Преданная

Снейп хотел проклясть себя. Почему она такая спокойная? Ничего не говорит ему, не плачет. Она просто… Выглядит смирившейся. Это должно было бы его порадовать, но он знал, что смирение тушит любой огонь внутри. Вот и сейчас, он не видел ее чуть меньше месяца, но выглядела она так подавлено, как в тот период, когда ей сказали, что она не сможет ходить. Словно они откатились назад. Да и не чувствовал бы он этого противного жжения внутри, если бы действительно ее голову снова не посетили определенные мысли.

— Здесь холодно, пойдемте в дом, — спокойно сказал он, привлекая ее внимание. Она, склонив голову на бок посмотрела на него и протянув руку, убрала прядь волос, которая из-за ветра падала на глаза.

— Я не хочу в дом.

Прозвучало как-то упрямо. Он вскинул бровь, окинув взглядом покрасневшие нос и щеки. Сидит она тут явно давно.

— Кстати, вы попробовали торт? Я переживала, получился ли. Все-таки я впервые готовила кому-то, да еще и на День рождения. Надеюсь, он был хотя бы сносным.

Северус опустил голову и сжал зубы, чуть не застонав. Раздражение как рукой сняло. Это было выше его сил. Гермиона не давала забыть о себе ни на минуту. Он чувствовал ее постоянно в ментальном смысле и хотел, просто жаждал почувствовать в физическом. Эту жажду неплохо приглушала окклюменция и отсутствие девушки перед глазами, но он начал подозревать что не последнюю роль играла объединяющая их магия. И вот с этим было сложнее.

А вот эта ее непосредственность выбивала из него последние остатки контроля. Невозможная. Гермиона просто лишала его благоразумия.

Он резко выпрямился и подхватил ее на руки, стремительно направившись в дом. В этот раз она к нему не прижималась, что неприятным чувством отозвалось внутри, словно Гермиона больше не хотела быть ближе.

Северус раздел ее и придвинул кресло к столу, немного повернув на себя, так, чтобы она сидела наискосок.

— Вы уже ели? — спросил он и девушка покачала головой. — Хорошо.

Он отдал несколько распоряжений Нори, и та быстро выставила на стол несколько простых, но сытных блюд. Снейп неторопливо начал накладывать еду в тарелки, отправив эльфийку восвояси и велев той отдыхать. Достал из бара бутылку вина и разлил содержимое в два бокала, он сел рядом с ней и встретился со спокойным наблюдающим взглядом.

Гермиона схватила бокал и осушила его полностью в несколько глотков. Не отрывая от него взгляда, девушка вытерла тыльной стороной ладони рот и пододвинула бокал к нему в молчаливом жесте.

Снейп вскинул бровь, но молча наполнил бокал снова. Ее необыкновенно теплые глаза немного заблестели. Видимо на голодный желудок алкоголь быстро ударил в голову. Гермиона осушила и второй бокал, все так же не отрывая от него взгляда. Придвинула. Северус покачал головой. Несколько мгновений переглядок, и ведьма подалась вперед. Он позволил ей выдернуть у него из рук бутылку и смотрел как она наполняла свой бокал сама, больше не глядя на него. Но потом ее руки безвольно опустились, плечи поникли, и девушка покачала головой, отставив бутылку на пол. Северус видел, как задрожала ее губа и несколько слезинок скатились по щекам и спрятались в спутанных волосах.

Гермиона всхлипнула и замотала головой, закрыв глаза, боясь смотреть на него. Она словно спорила с собой.

Северус молчал некоторое время. Потом негромко сказал:

— Открой глаза.

Она послушалась. Былого смирения в них больше не отражалось. Плотину, наконец, прорвало. Там смешалось столько разных чувств. И самое яркое — разочарование. Гермиона смотрела на него и плакала, вытирая глаза ладошкой. Он следил за ее действиями, не приближаясь. Жалость ей сейчас не нужна. Может просто немного внимания, чтобы поделиться тем, что у нее на душе.

