Игра без правил

Глава 17

Помню фильм «Командо» со Шварцнеггером — он там готовился к походу, насовывал в разгрузку всякой всячины. Вот и я так же — только лицо не разрисовал, ибо может быть понято неверно. Не оценят прохожие. Одну волшебную палочку, другую…лечилки, пузырьки с маной, сила-скорость, кинжал с отравой — а вдруг пригодится? Он маленький, зато говнистый. Ткнешь — и жди, когда враг подохнет. Полезная вещь!

Ольку решил взять с собой, но…КАК ее взять? Она вон какая вымахала! Почти с Настю ростом! И выглядит, если в магическом зрении — в точности, как она. Даже жутко становится. Только меньше ростом — примерно на голову. А так — копия, да и только! Надо будет потом с Олькой поговорить — зачем она приняла облик Насти? Беспокоит меня это дело, ох, как беспокоит! Первое, что приходит в голову — может она решила занять место Насти? Ну так… «по-детски». Не будет Насти — я стану спать с кикиморой! А чтобы я точно не отказался — принять облик той, которая мне очень нравится. А что, логично! Почему бы и нет?!

После долгих раздумий решил сделать так: Олька пойдет со мной в роли кошки. Большой кошки по типу мейкуна. Восемь килограммов я на руках унесу. И не хочу думать — куда подеваются остальные тридцать килограммов с лишним. Игра — она такая…игра.

Переноски у меня нет — просто беру «кошку» на руки, и пошел. Главное — не смотреть магическим зрением на то, что сидит у тебя на руках. Посмотришь…и дух захватывает от нереальности происходящего. Ну вот только представить, что идет по улице человек, и держит на руках голую девицу. Забавно, да…обхохочешься!

Рядом с домом магазин одежды — небольшой, совсем не бутик. В первую очередь — иду туда. Пройти триста метров — авось никто из магических существ не попадется, или Игроков. А то и правда обсмеют.

Не обсмеяли. Пара мпеков, которые попались навстречу, шарахнулись от меня так, будто я нес на руках не голую девицу, а что-то вроде цербера, готового мгновенно откусить голову случайному прохожему. Хотя…может они были не так уж и не правы? Это мне Олька друг, а для любого живого существа — самый настоящий цербер.

Из магазина вышел через полчаса, сопровождаемый дикими взглядами двух обалделых девушек-продавщиц. Интересно, что они обо мне подумали? Ну вот только представить: заходит красивый парень с огромной черной кошкой на руках (они мне глазки строили и сюсюкали Ольке), выбирает женское белье — трусы, если конкретно. Потом топик, шорты, босоножки — все женское! Заходит с кошкой в примерочную, предварительно расплатившись за товар, и…из примерочной выходит вместе с девушкой! Одетой именно в те вещи, которые он купил! А кошки уже нигде нет!

Можно было бы попробовать заставить забыть о том, что они видели — продавщицы обычные люди, не НПС. Но…не решился. Сам не знаю — почему. Не хотел лишний раз воздействовать магией на обыденок? А вдруг я им всю память сотру? И что тогда будет?

Олька шагала уверенно, будто всю свою жизнь именно так и ходила — на двух ногах, выставив вперед небольшую грудь, и слегка виляя задом. Да, ростом она сейчас была метра полтора, не больше…или чуть больше? Неважно. А в остальном…кожа только слишком гладкая и белая, солнца не видела. Зубы? Не знаю, как она сделала, но теперь зубы выглядели так, как и должны выглядеть во рту молоденькой девушки — белые, крепкие, совершенно человеческие.

Уже когда мы отошли от магазина метров на двести и проходили мимо трансформаторной будки, я не выдержал и спросил у «девушки»:

— А как же твоя боевая эффективность? В человеческом облике ты ведь не можешь драться как следует!

Олька остановилась, непонимаюше посмотрела на меня, потому улыбнулась и молча потянула за собой, ухватившись за руку. И хватка ее была такой сильной, что я подумал: еще чуть-чуть, а у меня на запястье останется великолепный синячина!

