с кем-то намного хуже Дьявола!

Глаза Дарена горели неистовым пламенем. Он чувствовал, как сквозь зубы сочится кровь. Ощущал, как его наполняют нечеловеческие силы. Пока Эбби вели в центр комнаты, он дергал цепи, с каждым разом всё сильнее превращаясь в Зверя.

Шейн подвел её к чему-то, накрытому покрывалом, а затем резко сдернул ткань. Не нужно было изучать что-то особенное, чтобы понимать, что всё это время находилось под ним. Дыба. Так называли жестокое орудие пыток, представляющее собой металлический стол с ремнями для всех четырех конечностей. Дарен знал, какие нечеловеческие мучения испытывали привязанные к нему люди, что почти каждый предпочел бы умереть, но не чувствовать то, что делала эта «машина». Эбби повернула голову, и, встретившись с ней взглядом, он тут же непроизвольно замер. Та обреченность, которую он прочитал в некогда живых и задорных синих глазах, заставила сердце болезненно сжаться. Она знала, что никто из них не в силах это остановить. Но будь он проклят, если не докажет ей обратное.

– Ублюдок!!! – Он взревел сильнее, дергая цепи с новой, более мощной силой. – Если тебе нужен я – давай, бери!!! Клади меня на этот чертов стол и истязай, сколько хочешь, но не трогай её!!!

Джек улыбнулся, с наслаждением наблюдая за тем, как Шейн привязывает запястья Эбби к толстому дереву.

– Твоя самоотверженность восхищает, но, увы, пытать тебя физически в мои планы не входит… тебе очень страшно, верно? – Видя, как часто Эбби дышит, Джек медленно подошел к ней. Он осторожно коснулся пальцами светлых волос, заставив её прикрыть глаза. – Мне жаль… – прошептал он – …правда, жаль. Причинять тебе боль я хотел бы меньше всего, но у меня нет другого выбора. Ты слишком много для него значишь, понимаешь? Слишком много. И только твои мучения… ваши… – исправился он, переводя взгляд на её живот, – …причинив ему максимально запредельные страдания, сумеют уничтожить его окончательно.

Дарен вновь дернулся и зарычал, но цепи снова не поддались. Эбби не произносила ни звука. Лишь сильнее жмурилась и тихо – едва различимо – плакала, вероятно, читая про себя молитву. Её руки, привязанные к дереву кожаными ремнями, слегка подергивались – если бы она могла, то накрыла бы ладонями живот, чтобы успокоить малыша; защитить его. Но она не могла. И это убивало её быстрее, чем осознание того, через что в скором времени ей придется пройти.

– Мразь… ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю… – хрипел Дарен, при этом, не смея отрывать взгляда от Эбби. Ему хотелось быть рядом с ней хотя бы так – не имея возможности сжать ладонь; сказать, как сильно он её любит.

– Забавно… – усмехнулся Джек, – …в моей голове вертелись те же слова. Ведь ты действительно не представляешь, что я заставлю тебя испытать.

Дарен не прекращал попыток разорвать цепи. Он дергал их снова и снова, не останавливаясь и не замедляясь даже на мгновение, зная, что и оно имеет значение. Грубые движения Шейна, стягивающего кожаные ремни на её щиколотках, заставляли тащить металл всё резче и сильнее; раздирая руки в кровь; сжимая зубы; становясь всё диче.

– Эй! Затихни! – Голос Шейна лишь придал ему сил. Он стал вырывать цепи интенсивнее и быстрее – словно самый настоящий Зверь. – Ты что, оглох?! – Когда ответа вновь не последовало, разъярившись сильнее, он направился в его сторону. Кулак обрушился Дарену точно в челюсть, но ни на мгновение его не замедлил. Движение. Второе… Шейн вновь нанес удар. Кровь брызнула из разбитой губы и носа, но вновь не остановила отчаянных попыток. Вот он дернулся ещё… затем ещё… и ещё… каждое новое движение сопровождалось глухим ударом, который причинял боль; но ту слабую и ничего незначащую боль, которая меркла перед своей предшественницей. Дарен не переставал рычать. Если физическая мука тормозила его, всего через мгновение он вновь собирался с силами. Если от очередного удара ноги подкашивались, он делал усилие и поднимался, начиная всё сначала. Шейн не переставал избивать его: безжалостно, не щадя, но даже падая на колени и ощущая, как ломит кости, Дарен вставал и продолжал бороться. Пока она жива и дышит, он никогда не опустит руки. Ещё удар. Второй. Третий…

