Заблудший ангелочек

19

На суде под председательством Тодда не было скамьи присяжных. 14 стульев для присяжных (2 дополнительных для заместителей присяжных) стояли лицом к судейской скамье прямо перед деревянной перегородкой высотой чуть меньше метра, которая отделяла зрителей от судьи, адвокатов и подсудимых.

С этой удобной позиции Уил Геринг наблюдал за слушанием дела Мелинды Лавлесс. На коленях у него лежал блокнот, а в руке он держал ручку, готовый записать замечания, которые могли повысить его шансы при защите Лори Такетт.

Наблюдая, как адвокаты Мелинды излагают свои возражения против Гая Таунсенда, Геринг с трудом сдерживал улыбку. “Они предвосхищают моё выступление”, — думал он.

Презрение Геринга к Таунсенду не знало границ. Они столкнулись лбами во время предвыборной кампании Таунсенда тремя годами ранее, и единственное, что их сейчас связывало, — это враждебность друг к другу.

Непредвзятому наблюдателю казалось, что Таунсенд проделал адекватную и порой достойную восхищения работу по представлению дела обвинения против Мелинды Лавлесс. Но Геринг смотрел на это иначе. Он чувствовал, что Таунсенд легко отделался от Мелинды, чтобы выстроить дело против Лори. Позже Геринг скажет, что на месте Таунсенда, он никогда бы не позволил Расселу Джонсону предъявить столько свидетельств об оккультных практиках Лори и её увлечении смертью.

— Таунсенд фактически прогнулся под стратегией Мелинды свалить основную вину на Лори, — говорит Геринг. — Снова и снова, когда адвокаты Мелинды возражали, а их возражения отклоняли, Таунсенд полностью менял тактику. Им хорошо удалось отвлечь его внимание, и это полностью заслуга адвокатов Мелинды.

Геринг считает, что Таунсенд упустил все преимущества от признания вины Тони Лоуренс:

— Он палил пушками по лягушкам, чтобы добиться от неё показаний.

И тем самым у Мелинды и Лори оказались лучшие условия для признания вины, чем они могли когда-либо пожелать.

— В конце концов, это, вероятно, было в его интересах, потому что вряд ли бы он передал это дело в суд с фундаментальной ошибкой, которая могла бы перечеркнуть всю проделанную работу, — говорит Геринг. — Дела против Мелинды и Лори были почти доказаны прокуратурой, потому что Стив Генри очень тщательно подошёл к расследованию.

Поэтому Геринг отправился на слушание дела Лори с большими надеждами. Хотя против его подзащитной было собрано достаточно улик, он был уверен, что и в свой худший день выставит Таунсенда посмешищем в зале суда.

Он знал, что самым большим препятствием для него была сама Лори.

По мнению Геринга, Мелинда проделала великолепную актёрскую работу. Она старательно прикидывалась невинной овечкой и в нужный момент плакала. Однако его подзащитная давно потеряла всякое подобие невинности. В Лори ничего не осталось от маленькой девочки. Она была закалена жизнью, и эта твёрдость отражалась в её лице и движениях.

За пару недель до слушания дела Мелинды Лори дала интервью телеканалу Цинциннати. Это было первое и последнее интервью, которое кто-либо из девочек давал прессе. Лори уложила свои короткие волосы и надела скромное платье с цветочным принтом. Но её попытка выглядеть серьёзной и честной не особо сработала. Она неубедительно утверждала, что Шанда обнимала её и умоляла остановить Мелинду.

— Она просила меня не подпускать Мелинду, — сказала Лори, печально глядя в камеру. — Она плакала. Я ничего не могла поделать.

Во время телевизионного выступления Лори во всем обвиняла Мелинду, говоря:

— Она хотела преподать Шанде урок. Не думала, что она зайдёт так далеко.

Плохие отзывы о её выступлении, должно быть, дошли до неё, потому что это была одна из первых попыток Лори выставить себя невинной маленькой девочкой. Несмотря на попытки Геринга научить Лори, как вести себя в суде, она, казалось, была довольна своей угрюмостью и даже не пыталась кого-то изобразить на своих последующих выступлениях в суде.

— Она такая, какая есть, — скажет позже Геринг. — Её пустой взгляд — её истинная природа. Она из тех, кто не способен испытывать эмоциональную боль. Она отключила эту способность много лет назад. С ней было трудно найти общий язык. У неё было много психологических проблем, и ей было трудно кому-либо доверять.

