Друиды

Глава одиннадцатая

Тарвос завопил и бросился вперед. Копье он уже отвел для удара. В этот миг я поймал взгляд нападавшего дикаря. И тут же метнулся, но не на врага, а на Тарвоса, перехватывая копье. Тарвос разразился негодующим воплем и, кажется, даже готов был меня ударить. Мне с трудом удалось успокоить его. Он все еще в недоумении переводил взгляд с меня на дикаря, когда к нам подбежали отставшие Ханес с Бароком. Человек, чуть не убивший меня, опустил большой меч. В рукояти сверкнули драгоценные камни. Оружие даже на первый взгляд представлялось очень дорогим, но главное — тяжелым; любой воин стал бы им биться, держа двумя руками, однако наш встречный легко обходился одной.

— Так! Стало быть, Царь Воинов теперь прячется в чаще, как зверь? — с усмешкой спросил я.

Ответом мне стала ослепительная улыбка из-под свисающих усов яркого пшеничного цвета.

— Айнвар? Неужто это ты?

— Ну, с утра точно был я. Правда, сейчас дело к полудню, что-то могло измениться.

— Точно — ты! И голос, и глаза! Ну, тебе повезло. Я уже собирался сделать из тебя двоих. Обычно мой меч начинает с черепа, а останавливается в заднице!

— Не бывает никакого везения, — ответил я.

Его взгляд упал на мой амулет. Глаза расширились от изумления.

— Ты друид?

— Пока нет. Только ученик Менуа.

— А-а! Пустое занятие! — пренебрежительно отмахнулся Верцингеторикс.

Несмотря на царапины, грязь и лохмотья, князь арвернов выглядел воплощением силы. Вид его мощного тела рождал ощущение гармонии. Он оказался выше меня и, как бы это сказать... намного мужественнее. А вот взгляд с ленцой и улыбка ничуть не изменились. Мы обнялись и похлопали друг друга по спинам.

Через плечо Рикса я заметил, с каким удивлением смотрит на нас Ханес Говорун.

— Мы вместе проходили посвящение, — попытался я объяснить ситуацию своим спутникам.

— Я тебя едва узнал, — словно извиняясь, сказал Рикс.

— Когда ты рухнул с дерева, я подумал было, что кто-то из королевских воинов охотится за моей головой. Что, дела настолько плохи?

— Могли бы быть и получше, — он кривовато усмехнулся. — Но это ненадолго. Скоро, я надеюсь, все изменится.

— И давно ты так? Хотя можешь не говорить. Я слышал о твоей беде.

— Да... После гибели отца пришлось скрыться. — Рикс тяжело вздохнул. — У меня остались друзья, они меня подкармливают, когда могут, да и вообще у меня немало сторонников. Вернусь, и они пойдут за мной. А пока... Лучше в лесу. Если меня найдут в чьем-нибудь доме, хозяину несдобровать.

Тут вперед выступил Ханес.

— Ты собираешься напасть на Герговию?

— А как же, — ответил Рикс с горьким смехом. — Как ты себе это представляешь? Я с десятком своих людей штурмую могучие стены Герговии? Нет, бард, я не идиот. А вот с Потомаром я точно сделаю то же самое, что он проделал с моим отцом. Думаю, заманить его в засаду и убить.

— Это не вернет твоего отца, а племя останется без головы, — как можно рассудительнее произнес я.

Глаза Рикса сверкнули. На мгновение мне приоткрылась его душа. Полностью сосредоточившись на восприятии, я услышал плеск воды в близкой реке, ощутил запах гусей, пролетавших невысоко над нами. Вспомнил потемневшие колосья на полях и несущихся в панике овец.

— Нет, Рикс, сейчас не время думать о троне, — неожиданно для самого себя сказал я.

Он широко раскрыл глаза.

— Я разве сказал что-нибудь о троне?

— Я просто предупреждаю. В воздухе разлита опасность. Приметы неблагоприятны для вождей арвернов.

— Обычная болтовня друидов! — усмехнулся Рикс.