Неожиданно нервный смешок вырвался у нее из груди, и она покачала головой:

— Я знаю почему вы пришли. Не бойтесь, я никогда не сделаю этого. Но перестать думать мне никто запретить не может, — девушка вытерла слезы и усмехнулась, возмущенно взглянув на него. — Вам не кажется, что это несправедливо? Вся эта дурацкая связь, — она снова истерично хохотнула, — как так получилось, что из-за вас я не могу распорядиться жизнью, как мне хочется? — Гермиона икнула и взяла бокал, сделав несколько глотков, потом снова начала смеяться. — Боже… Лучше утонуть, лучше замерзнуть… да что угодно лучше, чем чувствовать себя такой… преданной. Мне надоело это чувство.

Гермиона перестала смеяться, лишь изредка продолжая всхлипывать и утирать слезы.

— Я такая плакса, — словно сдаваясь, хрипло сказала девушка. Она проводила по щекам снова и снова, а они все равно оставались влажными, — я думала, что отпустила все, что не буду больше страдать, тонуть в этом отчаянии… Благодаря вам, все пришло в какой-то порядок, и я понимала, куда двигаться дальше. Но стоило жизни снова оставить меня в одиночестве, как все это вскрылось, будто и не уходило никуда. Я говорю себе каждое утро: «Гермиона, тебе никто ничем не обязан. Ради тебя и так сделали все, что могли». Но это не отпускает, понимаете… мне все равно так… мне очень…

— Больно? — подсказал Северус.

— Да, — всхлипнула девушка.

— Хорошо, — тихо сказал он и Гермиона вскинув голову в удивлении уставилась на него. Даже плакать перестала.

— Что?

Северус подался вперед и, подхватив ее под руки, потянул на себя. Она казалась такой легкой, что ему не составило труда перетянуть ее к себе на колени. Прижал девушку ближе, почувствовав сопротивление ладошек, упершихся в его плечи, но хватку не ослабил. Гермиона сдалась через несколько мгновений, и он почувствовал соприкосновение их тел, виском прижался к ее виску, невольно вдыхая неповторимый запах своей жены. Как много ему хотелось ей сказать, например, что ему жаль, что он оставил ее, когда она так нуждалась в нем. Он вспомнил свои мысли о том, что не может быть ей кем-то. Никогда никому не был. Даже когда хотел, то все равно портил все. Что ему делать теперь с этой невыносимой гриффиндоркой?

Его пугала не столько ее потребность в нем, скорее это даже тешило его самолюбие. Пугало то, что он безумно, до покалывания в пальцах хотел ей помочь. Уберечь. Северус боялся, что когда придет время, не отпустит ее.

Он скользнул рукой по ее талии и вверх по спине, второй зарылся в волосы, схватив длинные косы и зафиксировав, чтобы не крутилась и не отстранялась.

— И что же именно ты чувствуешь, Гермиона? Боль, обиду, разочарование?

— Все, — выдохнула она, прильнув к нему под давлением его руки, лежащей на спине.

— Запомни это, — шепнул он ей на ухо, — пусть эти чувства направляют тебя вперед. Ты переживешь это и в будущем всегда будешь начеку, чтобы не испытывать подобное вновь.

Снейп почувствовал, как Гермиона нервно хохотнула.

— Они и так направляют меня, Северус… только не вперед, а прямо в море… потому что кроме этих эмоций я больше ничего не испытываю.

— Действительно не испытываешь? — с интересом спросил Северус, и его пальцы впились в ее кожу на шее. — Скажи, что ты еще чувствуешь сейчас? — Северус чуть опустил голову и еле ощутимо скользнул губами по шее.

Между ними было только ее испуганное частое дыхание и бешенный стук сердца под его ладонью. Несколько мгновений молчания, и она, сжав его предплечье, тихо ответила:

— Вас.

Северус поднял голову и, взяв ее за подбородок длинными пальцами, заставил посмотреть в глаза. Слезы Гермионы высохли, а щеки горели алым пламенем. Ее ресницы дрожали, будто она с трудом сдерживалась, чтобы не отвести взгляд от его лица.

