Друиды

Глава девятая

Все друиды были в плащах с капюшонами, скрывавшими лица. Даже Менуа. Я узнал его только по фигуре и манере двигаться. А вот одежда была ритуальной. Теперь я уже легко узнавал роль каждого из собравшихся. За целителями шел Аберт. Сегодня он должен был научить меня смерти. Ему предстояло открывать ворота в Потусторонний мир.

Одну луну назад отметили праздник Имболк, день, когда у овец появляется молоко для ягнят. Дни стали уже ощутимо длиннее. Скоро Белтейн. Занимался рассвет. Я пришел в Рощу, чтобы научиться смерти.

Друиды встали вокруг меня так, что я оказался в центре большого круга. Что бы ни произошло дальше, я должен оставаться один.

— Смерть, — заговорил Менуа, — это рождение наоборот. Такой же процесс, только идущий в обратном направлении. Если нам удается избежать смерти от ран или болезни, мы начинаем стареть, слабеть, в конце концов, становимся беспомощными и готовимся к возвращению в нерожденное состояние.

— Подумай, Айнвар, взвесь, не страшит ли тебя мысль о том, чтобы оказаться нерожденным, еще не рожденным? Постарайся заглянуть за край своей самой ранней памяти!

Я сосредоточился, а потом решительно произнес:

— Нет. Это меня не пугает.

— Хорошо. Тогда ты не должен бояться смерти, потому что ты уже был в этом состоянии. Смерть — это способ очистить твою память от бремени, которое трудно носить с собой. Смерть дает нам отдых и новые силы. Мы готовимся начать новую жизнь в новом теле, рожденном силами творения.

Менуа поднял руку, вытянул указательный палец в сторону моего сердца и резко повернул его. Сразу несколько друидов вышли из круга и крепко обняли меня. Они смогли бы легко удержать меня, даже приди мне в голову сопротивляться. Ритуал знакомства со смертью собрал сегодня на поляне почти всех членов Ордена.

Еще перед рассветом главный друид надел на меня все украшения, которые когда-то носили мой отец и братья. Перстни из массивного золота, ручные и ножные браслеты из меди и бронзы, броши с янтарем и кораллами, ожерелья из кусочков хрусталя. Все они были здешней работы, заморских украшений не было. Все были изготовлены нашими мастерами в традиционном кельтском духе: массивные, украшенные множеством сложных деталей. Каждое такое украшение можно было рассматривать часами.

Теперь, по знаку главного друида, помощники начали снимать с меня всю эту утварь. Наконец на мне не осталось ничего.

— Жизнь — это потеря, — прокомментировал Менуа.

Странно, но я чувствовал себя все легче и свободнее. Богатство, составлявшее гордость моего рода воинов, куда-то убрали, но я ничуть не пожалел об этом. Вес и неудобство — вот и весь смысл этого добра. Я привык, как и все друиды, чувствовать себя свободным.

Теперь я стоял в одной тунике. Собственное тело представлялось мне просто вместилищем мяса и костей.

— То, что ты потерял, было лишним, — торжественно произнес Менуа. — То, что осталось, — это ты сам. Даже когда ты потеряешь плоть, это все еще будешь ты. — Он затянул протяжную песню, и все друиды подхватили ее.

Вперед вышла Сулис и завязала мне глаза. Повязка сильно пахла травами, среди них выделялся запах гвоздики и еще один, незнакомый, от которого хотелось чихать. Как только меня лишили зрения, чувства мои разом обострились. Я услышал слабое потрескивание огня где-то неподалеку. Обоняние сообщило, что рядом возжигают корицу, заморскую пряность, стоившую настолько дорого, что применялась она только для самых важных ритуалов. Ее еще добавляли в блюда вождя.

— Мы не знаем, кто посетит тебя, — услышал я голос Менуа. — Каждый переживает смерть по-своему. Но кто бы не пришел, прими это.

