Друиды

Глава восемнадцатая

Брига не пошла со мной. Но, по крайней мере, обещала подумать о моих словах. В дверях я задержался, просто чтобы еще раз посмотреть на нее. К тому же я спиной ощущал ее напряженный взгляд. В этом взгляде отчетливо читался вопрос: «Я тебя знаю, Айнвар?» Я ответил на ее взгляд и мысленно произнес: «Думаю, мы оба знаем друг друга». Нас связывали очень крепкие нити.

В тот момент я почти вспомнил, откуда у меня в голове возникла мысль о незримых нитях любви, связывающих весь мир, но голос Крома Дарала спугнул воспоминание, словно нож рассек веревку.

— Что-то ты скоро уходишь, Айнвар? Ну что, не удалось? — Глаза его горели злобным восторгом, когда он, задев меня плечом, вошел в дом. Он тут же обнял Бригу за плечи и победно взглянул на меня, словно говоря: «Вот видишь? Она предпочитает оставаться со мной».

Я не стал подкармливать его злобные мысли и, даже не взглянув на Бригу, вышел вон. Найдя Сулис, я дал ей указание при первой же возможности напоминать Бриге о моих словах, но не говорить с ней при Кроме.

— Расскажи, скольким людям ты помогла сама, Сулис. Упирай на то, что дар — это радость и милость Источника. Пусть учится. Тогда она сможет помочь даже своему Крому.

— Вряд ли это возможно, Айнвар, — Сулис покачала головой. — Ты же знаешь, я пыталась. Хотела выправить его спину по звездам, как они стояли в день зачатия. Не помогло. Его спина просто не хочет выпрямляться. Бывают родовые травмы, бывает, люди получают увечья, а бывает, что тело искажает злой дух внутри человека. Может быть, как раз такой дух и живет в теле Крома Дарала. Как я в таком случае могу обещать Бриге, что она когда-нибудь ему поможет?

— Мы не знаем ее возможностей. Она же излечила слепого мальчишку после того, как ты отказалась от него, помнишь?

Сулис склонила голову.

— Твоя задача — убедить ее оставить Крома Дарала и стать ученицей друидов. Ради племени! — призвал я в последний раз. — Сулис, я поручаю тебе это как главный друид. — Мысленно я добавил: «И сделать это нужно до Белтейна».

После этого я еще несколько раз встречал Крома, и каждая такая встреча не обходилась без его ухмылки. Он без слов пытался напомнить мне, что Брига все еще в его власти. Однажды, встретив меня в проулке между домами, он тихо прошипел: «Я знаю вкус ее языка, Айнвар, я знаю ямочки на ее ягодицах».

До этого я как-то не осознавал, как сильна его ненависть ко мне. Заполучив Бригу, он, наконец, решил, что сумел превзойти меня. Если я отберу ее, не представляю, на что он пойдет. Я подумал, что Менуа никогда не испытывал подобных проблем. Он изящно скользил по поверхности бытия, как утка, никогда не попадавшая лапами в водоросли внизу. Или... Я же не видел Менуа в юности.

Тревожные слухи доходили до поселка Рощи. Наш новый король, Тасгеций, расширял торговлю с римлянами. Теперь, когда Менуа не стало, и некому было критиковать его действия, он предложил торговцам селиться в Ценабуме. Те, кто помнил опасения бывшего главного друида, не на шутку встревожились.

У меня было два варианта. Я мог бы отправиться в Ценабум сам — обычное дело для главного друида — и попытаться открыто убедить Тасгеция изменить политику. А мог бы действовать тоньше.

Менуа возражал открыто и заплатил за это жизнью. Я извлек уроки из его опыта. План постепенно вызревал лишь в моей голове, я не собирался обсуждать его ни с кем, кроме членов Ордена. Без них не обойтись. Я помнил Дивитиака, судью эдуев и друга Цезаря. У нас не должно быть ничего общего ни с Цезарем, ни с Римом.

Однако первые же мои попытки начать реализацию плана вызвали в поселке волну протеста. Я объявил, что мы больше не будем покупать вино у торговцев, мы станем выращивать собственный виноград и займемся виноделием.

