Дела репрессированных московских адвокатов

л. д. 56—62

Секретно Верховный суд Союза ССР Военная коллегия Верховного Суда СССР

Определение № 4н-015056/65

В составе Председательствующего – полковника юстиции Лихачева

и членов: полковников юстиции Полякова и Яровенко, рассмотрев в заседании от 11 февраля 1956 г. в порядке ст. 373 УПК РСФСР заключение главной Военной Прокуратуры по делу Овчинникова Бориса Михайловича, 1885 года рождения, уроженца гор. Сарапуль, Кировской области, осужденного 17 сентября 1938 года Военной Коллегией Верховного Суда СССР по ст. ст. 58-8 и 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания – расстрелу, с конфискацией имущества —

заслушав доклад тов. Лихачева

и заключение пом. Главного Военного прокурора – майора юстиции Голобродько – об отмене приговора и прекращении дела —

Установила:

По приговору суда Овчинников признан виновным в том, что он с 1935 года являлся активным участником антисоветской эсеровско-меньшевистской террористической организации, в которую был завербован Меранвилем; что он принимал участие в подготовке террористического акта против руководителей ВКП(б) и Советского правительства.

В судебном заседании Овчинников виновным себя ни в чем не признал и данные им на предварительном следствии показания, в которых признавал себя виновным, не подтвердил.

В заключении Прокуратуры ставится вопрос об отмене приговора и прекращении дела в отношении Овчинникова в связи с тем, что дополнительным расследованием, произведенным Прокуратурой в порядке ст. ст. 373–377 УПК РСФСР, установлены новые обстоятельства, свидетельствующие о необоснованности осуждения Овчинникова.

В обвинительном заключении по делу Овчинникова указано, что контрреволюционная эсеровско-меньшевистская террористическая организация существовала якобы среди членов Московской городской коллегии защитников.

Однако в деле нет никаких объективных данных того, чтобы такая организация в Московской адвокатуре действительно существовала.

Из материалов дела усматривается, что в основу обвинительного приговора в отношении Овчинникова были положены показания самого Овчинникова, данные им на предварительном следствии, от которых он отказался в суде, и показания арестованных по другим делам Лидова, Евзерихина, Сапгира и Меранвиля, данные ими также на предварительном следствии и не проверенные в суде.

Но все эти показания не могут служить доказательством вины Овчинникова ввиду их голословности, неконкретности и крайней противоречивости.

Так, на предварительном следствии в показаниях Овчинникова записано, что он якобы в августе 1935 года был завербован Меранвилем в контрреволюционную организацию и что, по словам Меранвиля, руководителем этой организации являлся Ильинский (Брук).

Далее Овчинников показал, что по указанию Меранвиля в 1937 году в целях совершения террористического акта он выяснял якобы время приезда на службу одного из руководителей партии и Советского правительства, а непосредственного исполнителя террористического акта должен был подыскать сам Меранвиль.

Из материалов же архивно-следственных дел по обвинению Меранвиля и Ильинского (Брука) видно, что Ильинский в судебном заседании виновным себя не признал, а на предварительном следствии, когда он виновным себя признавал, в отношении Овчинникова никаких показаний не дал.

Меранвиль же на предварительном следствии в отношении Овчинникова дал крайне путаные и противоречивые показания: на допросе в марте 1938 года в числе лиц, завербованных им в контрреволюционную организацию, Меранвиль Овчинникова не назвал, а лишь показал о том, что со слов самого Овчинникова ему стала известна принадлежность Овчинникова к указанной организации. В апреле же месяце Меранвиль изменил свои показания, заявив, что Овчинникова завербовал в организацию лично он, Меранвиль.

Причины таких противоречий в показаниях Меранвиля следствием не выяснялись.

Сапгир также на предварительном следствии в отношении Овчинникова давал путаные показания: сначала он показал, что о принадлежности Овчинникова к контрреволюционной организации ему стало известно якобы со слов Вознесенского, а на следующем допросе – со слов Меранвиля и самого Овчинникова.

Вознесенский же, как это установлено по архивноследственному делу, никаких показаний в отношении Овчинникова не давал.

Лидов и Евзерихин на предварительном следствии назвали Овчинникова участником контрреволюционной организации со слов других лиц, но в суде от этих показаний отказались как от вымышленных, при этом в показаниях Евзери-хина имеется ряд нелепостей.

Так, в суде Евзерихин сначала заявил, что он виновным себя не признает и от показаний, данных им на предварительном следствии, отказывается. В последнем же слове сказал, что полностью признает себя виновным в предъявленном ему обвинении и подтверждает свои показания, данные им на предварительном следствии.

На следствии же при допросе его 7-го мая 1938 года Евзерихин свои первоначальные показания о существовании в Московской коллегии адвокатов контрреволюционной организации не подтвердил, а после этого органами следствия он больше не допрашивался.

Таким образом, следствием исследовался по существу один вопрос: входило ли то или иное лицо в состав контрреволюционной организации, и в этом вопросе допущена такая путаница, что показания всех указанных лиц не внушают доверия.

Неконкретность и крайняя противоречивость показаний как самого Овчинникова, так и других лиц находит свое объяснение в том факте, что бывшие работники УНКВД Московской области: Якубович, Персиц и другие, проводившие расследование по делу Овчинникова, осуждены за антисоветскую деятельность, выразившуюся в фальсификации следственных дел на честных советских людей.

Допрошенные в процессе дополнительного расследования в качестве свидетелей адвокаты Каплан и Оцеп показали, что Овчинникова они знали как выдающегося советского юриста, отдававшего свой талант делу советского правосудия.

Положительно характеризует Овчинникова и народная артистка СССР Рыжова, знавшая его в период работы юрисконсультом Московского Государственного Академического Малого театра.

В личном деле Овчинникова имеются сведения о том, что до революции он с успехом защищал обвиняемых в политических процессах, которые организовывались царским правительством. В том числе Овчинников защищал и тов. Фрунзе, от которого имел положительную аттестацию об использовании Овчинникова на работе в Советской республике по специальности юриста.

Из справки Центрального Государственного Исторического Архива СССР видно, что Овчинников в 1909 году царскими властями подвергался аресту за хранение с целью распространения нелегальных изданий.

Как установлено дополнительным расследованием, отец Овчинникова в 1877 году был осужден Особым присутствием правительственного сената за участие в «противозаконном сообществе, имеющем целью ниспровержение и изменение порядка государственного устройства» и «распространении печатных сочинений, имевших целью возбудить к бунту или явному неповиновению власти Верховной».

Военная Коллегия Верховного Суда СССР, проверив материалы дела и учитывая, что дополнительным расследованием добыто достаточно объективных доказательств того, что Овчинников осужден необоснованно, по материалам, сфальсифицированным на предварительном следствии, —

Определила:

приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 17 сентября 1938 года в отношении Овчинникова Бориса Михайловича отменить по вновь открывшимся обстоятельствам и дело о нем, за отсутствием в его действиях состава преступления, дальнейшим производством прекратить. —

Подлинное за надлежащими подписями

С подлинным верно:

Судебный секретарь Военной Коллегии капитан (Кривов)

[подпись]