Магия любви

Бэй с сожалением покачал головой.

— Хочешь научиться?

— Конечно! — он аж подпрыгнул от энтузиазма.

Белль улыбнулась:

— Тогда нам надо найти тебе седло. С Арабеллой, я вижу, ты уже подружился. Это хорошо, что умеешь найти с лошадью общий язык.

Первым делом насчет седла они поинтересовались у отца.

— Мало ли — вдруг где-нибудь затерялось, — сказала Белль. — Я все еще до конца не знаю, что есть в этом замке.

Попутно они вдвоем пытались уговорить его присоединиться, но тот наотрез отказался. Зато раздобыл им седло и пришел посмотреть на занятия.

— А потом ему надоест смотреть, и он тоже захочет, — заговорщицким тоном сказала Белль, ведя Арабеллу на поводу.

Пока Бейлфайр учился просто сидеть верхом, а Белль водила лошадь по кругу шагом. Поначалу было страшновато, но он быстро освоился и даже смог расслабиться настолько, чтобы поддерживать разговор. Бэй покосился на отца, стоявшего у края площадки, скрестив руки на груди и делая вид, что ему совершенно неинтересно, и он здесь исключительно за компанию. Бэй усмехнулся и согласно кивнул.

— Надо будет купить тебе лошадь — тогда мы сможем вместе кататься. Здесь удивительно живописные окрестности, — продолжила Белль.

— Серьезно? Мне можно будет свою лошадь? — эта перспектива вызывала воодушевление. — Папа разрешит?

Белль приподняла брови — в ее голубых глазах плясали веселые искры:

— А ты сомневался? Думаю, если ты попросишь луну с неба, Румпель постарается ее достать.

И Бейлфайр подумал, что она права: отец баловал его, как только мог. Раньше, когда он жил в мире без магии, доминирующим чувством по отношению к отцу была горькая обида. Но теперь он с каждым днем все больше осознавал — если отец и оступился однажды, под давлением проклятия Темного, он никогда не переставал любить его.

— Бэй, можно тебе кое-что сказать? — спросила Белль, немного сократив расстояние, подбирая повод, чтобы Арабелла шла ближе к ней. — Только не сердись, если тебе покажется, что я лезу не в свое дело.

Он кивнул.

— Ты все еще обижаешься на отца?

Бейлфайр помотал головой: нет, обида давно испарилась.

— Просто мне кажется — и ему тоже, — что ты… как бы это сказать… держишь дистанцию, не подпускаешь к себе до конца.

— Я не… — Бейлфайр не договорил, не зная, как выразить свои сумбурные ощущения и эмоции.

На некоторое время воцарилось молчание, после чего Белль спросила:

— Это из-за магии? Или ты боишься чего-то другого?

Бэй удивленно вскинул на нее глаза — как она догадалась? И вдруг решился: смущенно потупившись, он признался:

— А вдруг, когда родится другой ребенок, я стану не нужен?

Снова воцарилось молчание, и Бейлфайр осторожно посмотрел на мачеху, проверяя ее реакцию. На ее лице было написано такое искреннее изумление, что ему в который раз стало стыдно своих мыслей.

— Бэй… — она с сожалением покачала головой. — Отец любит тебя. Ради тебя он готов был перевернуть весь этот мир. И даже если у него будет десяток других детей, это никак не повлияет на его любовь к тебе.

И он почему-то сразу поверил. А Белль тихо добавила:

— И я буду любить тебя, если позволишь. Понимаю, что никогда не заменю твоей матери, но позволь мне быть тебе другом.

— Уже, — Бэй весело улыбнулся и в ответ на ее непонимающий взгляд пояснил: — Ты уже мой друг.

Наградой ему были радостно засиявшие глаза и широкая улыбка.

— Ну, будем считать, что трудные разговоры на этом закончены, — Белль остановила лошадь, чтобы отвязать повод. — А теперь попробуй проехать сам.