« А как же мы будем без вина все это время?», кричали карнуты.

Пришлось напомнить, что были времена, когда мы обходились без вина. Это римляне привезли его в Галлию; до этого мы пили ячменное пиво, медовуху, воду, в конце концов, если хотели пить. К тому же у нас оставался небольшой запас, и если не тратить его бездумно, на некоторое время хватит. А когда вино кончится, будем вспоминать о нем и работать еще прилежней, чтобы производить свое. Зато мы не будем зависеть от иноземцев.

— А как насчет других товаров? — выкрикнул кто-то.

— Начнем с вина, — просто сказал я. — Привычка к роскоши делает нас слабыми. Можно обойтись без шелка, ласкающего кожу, без жаровен для обогрева. Мы должны вспомнить время, когда сами себя обеспечивали и совершенно не страдали от этого.

Друиды из других племен довольно часто приходили в Рощу. Я говорил с ними и потому находился в курсе событий, происходящих в дальних уголках свободной Галлии. Сулис постоянно отчитывалась о том, как продвигаются дела с убеждениями Бриги.

— Она уже не так враждебно настроена к Ордену, — говорила целительница. — Она же видит добро, которое сможет делать, став одной из нас. Но каждый раз, стоит мне добиться хоть какой-то подвижки, Кром Дарал начинает скулить о своем одиночестве и своих болях, и она поддается на его уговоры. Дескать, не может оставить его в одиночестве. «А как насчет моего одиночества?» — подумал я.

Луна нарастала и умалялась. Колесо года катилось по дороге времени. Однажды Тасгеций по своей воле пришел в Рощу. Этакий официальный визит признания нового главного друида. Я ни словом не обмолвился о причине смерти Менуа, хотя видел, как он ждет такого разговора. Мой наставник умер, и я, его ученик и приемник, должен сделать все, чтобы смерть его не осталась неотмщенной. И я сделаю.

Надо было как-то развлекать короля. Он не должен догадаться о моих подозрениях. Я мысленно стиснул зубы и пригласил его к себе домой. Стоило королю увидеть Лакуту, как глазки его подернулись масляной пленкой.

— Наслышан я о твоей танцовщице, — сказал Тасгеций, взбивая усы. — Молодец, Айнвар! Хорошо, когда у главного друида хватает сил на все. — Он игриво пихнул меня локтем в бок. Я отодвинулся подальше. — Ну и как она? Хороша? Что скажешь?

— Она моя гостья, — ответил я уклончиво.

— А-а! Ты любишь заморские фрукты! Рабыня — это прекрасный пример для всех нас. Надо бы и мне завести себе парочку. Они же молчат обычно? В отличие от наших женщин... — Король облизнул губы и продолжал разглядывать Лакуту. Та была похожа на кролика, оцепеневшего при виде подбирающейся змеи.

— Мне нравятся эти новые обычаи! — разглагольствовал Тасгеций, развалясь на моей скамье. — Твой предшественник прожил много зим; естественно, он цеплялся за всякие замшелые традиции. Я-то больше настроен на новое, ну прямо как ты со своей рабыней! — Он широко улыбнулся.

Так, подумал я, сейчас он попросит меня поделиться с ним женщиной по законам гостеприимства.

Я поспешно наполнил большой кубок и сунул ему в руку, чтобы отвлечь внимание. Король сделал большой глоток, поперхнулся и выплеснул кубок на пол.

— Что за гадость ты пьешь? Как ты можешь предлагать такое королю? — взревел он, вскакивая на ноги. Большие волосатые руки сжались в кулаки, словно он приготовился к бою. Кубок все еще катился по полу.

— Я не думал тебя оскорбить. Я сам это пью, — голос мой звучал спокойней некуда.

Он выглядел сбитым с толку.

— Но почему главный друид пьет воду?

Я наклонился, поднял кубок, налил снова и подвинул к королю.

— Человек, пьющий воду, проживет дольше... — рассудительно произнес я.