Шейн остановился, когда понял, что ничего не меняется. Он мог избить Дарена до полусмерти, но тот вряд ли бы хоть что-то почувствовал. Сейчас он был машиной. Безжалостной, свирепой машиной, чья сущность, до этого момента сидящая на цепи, отчаянно рвалась на свободу. Он больше не чувствовал физической боли, и Джек, а теперь и Шейн, оба прекрасно это понимали.

– Зверя, в которого он превратился, невозможно сломать… – не громко сказал Шейн, и словно в подтверждение его словам Дарен сильнее дернул цепи.

– Сломать можно любого, – подходя к своему пленнику ближе, не без интереса ответил Джек, – нужно лишь знать, куда наносить удар.

– Он перебьет всех до единого стоит нам только пальцем её тронуть, – зашипел мужчина, и его голос заглушил по-настоящему дикий рёв.

– Запускай, – велел Джек, терпеливо выжидая, когда Шейн отойдет на достаточное расстояние, – я проведу тебя через все девять кругов ада, – зашипев, добавил он, – а затем выстрелю точно в сердце.

Дарен вновь дернулся, ощущая, как сильно желание вгрызться Ублюдку в горло. Он не чувствовал запястий – они онемели от частых и резких движений – не чувствовал усталости, ломоты в костях или боли в мышцах. Единственное, чем были заняты все его мысли – это цепи. Куски гребанного металла, которые он всё ещё отчаянно пытался выдрать из стены.

Быстрые шаги и открывающаяся с грохотом дверь, заставила Шейна помедлить, а Джека повернуться.

– Босс! – С напряженным лицом Декс подошел ближе. – Снаружи копы. Машин десять, не меньше. Вооружены и, по-видимому, готовятся к наступлению.

Джек зарычал, и резко долбанул ладонью по стене.

– Дьявол!! – Он прикрыл глаза, а затем выпалил. – Дайте им отпор!

– Но нас намного меньше!..

– Дайте отпор!! – Сорвавшись, заорал Джек, и на этот раз никто не осмелился возразить. – Стреляйтесь до последнего! На поражение! А ты, – делая усилие, чтобы всё ещё себя контролировать, обратился он к Шейну, – заканчивай то, что начал! Я не позволю каким-то копам разрушить то, к чему я так долго шел!

Дарен снова зарычал; Шейн направился к Дыбе. Долбанув по первой кнопке, он включил механизм, заставляя загореться красную лампочку. Машина готовилась. Эбби зажмурилась и тихо зарыдала, когда ремни на коже стянулись сильнее. Выстрелы заглушали обессиленные всхлипы, и Джека нервировало осознание собственного несовершенства. Его раздражало, что всё идет не так; что кто-то смел мешать осуществлению плана. Некогда отлаженные и спокойные движения стали нервозными и неосторожными. Загорелась оранжевая кнопка. Вторая из четырех. Шаги за дверью стали громче; выстрелы явнее; крики отчетливее. Время замедлилось. Пульс застучал в ушах.

Джек осознавал своё бессилие. Знал, что, если ничего не предпримет сейчас, то проиграет; примет поражение с разгромным счетом. Он посмотрел на третью замигавшую кнопку. Повернул голову в сторону двери. Шаги. Чужие шаги. Они были почти рядом. Вдох-выдох. Вдох… Джек стиснул зубы и, понимая собственную безвыходность, поднял пистолет. «Я не позволю тебе жить», – мысленно сказал он, когда палец коснулся курка. Оглушительный выстрел прогремел одновременно с до безумства отчаянным криком. Всего мгновение. И свинцовая пуля поразила сердце. * * *