Оттащила за будку, отпустила. Улыбнулась…и у меня аж мороз по коже — зубы снова акульи! Как сделала — не знаю. А потом из белых, ухоженных пальцев выскочили когти — острые, крючковатые. Вот тут меня уже в пот бросило. Вот тебе и копия Насти! Такая копия порвет, как тузик грелку!

— Нравится? — улыбается Олька, и я едва не вздрагиваю. Говорит! Она — говорит?!

— Ты говоришь?!

— Да. Разве не видно? — улыбается, только теперь уже нормальной женской улыбкой.

— А раньше почему не говорила?

— А раньше не могла. Росла. Не могла выговорить слова. Но я понимала!

— То есть теперь у тебя развился голосовой аппарат, и ты стала разговаривать?

— Ты умный — улыбается, слегка ехидно.

— Так… — констатирую я, и задумываюсь секунд на пять. Олька ждет.

— Так! — подвожу итог — Значит, ты повзрослела. Тогда объясни, зачем ты приняла облик Насти?

— Я хочу быть с тобой как она — Олька серьезна, не улыбается — Я почти созрела. Когда созрею, мне будет нужен самец. Мы с тобой одно целое. Я не хочу другого самца. И я хочу быть с тобой и понести от тебя дитя.

— Кхх… — у меня перехватило горло, и я с минуту откашливался, отвернувшись от кикиморы и жадно глотая воздух. Меня будто в поддых ударили. Олька ждала, молчала.

— И когда же ты созреешь окончательно? — медленно и осторожно спросил я.

— Не знаю — пожала плечами ЛжеНастя — Может завтра. А может через год. Может через пятьдесят лет. Я еще маленькая, незрелая. Мне еще рано иметь дитя. Я почувствую, когда это случится, и ты сделаешь мне ребенка.

Олька говорила так, что становилось ясно — сделаю. И не потому, что у нее когти и акульи зубы, а потому…просто потому, что это Олька, а это я. Ну как я не откажусь ей помочь? Ведь мы связаны ниточкой! Она мой фамильяр! То есть — практически единое целое.

— Настю не трогай — то ли попросил, то ли приказал я, и Олька удивленно подняла брови:

— А почему я должна причинить ей вред? Это же твоя подруга, ты расстроишься, если я ее убью. Да и хорошая она девочка, добрая. Заботится обо мне. Нет, пусть живет.

Олька посмотрела на меня с явным интересом, и с ехидной улыбкой сказала:

— А ведь ты думал, что я ее убью, правда? Так почему не стал защищать?

— Я надеялся, что ты все-таки ее не тронешь — вздохнул я, увствуя, что краснею — И как бы я ее защитил? Убив тебя? Ты мой единственный друг в этом мире, как я могу тебя убить?

— Друг… — задумчиво протянула Олька, и вдруг шагнула ко мне и поцеловала, прежде чем я успел отстраниться. И так же резко и быстро отступила назад.

Ее дыхание пахло…нет, не сырым мясом, и не болотом. Странный запах…пахло как от ящерицы, эдакий легкий запах химии. Интересно, от кого произошли кикиморы? Тоже рептилоиды, как и мпеки?

Больше мы возле трансформаторной будки не говорили. Нужно переварить услышанное, прежде чем что-то спросить у кикиморы, а топтаться у будки, от которой воняет кошачьей мочой и человеческим дерьмом совсем даже не приятно. И мы пошли по тротуару — Олька довольная, расслабленная, счастливая, как невеста, только что получившая кольцо-предложение от жениха, я — как жених, который вроде бы и добился того, чего хотел, но вдруг осознал, что это все на долгие годы (а возможно и до конца жизни), и это вертлявое существо будет теперь сновать перед его глазами — туда-сюда, туда-сюда…пока с ней не разведется, или ее не прибьет.