Тасгеций оттолкнул кубок, но очевидно расслабился.

— Надо было сказать мне, что твои запасы вина подошли к концу, — проворчал он. — Как только вернусь в Ценабум, пошлю к тебе своих торговцев с новым запасом. Не благодари! Это подарок от меня. Чтобы закрепить наше взаимопонимание, а? — он хохотнул.

Я с усилием улыбнулся в ответ. Умом я прекрасно понимал, что отказываться нельзя, этим я насторожил бы его и настроил против себя. Еще рано... Следует быть осмотрительным.

— У меня осталось немного вина из личных запасов Менуа, — сказал я. — Тебе, наверное, понравится. — Я кивнул Лакуту. — Пойдем, поможешь мне. — Надо было увести ее подальше от короля.

Оставшиеся полдня я накачивал короля вином, плетя сложный узор из слов и действий, чтобы отвлечь его от мыслей о Лакуту. Я очень надеялся, что долго он не продержится. Однако еще прежде, чем ноги отказались ему служить, он перестал следить за языком. Одна его фраза прогремела у меня в голове тревожным колоколом:

— Теперь, когда мы избавились от мертвой древесины, Айнвар ... от этого никчемного человека...

Я все еще размышлял над смыслом это фразы, когда король опрокинул еще один кубок, свалился с лавки и захрапел прямо у меня на полу.

Я двумя пальцами через платок взял кубок, из которого он пил, и спрятал под плащ. Отвел Лакуту к Дамоне, сдал на хранение, и отправился к дому провидицы Керит.

— Тебе что-то нужно, Айнвар? — спросила она через полуоткрытую дверь. За ее спиной слышались голоса мужа и детей в обрамлении обычных домашних звуков.

— Да, Керит. Нужно, чтобы ты поглядела на одну вещь... Выйди на улицу. Только не шуми.

Провидцу-друиду открыто многое, незримое простым людям. Взяв в руки ту или иную вещь, они видят события, в которых принимал участие человек, последним касавшийся предмета. Мы — текучие существа. Во все, к чему мы прикасаемся, перетекает малая часть нашего естества, оставляя следы и позволяя провидцам читать их.

Керит что-то сказала через плечо, исчезла и вскоре вышла за дверь уже в плаще друида. Мы отошли на несколько шагов и остановились под звездами. Я передал ей кубок.

Полированное серебро поблескивало в руках провидицы, когда она поворачивала кубок из стороны в сторону. В какой-то момент глаза Керит остекленели, лицо осунулось и утратило всякое выражение. Дух Керит отправился куда-то далеко. Я ждал, неотступно думая о Тасгеции.

Керит заговорила. Голос провидицы доносился словно издалека.

— Мертвое дерево... — произнесла она не своим голосом.

Да, вот оно! Я ждал.

— Мертвое дерево. Надо срубить. Один хороший бросок копья... В спину! Вождь всегда может получить копье в спину в разгар битвы! Он же не будет знать, откуда оно прилетело. — Чужой голос торжествующе расхохотался. Это был голос того, кто последним держал кубок. И он оказался вполне узнаваемым. — Да, один хороший бросок! Даже если не убьет, то уж точно сократит дни его правления! Нечего тянуть!

Если бы я закрыл глаза, я увидел бы сильную веснушчатую руку Тасгеция, увидел бы, как эта рука вероломно метнула копье в незащищенную спину короля Нанторуса. Да, рана оказалась не смертельной, но вместе с другими, полученными за все эти годы, заставила его, наконец, отказаться от королевского титула. Король всегда должен оставаться сильным, способным на битву. Ведь он — это символ всего племени! Я думал. У нас, кельтов, подлое убийство не в ходу. Мы предпочитаем открытые выборы, открытые испытания. Убийство исподтишка пришло к нам от римлян. Этот способ переняли у них такие короли, как Потомар и Тасгеций.

Я подождал, пока Керит придет в себя.

— Ты получил, что хотел Айнвар? — спросила она слабым голосом и пошатнулась. Голова провидицы кружилась.