Дела репрессированных московских адвокатов

л. д. 231-235

Дополнительные показания арестов. Умова Павла Георгиевича

от 23.11.30 г.

Об Урысоне Исааке Савельевиче (брюнете) знаю, что он за время начала нэпа и последующие годы занимался делами различных частных коммерческих фирм и, может быть, иностранных, но точно я не знаю. Думаю, что он занимался делами коммерческих кругов, среди которых могли быть иностранцы.

С ним я не знаком, но в лицо его знаю. Знаю его брата – рыжеволосого, имени не знаю[126]. Он заходил в контору арендаторов Теплых рядов на Ильинке, по своим делам, и с ним мы иногда беседовали. Я был юрисконсультом этой конторы.

Разговоры касались текущих юридических вопросов. Встречал его также в судах.

Кому и когда я заявил о том, что надо быть в данное время очень осторожным, так как расстреляны двое и один малолетний – я не только не помню, но и не говорил. Если бы мне указали обстановку, время и место, а также с кем, я, может быть, припомнил бы.

Контрреволюционные выпады в разговорах среди адвокатуры такие, которые знаменовали бы возможность выступлений против сов. правительства – никогда не велись.

Но разговоры о разных непорядках в отношении ведения судебных дел, непорядках в различных областях велись, но касались распоряжений и действий отдельных лиц и учреждений.

Разговоры и толки среди ЧКЗ, направленные против линии партии, касались текущих судебных вопросов, как напр. – ограничение права защиты на выступлениях по судебным уголовным делам, положение ЧКЗ, вошедших в коллективы, но не приравненных к раб. или к служащ. в то время, когда они существовали на тарифном содержании. Больше не помню.

Филатьева знаю как б. председателя совета присяжных поверенных до революции. Состоял он в партии с-деков или народн. социалистич. до революции. Встречался с ним в консультации при губ. суде с 1923 по 1928 г. в дни дежурства. Политическая его физиономия такова, что считать его врагом Соввласти у меня нет оснований. Содержание разговоров на антисоветские темы между мною и Филатьевым я не помню. Не помню, чтобы такие разговоры между нами происходили. Таких разговоров вообще я не помню. С Динесманом, Патушинским, Никитиным, Пинесом, Гринберг и другими привлекаемыми по наст. делу – у меня ничего общего не было, хотя всех я их знал как ЧКЗ. С Никитиным я встречался чаще, чем с другими, во Всекобанке[127] по делам этого банка. С остальными я встречался в консультации.

Коренева я уважал как б. присяжного поверенного, который бессменно лет 20 был членом совета присяжных поверенных. Вместе с ним я проводил процесс Теплых рядов, начавшийся в 24 и окончившийся в 27 г. Встречался с ним позже в Президиуме и судах. Он был членом Президиума от общ. группы. О его деятельности мне ничего не известно. Знакомы домами с ним мы не были. Один раз я был у него на дому по делу Теплых рядов.

Кроме хорошего в отношениях старой адвокатуры к молодой – ничего больше сказать не могу.

До революции я занимал должности по судебному ведомству, секретарем суда, суд. следователя в Москве (в 1903—4 г.). Членом Моск. окружного суда с 1905–1911 г., товарищем председателя Рязанск. окр. суда по гражданскому отделению и в 1917 году членом Московск. Суд. палаты по гражданскому департаменту.

Писано с моих слов, прочитано – Умов [подпись] Допросил: Новицкий