***

Ее захватили на перекрестке, когда Олька вырвалась вперед, как собачка, соскучившаяся по прогулке. Может она хотела как следует продемонстрировать мне свою задницу, и все, что к ней прилагается? Не знаю. Факт есть факт — вырвалась вперед, оторвавшись от меня метров на пятьдесят, и пока шла — усиленно виляла задом, оглядываясь, и довольно улыбаясь. Что еще раз заставило меня задуматься о грядущих неприятностях. Уж очень активна эта девочка…девочка?! Черт подери! Какая она «девочка»?! Внутри этой оболочки непонятно что! И вообще — кто сказал, что кикимора изменила тело? Возможно, что это визуальная и тактильная (если можно так сказать) иллюзия! Да — на вид, на ощупь, даже на запах — обычная человеческая девчонка. Но внутри?! Так и вижу это зеленое чудовище, покрытое чешуей! Которую пробить можно с очень, очень большим трудом!

Остановился здоровенный джип, Ольку буквально втянули в него, подхватив, как котенка. И по-моему я узнал этого человека — муж Насти. Я его обрюзгшее рыло никогда не забуду. А зрение у меня теперь как у орла.

Джип рванул с места, взвизгнув шинами, а я рванул следом со всей своей дури, накопленной за годы жизни. Да, именно дури, потому что шансов догнать стартующий джип у меня не было никаких — даже если выпью снадобье ускорения. Если не ошибаюсь, такой джипяра разгоняется до сотни за десять секунд, а максимальная скорость спринтера — сорок километров в час. Правда и разгоняется он до сорока гораздо быстрее, чем трехтонная туша джипа, потому я на первых метрах уравнялся с джипом в скорости, и даже немного уменьшил расстояние между мной и натертым до блеска квадратным задом автомобиля. Но и только. Джип выпустил облачко сизого дыма, и ушел в полдень, обдав меня запахом фиалок из катализатора глушака.

Но я продолжал бежать со всей скоростью, которую выдавал мой модифицированный организм. Наверное я сейчас перекрыл все олимпийские рекорды, проносясь над покрытием тротуара, и едва увертываясь от редких попадавшихся навстречу прохожих. И самое интересное, что в голове у меня не возникло и отголоска мысли: «Это не Настя! Чего я так стараюсь?!» И только когда вдалеке я услышал звучный удар — как будто по сейфу врезали здоровенной кувалдой — вспомнил, кто я такой, или ЧТО я такое. И что такое ЛжеНастя.

И тогда ухмылка вползла на мои губы, а потом, уже снижая скорость и понимая, что увижу впереди — я захохотал. Дико, безумно, задыхаясь, обливаясь слезами — захохотал. Да, это было что-то вроде истерики, сброса нервного напряжения. Таким образом мой организм снимал стресс. Каким бы ни был я суперменом, но…в глубине моего мозга сидит тот, старый Я, и ничто человеческое ему не чуждо. По крайней мере — пока.

Джип торчал в столбе, обняв его крыльями, как руками. Надо отдать должное столбу, подвергшемуся неспровоцированной агрессии — он даже на месте, и только лишь слегка покосился. Его поставили еще в СССР, а тогда все-таки старались следить за качеством производимой продукции. Помню, слышал разговор — один строитель ругался, что его бригада пыталась раздолбать какое-то бетонное здание, построенное в советское время военными бригадами. Так вот этот бетон не поддавался ничему — ни крану с гирей на цепочке, ни отбойным молоткам. Его пришлось подрывать, и то — чтобы сделать шпуры, в которые закладывают взрывчатку, понадобились такие усилия, каких не бывает при сносе целого комплекса зданий, построенных в двухтысячных годах. Может он конечно и преувеличивал, но я все-таки преисполнился гордостью за наших предков, умевших делать хорошие вещи, и опечалился, что такая великая страна ушла в небытие.

Итак, столб покарал агрессора, устроив так, что двигатель джипа ушел в салон минимум на полметра, из чего можно сделать вывод, что автомобиль в это время мчался с очень даже приличной скоростью.

Задняя дверь джипа открыта — та, что справа — и первое, что я увидел, когда подошел к джипу — это глаза, которые смотрели на меня с удивлением и радостью. На губах застыла улыбка, и стало ясно, что этот человек умер в полном довольствии собой, и всем, что дала ему добрая судьба. Да, умер, ибо жить приналичии отсутствия тела этой улыбчивой голове было совершенно невозможно. Не рептилоид, больше нескольких секунд оторванная голова вряд ли проживет.