Водители фрегатов. О великих мореплавателях XVIII — начала XIX века

Мельник

Экспедиция была обеспечена провизией чуть ли не на целый год. Трюмы загромождали мешки с чилийской пшеницей, а за перегородками на палубах визжали гавайские свиньи. Но экипаж страдал от недостатка воды. Несколько сот свиней выпивали столько воды, что бочки с пресной водой стали быстро пустеть. Людям воду выдавали по порциям. И вода эта пахла болотом.

С хлебом дело обстояло еще хуже. Обходя мыс Горн, Лаперуз заметил, что в холодном климате мука очень быстро покрывается плесенью. Поэтому в Чили он вместо муки купил несколько тонн пшеничного зерна, которое портится гораздо медленнее. Он полагал, что очень нетрудно будет толочь это зерно в ступке. Но оказалось, что, для того чтобы натолочь муки на всю команду, нужно громыхать ступкой с утра до вечера, и мука получалась скверная. Хлеб выходил липкий, тяжелый, плохо пропеченный.

Недоеденный хлеб приходилось отдавать тем же свиньям, и матросы начали роптать:

— Свиней поят и кормят, а человек сиди голодный и не смей попросить вторую кружку воды!

Тогда Лаперуз распорядился зарезать свиней. Свиные туши разрубили на части, посолили и сложили в трюме. Вместо свежего мяса матросы теперь получали солонину, но зато могли пить воды сколько угодно.

Хлебные затруднения тоже были скоро разрешены. Но разрешил их не Лаперуз, а простой матрос с «Астролябии» по имени Жак.

Этот Жак был самый незаметный и самый скромный из всех матросов «Астролябии». Деревенский парень, впервые попавший на корабль, потешал моряков своей неуклюжестью. Матросы считали его дураком, издевались над ним. Ему постоянно давали самую грязную и неприятную работу, где требовалась не сообразительность, а только сила.

Недели через две после отбытия с Гавайских островов этот самый Жак, увидев на палубе капитана де Лангля, подошел к нему. Де Лангль, не привыкший к тому, чтобы с ним заговаривали простые матросы, нахмурил брови. Но у Жака было такое простодушное и доверчивое лицо, что капитан не смог рассердиться.

— Что тебе надо? — спросил он.

— Дома я работал на мельнице… — начал Жак.

— Да, я вижу, что ты не моряк, а мельник, — перебил его де Лангль.

Матросы, столпившиеся вокруг, засмеялись. «Мельниками» моряки называют растяп, которые в первый раз выходят в море и не знают морского дела.

— Да, я мельник, — серьезно и даже гордо ответил Жак. — Я хотел купить мельницу, но у меня не хватило денег, и вот мне пришлось уити в море на заработки. У вас здесь не умеют молоть муку. Где это видано, чтобы зерно толкли в ступке? Если хотите, чтобы у вас был хороший хлеб, я вам построю мельницу…

— Где же ты построишь мельницу? — спросил де Лангль. — На волнах?

— Нет, на палубе, — невозмутимо ответил Жак.

Матросы захохотали. Но, к удивлению всех, де Лангль не смеялся.

— Как же ты построишь мельницу?

— На кухне есть два больших точильных камня. Из них выйдут хорошие жернова. А крылья можно сделать из досок.

Де Лангль задумался. Да, довольно забавный будет вид у «Астролябии», гордости французского военного флота, с мельничными крыльями на палубе! Будь они в Бресте или в Марселе, де Лангль умер бы со стыда, если бы ему пришлось командовать фрегатом с таким украшением. Но здесь их не увидит никто, кроме туземцев… А ведь хороший хлеб так нужен!

— Строй, — сказал де Лангль.

И Жак принялся строить. К вечеру под фок-мачтой [40] завертелись мельничные крылья, а на другой день матросы получили к ужину прекрасно выпеченные булки.

— Ура! — кричала команда «Астролябии». — Качать Жака, качать!

И Жак полетел вверх.

На специально присланной шлюпке его, гордого и счастливого, отвезли на «Буссоль», чтобы он и там построил такую же мельницу.