— Запомни это, — повторил он, не мигая глядя в ее глаза.

Но для чего ей запоминать это, он не успел сказать, потому что подался вперед и, проведя пальцами от линии подбородка, погладил кожу на ее щеке и осторожно прикоснулся к ее губам своими. Пальцы на его предплечье сжались сильнее, и она закрыла глаза, слегка откинув голову.

Северус провел языком по ее губам, захватил нижнюю и оттянул. Прикусил немного больнее, чем следовало, вырвав у нее стон протеста и попытку отстраниться. Поцеловал сильнее, настойчивее и, под натиском его языка, ее губы раскрылись. Гермиона притихла, ошеломленная вторжением и упершись в его грудь ладошками, отстранилась немного. Северус отпустил ее и поднял голову, посмотрев сверху вниз.

— Что ты чувствуешь сейчас? — спросил он, но она опустила глаза в молчании. — Страх?

Гермиона вскинула голову и нахмурилась, глядя на него.

— Почему мне должно быть страшно? Нет, я не боюсь вас, — негромко ответила Гермиона, а потом облизала губы, задумавшись, — скорее, я растеряна оттого, что происходит. Вы снова уйдете, а я буду думать, что на этот раз сделала не так? И все равно мы возвращаемся к боли.

— Нет, мы возвращаемся к тому, что это отличный урок, который учит тебя не доверять людям, — проигнорировав укол вины, сказал Снейп. — Помнишь? Чтобы не допустить этого в будущем. Не доверяй никому.

— Даже вам?

— Даже мне.

Гермиона снова задумалась, а потом посмотрела на него взглядом побитой собаки.

О, Мерлин… это что, жалость?

— Вы так и живете всю жизнь? — тихо спросила она и подавшись вперед обняла его, нежно поглаживая рукой по спине. — Мне так жаль.

— Не надо, — Северус отстранил ее, чувствуя неприятное жжение внутри.

— Это не жалость, — посмотрев ему в лицо, сказала Гермиона, — какой путь привел вас к таким суждениям? Я очень сочувствую вам.

В животе у девушки громко заурчало, прерывая этот душещипательный момент и Северус вскинул бровь, усмехнувшись.

— Отлично, твой желудок тоже…

Гермиона приложила руку к животу и смущенно улыбнулась. Улыбка слетела с ее лица, когда Северус потянувшись к пирогу, отломил кусочек и поднес его к ее губам. Гермиона с недоверием посмотрела на него.

— Я не буду есть из рук…

— Это не больно, — насмешливо сверкая глазами, заверил ее Северус, и она возмущенно посмотрела на него, уловив подтекст насмешки над их разговором, его брови взлетели вверх. — Что такое? Я снова задел твои чувства? — голос его звучал язвительно, отчего Гермиона только сильнее прищурилась, глядя на него. — Меньше ожидай от людей, Гермиона, тогда не будет ни обид, ни разочарований… Или ты думала, что теперь я буду трепетно вздыхать над тобой и бояться сказать лишнее слово, только потому что ты… — он сделал вид что задумался, а потом произнес с сарказмом: — разочарована?

Судя по ее оскорбленному виду примерно на это она и рассчитывала. Глаза Снейпа сверкнули, и он рассмеялся.

— Гермиона… — он покачал головой, — вокруг так много всего, на что ты можешь переключиться, но ты выбрала только одно чувство. Тебе правда будет приятнее, если я буду относиться к тебе как к безнадежной подопечной? Или тебе больше понравилось наше последнее взаимодействие?

Глаза девушки немного расширились, и она внимательно несколько мгновений сверлила его взглядом, а потом он почти увидел как в ее голове что-то щелкнуло. Она неуверенно улыбнулась и, подавшись вперед, нерешительно откусила кусочек пирога.

Это было странно. Он никого никогда не кормил, но это было приятно. То, как она, взглянув на него, смущенно отводила взгляд, но наклонялась и откусывала новые кусочки, задевая порой его пальцы зубами.