Водители фрегатов. О великих мореплавателях XVIII — начала XIX века

Д’Антркасто у островов Дружбы

Но д’Антркасто плыл к островам Дружбы вовсе не ради Лаперуза.

Острова, названные Куком островами Дружбы и известные в то время европейцам только по описаниям капитана Кука, были самым плодородным и населенным местом во всей западной части Тихого океана.

Экспедиция д’Антркасто после Тасмании уже не страдала от жажды, но на смену жажде явился голод. От запасов провианта, сделанных на Амбоине, остались крохи.

Заросшая лесом и населенная голодными островитянами Тасмания не могла предоставить морякам ничего, кроме ракушек. И чтобы не умереть с голоду, им оставалось одно: на всех парусах нестись к островам Дружбы.

23 марта с кораблей был уже виден этот цветущий архипелаг. Вид обработанных полей, засаженных бананами и засеянных ямсом, привел моряков в восхищение. В подзорную трубу были видны многолюдные деревни, вокруг которых паслись стада жирных свиней.

«Поиск» и «Надежда» остановились возле острова Танготабу, в той самой гавани, где останавливался Кук.

Целая флотилия нагруженных фруктами лодок окружила корабли. Несмотря на недовольство адмирала, островитяне заполнили палубы обоих судов. Эти голые светло-желтые красавцы лазали по канатам и бесстрашно прыгали в воду.

Голодные матросы набросились на бананы и тут же их съели. Купленных свиней сразу зарезали, и скоро из корабельных кухонь стал доноситься приятный запах жареной свинины.

Островитяне в уплату за товары требовали бус и ножей. Моряки отдали островитянам множество этих «драгоценностей».

Трюмы, ненасытные утробы кораблей, поглощали тонны плодов и орехов.

На другой день Ла Биллардьер стал умолять д’Антркасто отпустить его на берег. Адмирал сначала не соглашался, но потом, вспомнив, как гостеприимно встречали жители этих островов капитана Кука, разрешил ему отправиться вместе с небольшим отрядом офицеров и матросов.

На берегу, ободренные ласковым приемом жителей, французы разбрелись во все стороны.

Ла Биллардьер сейчас же забрался в рощу и стал собирать листья и травы. Но ему не удалось как следует заняться этим делом.

Среди французов, съехавших на берег, был кузнец — здоровяк и силач. За поясом он носил кинжал с позолоченной рукояткой. Этот кинжал своим блеском сразу привлек внимание островитян, и они предлагали за него кузнецу несколько свиней. Но кузнец очень дорожил своим кинжалом и ни за что не хотел с ним расстаться. Он пошел гулять один вдоль бухты, с интересом разглядывая бамбуковые домики туземцев. Но едва он отошел от своих товарищей шагов на двадцать, как к нему подбежал молодой островитянин, выхватил у него из ножен кинжал и пустился наутек.

Рассвирепевший кузнец догнал вора и стал бить его кулаком по лицу. Их окружила толпа островитян. Кто-то замахнулся дубиной и ударил кузнеца по голове. Кузнец упал, обливаясь кровью, и умер.

Несколько матросов, заметив это убийство, выстрелили в толпу из ружей. Один островитянин взмахнул руками и упал.

Все французы кинулись к шлюпкам. Островитяне угрюмо собирали камни, готовясь к нападению. Ла Биллардьер прыгнул в лодку последним. Град камней посыпался с берега. Моряки уже не надеялись живыми добраться до корабля.

Это сражение заметил с «Поиска» д’Антркасто. Он тотчас же приказал зарядить пушку картечью и выстрелить в толпу. Пушечный выстрел убил трех островитян. Перепуганная толпа бросилась бежать, берег опустел, и шлюпки благополучно уплыли.

Ла Биллардьер не надеялся больше побывать на берегу и очень сожалел об этом. Но островитяне за ночь одумались и решили, что ссориться с моряками не стоит. На следующее утро к д’Антркасто явился король островитян Тубо и привез с собой связанного островитянина, того самого, который убил кузнеца.

— Убей этого разбойника, повелитель кораблей, — сказал он, передавая адмиралу своего провинившегося подданного, — и давай помиримся. А вот нож, который он отнял у твоего младшего брата.

С этими словами он бросил к ногам д’Антркасто позолоченный кинжал кузнеца. Островитяне считали всех белых моряков братьями: адмирал был старший брат, а его подчиненные — младшие братья.

Трюмы кораблей были полны еще только наполовину. Нужно было во что бы то ни стало закупить у туземцев как можно больше провизии, поэтому адмирал и сам стремился к миру.

Не желая возбуждать к французам излишней ненависти, он решил проявить милосердие и подарил преступнику жизнь.

Связанного островитянина в присутствии всех высекли ремнем и отпустили.

Мир был восстановлен. Снова завязалась торговля. Но адмирал никого из своих подчиненных не пускал на берег.

Спустя несколько дней д’Антркасто заявил, что завтра корабли уходят.

Король Тубо решил на прощание устроить праздник в честь своих гостей. Адмирал и все его «братья» получили приглашение явиться на берег, чтобы принять участие в плясках и увеселениях.

Д’Антркасто после долгих колебаний принял приглашение короля, но потребовал от Тубо, чтобы праздник происходил на маленьком мысе, который находился как раз под пушками «Надежды». Если островитяне окажутся изменниками, капитан Гюон де Кармадек уничтожит их орудийным огнем.

Французы прибыли на берег в пяти шлюпках. Ла Биллардьер решил в празднестве участия не принимать. Он улизнул в лес собирать растения.

На мысе собралось много тысяч человек. Они расселись в траве широким полукругом. Французам, во главе с адмиралом, предоставили почетное место — по левую руку от короля. Справа от короля находился оркестр, игравший на странных инструментах. Инструменты эти состояли из тростей разной длины, которые звучали, когда ими били по земле.

Сначала выступили певцы, которые пели то поодиночке, то хором. Потом начали плясать. В пляске приняли участие многие французские матросы. Проплясав часа три, утомленные островитяне уселись на траву и занялись изготовлением кавы.

Французы от кавы отказались. К полуночи туземцы все до единого были пьяны и улеглись спать на траву. Ла Биллардьер вернулся из леса, и д’Антркасто приказал всем плыть на корабли.

Следующим утром, 6 апреля 1793 года, «Поиск» и «Надежда» покинули острова Дружбы и вышли в открытое море.

За завтраком Ла Биллардьер спросил адмирала:

— Вы разговаривали вчера с королем?

— Да, — ответил д’Антркасто. — Я отлично стал понимать его знаки.

— А вы спросили, не заходил ли сюда лет пять назад капитан Лаперуз?

— Нет, не спросил.

— Почему?

— Я забыл, — ответил адмирал.