— А я бы послушал этого человека, — рассудительно вступил в разговор Ханес. Понятно, что он просто старался поддержать престиж Ордена, к которому и сам принадлежал.

— У Айнвара хорошая голова, — неожиданно вмешался и Тарвос.

Пожалуй, впервые Тарвос Бык отозвался столь высоко о моих умственных способностях.

Рикс внимательно оглядел воина, словно оценивая его шансы как противника. Затем повернулся ко мне.

— Конечно, голова у тебя хороша. Признаю. Но ты не понимаешь. Потомар не заслуживает трона. Он и его римские приятели...

— Да, я слышал, — кивнул я. — Ханес рассказал мне о том, что в деле могут быть замешаны римляне. Но у тебя есть что-то конкретное? Или только подозрения?

Лицо Рикса посуровело.

— Если бы я располагал доказательствами, я давно бы передал их судьям. Людей запугали. Если кто-то и знает что-то, он промолчит. Королю и торговцам некого бояться, кроме моего меча, — добавил он с ожесточением.

— Король — должность выборная, Рикс. — Я помолчал. — Если мы начнем оспаривать право короля, кто помешает потом оспорить твое право? Послушай меня. Сам воздух вокруг напряжен. Все зыбко сейчас, как пески на отмелях Лигера. Если начнешь действовать не подумав, разделишь участь отца и ничего не добьешься. Я вот что предлагаю. События должны остыть. Память должна успокоиться. Идем со мной. Менуа послал меня на юг, в Провинцию, по пути я должен учиться у друидов других племен, но главное — наблюдать за римлянами в Нарбонской Галлии и рассказать ему о том, что там происходит.

По выражению лица я понял, что Риксу мое предложение не по душе, и поспешил выложить свой последний козырь.

— Кто знает, кого мы встретим в пути? Но уж слухи соберем, это точно. Ты же знаешь: странники охотно делятся новостями. Торговцы обсуждают их с торговцами. Если задавать правильные вопросы, можно понять, что и как случилось на землях арвернов. А если судьбе будет угодно, можем и доказательства для судей собрать.

— Ты и впрямь так думаешь? — спросил Рикс с затаенной надеждой.

Я не мог врать моему душевному другу.

— Не знаю, но попробовать стоит. Чего ты добьешься, если и дальше будешь скакать по деревьям? Ситуация должна созреть. А сейчас предзнаменования настолько плохи, что ваш новый король обязательно как-то подведет племя, и вот тогда наступит твой час. И сторонников у тебя прибавится. А еще, — добавил я смутившись, — мне очень нужен такой спутник, как ты. — Других убедительных доводов у меня не осталось.

Я видел, как Рикс колеблется. Наконец он решился.

— Ладно, Айнвар. Я пойду с тобой. Но потом я вернусь в Герговию. Ничего еще не кончилось.

Я кивнул.

— У моего отца была мечта: объединить галльские племена... — Рикс замолчал, вглядываясь в какие-то недоступные мне глубины памяти. — Знаешь, такая мечта — как искра в сухой траве. Рано или поздно трава вспыхнет. Я хочу довести дело отца до конца.

Я вдруг отчетливо осознал, что он сделает это, и испугался за него. Что-то мелькнуло по краю сознания. Все опасности, о которых просто кричала моя интуиция, вдруг сосредоточились и закружились вокруг моего друга.

— Когда придет время, я помогу тебе, — опрометчиво пообещал я. — Но сейчас лучше пойдем со мной. К Самайну я должен вернуться в нашу Рощу. Я буду говорить перед всеми друидами, и я должен принести им действительно важные вести.

Я всеми силами хотел уговорить Рикса пойти со мной, и мне это удалось. Мы отправились на юг большой компанией: Тарвос, слуга, Ханес Говорун, а теперь еще и Рикс. Приняв решение, он просто занял место рядом с Тарвосом. Бард, даже не спрашивая разрешения, пристроился в конце нашего небольшого отряда. Я мысленно улыбнулся. Сам так не раз поступал.