Друиды взяли меня за плечи и несколько раз повернули на месте. Я тут же утратил ориентацию и теперь не знал, стою я лицом к востоку или к западу. Кто-то открыл мне рот и что-то вложил в него, чьи-то руки нанесли на спину обжигающую мазь. Я попытался выплюнуть невкусную снедь, но мне не позволили. Пока я слабо сопротивлялся, часть пришлось проглотить.

Меня тут же вырвало, да еще как! Показалось, что кишки сейчас порвутся. Я пошатнулся, попытался обрести опору, и в этот момент друиды отпустили меня. Пришлось уцепиться за воздух и застыть на месте, чтобы не упасть. Друиды вернулись в круг, оставив меня в покое. Я осторожно согнулся и обхватил свой неожиданно раздувшийся живот. Тут же меня скрутила очередная судорога. Казалось, вместе с желчью из меня выплескиваются остатки жизни. Колени подкосились. Последней мыслью, сверкнувшей в голове, был вопрос: зачем друиды отравили меня?

Я не знаю, как скоро я пришел в себя, да и пришел ли? Я лежал на земле в позе зародыша, подтянув колени к самому подбородку. Рвота унялась, просто во мне ничего не осталось. Сначала я подумал, что друиды продолжают петь, но скоро понял, что звуки исходят от земли подо мной, от камней и почвы, неторопливо входящих в меня с каждым толчком крови в жилах. Я как-то невероятно устал. Хотелось погрузиться в поющую землю, стать ее частью, слиться с ее песней, без мыслей, без боли...

Сознание плыло, как бывает в последние минуты перед засыпанием. Потом рядом как-то приглушенно загрохотало. Я понял, что кто-то ходит близко от меня. А еще глубже этого понимания было осознание, что друиды начали ритуальный танец, и теперь проходят мимо по спирали, сужая круги, а потом снова расходясь...

Сон накатывался на меня волнами, сознание ускользало... Я не увидел, но ощутил теплый свет, разлитый вокруг. Звенели голоса, но неразборчиво. Они словно звали... Я хотел протянуть руку, хотел ответить на зов, и заплакал...

В ушах раздался шуршащий звук, какой издает змея, проползая по камням. Голос Аберта прошептал: «Смерть — это просто дыхание». Острие его ножа прочертило огненную ленту по моему горлу.

Сопротивляясь сну, я бездумно боролся, пытаясь отодвинуться от мастера жертв как можно дальше, попробовал сорвать повязку с глаз, — не удалось! — попробовал согнуть ногу, чтобы встать, чтобы встретить угрозу как подобает мужчине. Все эти движения привели только к головокружению. Казалось, прошла вечность, прежде чем я смог-таки подняться на ноги. Я сорвал с глаз повязку...

Я обнаружил себя в странном месте, залитом ярким красным светом. Под ногами оказался неширокий мост, а по обеим сторонам — пропасти. С одной стороны далеко внизу лежала туманная долина, там двигались какие-то зыбкие тени, время от времени указывающие на меня руками. С другой стороны подо мной стоял Аберт с ритуальным ножом и зловеще улыбался мне. Мост под ногами таял с каждым мигом, и вскоре я должен был свалиться... но вот в какую сторону? Собственно только это я и мог решить. Но какую же сторону выбрать? Надо думать, и думать быстро. Что такое эта сказочная долина? Потусторонний мир, в который попадают после смерти? Тогда, выходит, Аберт все еще остается в мире живых? Или наоборот?

Мысленно я взмолился о помощи. Ох, как она нужна была мне сейчас! У меня не было языка, я даже не чувствовал свои челюсти. Но я хотел жить! Мне еще так многому предстояло научиться, так многое увидеть! Какой же путь выбрать? Какой из них ведет к жизни?