Хотя Лори никогда не открывалась настолько, чтобы позволить Герингу приблизиться к ней, были моменты, когда он чувствовал, что она возложила на него все свои надежды.

— Она искала белого рыцаря, который бы спас её, — говорит Геринг. — Полагаю, она приняла меня за такого.

“Белый рыцарь” — возможно, последнее выражение, которым Гай Таунсенд когда-либо описывал бы Геринга. Прокурор так и не простил Герингу его якобы коварную тактику во время избирательной кампании, и с тех пор они с трудом выдерживали друг друга в здании суда. Но хотя Геринг был невысокого мнения о способностях Таунсенда вести дела в суде, это было единственное место, где Таунсенд выказывал Герингу уважение.

— Что бы я ни думал о Уиле Геринге, приходится признать, что он умеет вести себя в зале суда, — сказал Таунсенд перед слушанием.

И это, как ничто другое, заставляло Таунсенда напряжённо работать во время рождественских каникул. Он явился в суд прохладным утром понедельника 28 декабря с юридическими книгами в руках и уставшим умом, но решительно настроенный добиться поставленной цели: 60 лет заключения для Лори Такетт, не меньше.

Стратегия Геринга и его коллег-адвокатов, Эллен О'Коннор и Роберта Барлоу, мало чем отличалась от стратегии адвокатов Мелинды. Они старались снять как можно больше вины со своей подзащитной и вызвать к ней сочувствие. Это означало изобразить Мелинду вдохновительницей, а Лори — просто услужливой сообщницей.

Как и адвокатам Мелинды, защитникам Лори пришлось много всего раскопать. Лори тоже выросла в семье, где жестоко обращались с детьми. Разница заключалась в том, что людоед детства Мелинды, Ларри Лавлесс, был лёгкой мишенью. Его не было рядом, чтобы защититься от обвинений в сексуальных домогательствах и насилии. Проблема, с которой столкнулись адвокаты Лори, заключалась в том, до какой степени они могли запятнать репутацию матери Лори, Пегги Такетт.

Пегги Такетт отказалась общаться с дочерью после её ареста, ни разу не навестила Лори в тюрьме. О том, чтобы вызвать её для дачи показаний, не могло быть и речи, поскольку защита Лори зависела от того, чтобы выставить мать в максимально плохом свете. У Геринга не было гарантий, что отец или брат Лори подтвердят нападки Лори на мать, поэтому их тоже исключили из списка свидетелей. Оставалась сама Лори.

— Нам было нужно, чтобы Лори сама свидетельствовала в свою пользу, — говорит Геринг.

Что касается других свидетелей, выбор был невелик. Геринг изо всех сил пытался найти одноклассников, которые могли бы сказать о Лори что-нибудь хорошее. Побеседовав с её учителями, он решил, что ни у кого из них нет ничего, что можно было бы использовать в её защиту. Адвокат защиты Эллен О'Коннор из Индианаполиса, занимавшаяся делами со смертной казнью, подчеркнула это в своём вступительном слове на слушании дела Лори.

— Когда Лори сказала нам, что не нравилась никому из учителей, мы не думали, что это может быть правдой, — сказала О'Коннор. — Но мы не смогли найти ни одного из её учителей, который дал бы показания в её пользу. Лори была изгоем. Все считали её странной. Лори отчаянно нуждалась в том, чтобы её приняли, но её никто не принимал. Давление со стороны сверстников тяжело воспринимается и при нормальных обстоятельствах, но Лори росла не при нормальных обстоятельствах.

О'Коннор сказала, что Лори подвергалась сексуальному насилию в детстве и её мучила собственная мать за то, что она не разделяла её религиозных убеждений.

— Лори всю жизнь была жертвой, — заявила О'Коннор. — Она не злой демон, который захватил власть и заставил других убить Шанду. Она не была лидером. Она не планировала преступлений. Лори была хамелеоном, который делал всё, чтобы понравиться другим.

В заключение О'Коннор сказала:

— Очевидно, что в этом преступлении замешаны не нормальные дети. Они из неблагополучных семей. Все говорят, что это не оправдание. Что ж, я согласна. Но это всё объясняет.