Она отошла к мужу, который обнял ее сзади за талию, и оба ободряюще улыбнулись Бэю. Постаравшись подавить внезапную панику, он слегка ударил пятками бока лошади, заставляя ее двигаться. И, когда она послушалась, тронувшись прежним спокойным шагом, чуть не завопил от радости. Тогда Бэй решился пришпорить Арабеллу чуть сильнее — она перешла на легкую рысцу. Ездить верхом оказалось так здорово! Бэй бросил взгляд в сторону родителей и по их довольным лицам понял, что они гордятся им. Пожалуй, никогда еще он не был так счастлив.

* * *

Румпельштильцхен лениво листал книгу по магии, пока почти готовое зелье доваривалось на минимальном огне. Осторожные шаги за дверью заставили его отвлечься от чтения и прислушаться. Шаги замерли, будто пришедший не решался войти. Тишина последовавшая за этим показалась бесконечной: Румпельштильцхен ждал, затаив дыхание. Наконец, дверь тихонько открылась, и Бейлфайр заглянул внутрь.

— Я не помешаю? — неуверенно спросил он.

— Конечно, нет, — улыбнулся Румпельштильцхен, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал от сдерживаемого волнения.

Бэй прошелся по комнате, старательно не глядя на него, изучая всевозможные пузырьки, инструменты и ингредиенты. Румпельштильцхен боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть сына, очевидно решившегося отставить в сторону свое предубеждение.

— Для чего все это? — спросил Бейлфайр, остановившись у шкафа с готовыми зельями.

— Для самых разнообразных целей, — Румпельштильцхен пожал плечами. — Лекарства, противоядия, яды, зелье забвения, зелье памяти, магия для управления стихиями… Много всего.

На слове «яды» Бейлфайр нахмурился, но ничего не сказал, вместо этого указал на пузырек со светящейся сиреневой жидкостью, на полке под которым было изображено сердце:

— А это что?

Румпельштильцхен невольно улыбнулся. Было заметно, что Бэй не столько на самом деле заинтересован в зельях, находившихся в шкафу, сколько пытается понять отца и узнать его поближе. От этого сразу потеплело на сердце.

— Это самая могущественная магия в мире, — загадочным тоном произнес он. — Истинная любовь.

Бэй ошарашенно поморгал и повернулся к нему с недоуменным выражением лица.

— Хочешь сказать, что это зелье может вызывать любовь?

— Нет, что ты, — Румпельштильцхен покачал головой и, отложив книгу, подошел к сыну.

К его радости тот не отодвинулся, не отступил — только посмотрел с любопытством в глазах.

— Нельзя заставить полюбить — никакой магии это не под силу. Более того, любовь способна разрушить любые чары — даже самые могущественные. Кажется, я уже говорил тебе об этом?

Бэй задумчиво кивнул, снова посмотрел на пузырек.

— Тогда что это?

— Любовь, заключенная в пробирку.

Бэй озадаченно посмотрел на него, словно пытался понять, не розыгрыш ли это.

— И что она делает? — неуверенно спросил он.

Румпельштильцхен пожал плечами:

— Пока не проверял, но уверен, что содержимое этой пробирки способно на многое.

На некоторое время воцарилось молчание — не напряженное, но немного неловкое, когда враждебности нет, но, что еще сказать, собеседники не знают.

— А ты хотел бы научиться варить зелья, Бэй? — осторожно спросил Румпельштильцхен.

Не то чтобы он надеялся на положительный ответ — просто на всякий случай. Бейлфайр помотал головой.

— Нет. Во всяком случае, не сейчас. Но… — он на мгновение запнулся и решительно заключил: — Мне правда интересно, чем ты занимаешься.

Румпельштильцхен улыбнулся. Это было уже гораздо больше, чем то, на что он рассчитывал. Он почти не верил собственному счастью.

— Что ж, мой мальчик, тогда слушай…

И Бэй улыбнулся в ответ — тепло и искренне.