В красном тумане проявился смутный контур. Сначала я подумал, что кто-то пришел мне на помощь, и удвоил усилия, сохраняя равновесие на тающем мосту, чтобы спасатель успел. Фигура в тумане обрела черты. Я разглядел огромную призрачную голову... Наши воины иногда приносили такие трофеи после сражений, но тут голова выглядела чудовищно. И у нее было два лица! Ни одно из них не напоминало человеческое, скорее они были пародией на человека. Одно лицо сохраняло черты благородства, об этом отчасти говорил узкий заостренный подбородок и большие миндалевидные глаза, опушенные густыми ресницами. Взгляд был таким, какой бывает у зачарованного. Второе лицо было нарочито грубым с хищными голодными глазами. Но это лицо было живым, в то время как первое, похоже, находилось за порогом смерти!

— Ты смотришь в сторону жизни? — закричал я второму.

Звука не было. Но в голове у меня прогремел беззвучный ответ: «Да». Я решил, что это знак, но прежде чем понять, как он может помочь мне, голос продолжил: «Я смотрю в сторону смерти».

Но как же так? Я же должен выбрать!

«Тебе не из чего выбирать».

Я плакал от отчаяния.

— Но что же мне делать? — закричал я.

«Ничего», — ответили оба лица.

И тогда я перестал бороться и позволил себе упасть, уже не думая, в какую из пропастей я лечу. Падал долго. Тело мое неторопливо вращалось, но что-то все же направляло падение, поворачивая меня из стороны в сторону, беззвучно нашептывая нечто неразличимое. Рядом со мной падали другие люди. И где-то среди них падала Розмерта. Нет, я не видел ее, как не видел и других, только чувствовал, как в глубоком детстве, когда она поправляла мне одеяло или успокаивала, отгоняя плохой сон.

— Какую бы пропасть ты не выбрал, — сказал голос в моей голове, — она все равно была бы там, и она, и другие.

«Какие другие?», — хотел я спросить, но меня отвлекло само падение. Мне показалось, что я начал вспоминать смысл понятий «направление», «расстояние», «время». Зацепившись за них, я обнаружил, что неторопливо вращаюсь... среди звезд. Вокруг, словно цветы на бескрайних лугах, расцветали созвездия, туманности, какие-то спиральные формы... Я протянул к ним руку...

Чьи-то руки коснулись меня, встряхнули. Кто-то осторожно убрал мне волосы со лба. Кто-то другой подхватил под руки и помог сесть. Я казался сам себе пустой скорлупой ореха. Потрогав шею, я почувствовал липкость крови.

Ко мне наклонилась Сулис и осторожно смазала рану. Невдалеке голос Аберта произнес: «Ничего страшного. Царапина. Я свое дело знаю. Перестаньте суетиться вокруг него!»

Ощутив, что ко мне вернулся голос, я хрипло выдохнул:

— Я умер?

— А сам-то ты как думаешь? — спросили надо мной голосом Менуа.

Я вспомнил свои видения, подумал и ответил:

— Я думаю... жизнь и смерть — это просто два аспекта одного состояния.

Наставник присел рядом со мной на корточки и серьезно заглянул мне в глаза.

— Хорошо. Молодец! Все кончилось благополучно. Смерть — это не конец всего, Айнвар, она все-таки поменьше. Постарайся помнить об этом. Смерть — это паутина, которую мы разрываем. Больше она тебя не испугает.

Я вспомнил одно из многих его высказываний: «Безлуние — лишь этап, который проходит луна». Главный друид кивнул и хотел было встать, но я схватил его за руку.

— Почему правду о смерти знают только в Ордене?

Он снова наклонился ко мне, и что-то трудно уловимое мелькнуло в его глазах.

— Люди приходят в мир с разными возможностями. Дары, необходимые тем, кто вступает в Орден Мудрых, включают в себя силу духа и отвагу, позволяющие человеку пережить смерть, не повредив учению. Воины, ремесленники или пахари наделены другими дарами, опыт смерти способен уничтожить их. Мы можем переживать смерть снова и снова, мы делаем это от имени всего племени, мы своим примером показываем, что бояться нечего.

Сразу несколько рук помогли мне подняться на ноги. Друиды поздравляли меня, обнимали, гладили по спине. Вдруг я понял, что один из них — Аберт, и непроизвольно отпрянул. Он улыбнулся мне совсем по-доброму.