Если Верцингеторикса узнают, могут случиться неприятности. Мне пришлось убедить его до поры скрывать лицо. На ближайшей ярмарке мы приобрели для него сильно поношенный шерстяной плащ с капюшоном. Похоже, прежний владелец носил его зимой и летом, и не очень-то берег одежду. Зато теперь капюшон надежно скрывал светлую шевелюру Рикса, почти как капюшон друида. Его очень приметный меч пришлось упаковать в один из тюков, которые тащил наш мул. Рикс шагал лишь с копьем в руке, так что любой принял бы его за еще одного моего телохранителя.

Приняв решение сопровождать нас, он словно стряхнул с себя немалый груз, и я понял, насколько мучительны были для него последние дни сомнений и одиноких скитаний в лесной чаще. Он просто встал за спиной Тарвоса, признав его главенство в походе, чем немало смутил Быка.

— Послушай, Айнвар, — шепнул он мне при первом удобном случае, — я же не могу им командовать! Он же князь, всадник, а я простой пеший воин!

— Придется, — ответил я. — Нельзя показывать, что он главный в отряде, это привлечет к нему лишнее внимание.

Ханес Говорун услышал мои слова и напыщенно произнес:

— Люди не могут не заметить Верцингеторикса, солнце арвернов!

— А ты лучше бы помолчал, — раздраженно оборвал я его. — По крайней мере, до тех пор, пока не окажемся на землях какого-то другого племени, иначе рискуешь погасить раньше времени это самое солнце арвернов!

Мы шли на юг. По пути посещали рощи друидов, но подолгу не задерживались ни в одной. Нашей настоящей целью была Провинция, и я спешил добраться туда, выполняя поручение Менуа; но мне и самому хотелось посмотреть, что это за место такое, о котором рассказывали всякое.

Пока мы не покинули земли арвернов, я не мог избавиться от неприятных ощущений, словно разлитых в воздухе. В разговорах встречных то и дело мелькали имена Кельтилла и Потомара. Многие ждали войны внутри племени. Но дальше разговоров дело не шло. Некоторые горлопаны, подогретые вином, готовы были хоть сейчас в драку, но без вождя, или хотя бы претендента на трон короля, разговоры быстро стихали и скоро должны были улечься совсем. Кельтам не свойственно тлеть, если мы не взрываемся сразу, пламя вскоре гаснет. А сейчас пламя шагало рядом со мной и ни о чем таком, похоже, не помышляло.

Стояла очень теплая даже для этого времени погода. Тепло всегда заставляет бурлить жизненные соки, а мы все были молоды. Естественно, на ходу мы говорили о женщинах. Опытный Рикс обожал эту тему. Ханес Говорун украшал разговоры своими витиеватыми воспоминаниями, по большей части, конечно, вымышленными. Барок отмалчивался. Слуге женщины заказаны, во всяком случае, пока не отработает долг. Тарвос, по обыкновению, выглядел невозмутимым.

Я думал о целительнице и о Бриге. Но если о Сулис я вспоминал вслух, как тут было не похвастаться, к тому же все, кроме Ханеса, знали, о ком речь, то о Бриге не говорил никогда. Но лежа ночами, завернувшись в плащ, я частенько видел ее глазами своего духа. Ох, и долго еще до Самайна! Беспокоило то, что за это время кто-нибудь непременно захочет ее... Я старался отогнать подобные мысли, но они возвращались.

Опять же по молодости иногда мы вели себя по-дурацки: толкались, кричали, подначивали друг друга. Мул смотрел на нас устало и снисходительно. Однажды, когда мы уже устраивались на отдых, Рикс отозвал меня в сторону и предложил немного пройтись. Он начал разговор неожиданно резко, словно долго копил в себе напряжение.

— Мы с отцом поссорились незадолго до его гибели, — угрюмо промолвил он. — Мы вообще часто ссорились. Но тут дошло до того, что он врезал мне по уху!

— Все в семьях ссорятся время от времени, — глубокомысленно заметил я.

— Нет, у нас с отцом не так... Мы никогда не могли поговорить спокойно, хотя и были похожи. Он не соглашался со мной, ну а я — с ним, потому что хотел быть как он.