Падение драконов

— Ты ужасный тиран, — заметила Бланш.

— А сейчас и нужен тиран. Может кто-нибудь отправить записку капитану Парменио? В Венику? И копию дожу? Нам понадобятся все корабли, которые они смогут найти, и еще конвой из военных кораблей, чтобы перевезти провиант. Парменио знает наши шансы. Думаю, он разбирается в морских чудовищах лучше любого другого.

— Жизель не понравится, что ее обошли, — сказала Бланш.

— Я обязательно все расскажу Жизель перед отъездом.

Приказы продолжились.

Вечером прибыл отряд императора. Мастер Никодим полностью и с наслаждением погрузился в императорское хозяйство. Тоби и Анна с удовольствием спихнули на него все дела. Граф Зак с золотой булавой в руке распоряжался распределением муки и сухого гороха на сто телег. Остальные телеги встали лагерем. Все уцелевшее ополчение Арле вышло с копьями в руках охранять самый большой запас продовольствия в герцогстве. Арлейцы, казалось, стали выше.

Северяне выехали навстречу заходящему солнцу, оставив шестерых для охраны императора. Остальные не задержались, как и харндонские гильдейцы, и пятьдесят фургонов с припасами, которые шли с армией. К ночи они оказались в десяти лигах к востоку, почти там, где весной случилось ужасное сражение между герцогом Арле и Некромантом.

Арьергард, сэр Георгий Комнин со своими схолариями, одетыми в алые плащи и кольчуги, прибыл последним. Пажи ждали, чтобы забрать лошадей, Комнин преклонил колени перед своим императором.

Габриэль сидел в холле с Бланш, Майклом и Кайтлин. Фрэнсис Эткорт стоял на страже, Адриан Голдсмит, ныне оруженосец Эткорта, рисовал, не снимая доспеха. Епископ Арле поклонился Габриэлю и указал на подушку.

Император встал и вернул поклон.

— Георгий Комнин, — тихо сказал он, — я собираюсь сделать вас коронованным цезарем.

Комнин пробормотал богохульство, которое поразило бы его жену или сестру.

— Другого времени не будет, — пояснил Габриэль. — Я могу умереть завтра. Это ясно?

— Да, — ответил Георгий Комнин. — Мой двоюродный дед был императором.

Смысла в этих словах не было, просто они первые пришли ему в голову.

— Совершенно верно, — подтвердил Габриэль.

С наступлением темноты Том Лаклан и остальные рыцари императора въехали в цитадель Арле. Им сразу предоставили комнаты. Габриэль встретил Тома в холле, якобы инкогнито, чтобы сэкономить время.

— Немедленно спать, господа. Мы уедем на рассвете.

— Я думал, мы будем ехать всю ночь, — сказал Том. — А тут у вас праздник, если мне глаза не изменяют.

— Это не я решил. Мы только что короновали Георгия как цезаря. Император-наследник.

— Тогда я просто выпью с ним, прежде чем завалиться спать, — засмеялся Том, — или ты уместишь свою задницу в седло, и мы уедем.

— Я хочу ехать утром, а я здесь император.

Габриэль был слегка пьян.

— Ты просто хочешь Бланш. Но кто я такой, чтобы тебя в этом винить.

Но, несмотря на все ласки, Габриэль оделся и даже почти влез в доспех еще до восхода солнца. Он поцеловал жену.

— Я вернусь. Через две недели, надеюсь.

— Мне что, правда придется быть императрицей? — вздохнула она. — Одной?

— У тебя есть Георгий, Кларисса, Майкл, Кайтлин и Никодим. И мастер Юлий. Но вообще да, любовь моя.

— Год назад я работала прачкой. Строго говоря, как ты любишь выражаться, я была прачкой всего четыре месяца назад. — Они достигли той стадии отношений, когда оба перенимают все любимые словечки друг друга, как, например, вот это «строго говоря».

Он снова поцеловал ее.

— Это было тогда. А сейчас наступило сейчас. — Он вышел, и глаза у него были сухие.

Джок Макгилли гладил. Плохо. Бланш почувствовала искушение, но не поддалась ему. Вместо этого она, несмотря на ранний час, отправилась в скрипторий, зашла в вольер, покормила всех птиц, потом села и начала читать принесенные ночью письма.

Внизу, во дворе, Габриэль, уже в доспехах, смотрел, как Анна подводит Ателия, высокого черного жеребца, к подставке для посадки в седло. Майкл держал поводья.

— Поверить не могу, что ты меня бросаешь, — сказал он.

— Теперь ты Мегас Дукас, — ответил Габриэль. — Хватит учиться. Вы с Бланш теперь стоите у руля.

— Давай ты возьмешь руль, а я пойду охотиться на Некроманта?

— Дело в том, что я, пожалуй, третий или четвертый из магов-людей в этом мире и нам предстоит упражнение в герметическом искусстве. — Габриэль перекинул ногу через спину могучего коня, который слегка присел.

— А Том тогда почему едет? — спросил Майкл. Он знал, что это похоже на нытье. Он ныл.

— Потому что он умеет убивать лучше всех, кого я знаю. — Габриэль поерзал в седле. — А поскольку вы с Томом одинаково недовольны, я, наверное, все сделал правильно.

— Том просто злится, потому что ты выбрал Изюминку.

— Помогай Бланш, — велел Габриэль, забирая у Тоби, то есть у сэра Тобиаса, белый командирский жезл, — молись за победу. Следи…

— Чтобы тебе пересылали выжимки из всех новостей. Я знаю. — Майкл похлопал Габриэля по бронированному колену. Оба улыбнулись.

На другой стороне двора Том Лаклан в своем иссиня-черном доспехе запрыгнул на спину боевого коня высотой в восемнадцать ладоней. Все громко заорали. Плохиш Том отдал приказ, и личная свита Габриэля, состоящая из рыцарей и лучников, выстроилась в аккуратную колонну по двое. У каждого была при себе заводная лошадь. Когда-то этот отряд состоял из четырех копий, теперь их было двадцать: двадцать опоясанных рыцарей, оруженосцев в доспехах, двадцать самых опытных лучников, двадцать пажей-ветеранов, все в бацинетах с накрученными на них платками и кольчужных рубашках, все с легкими арбалетами.

Адриан Голдсмит, художник и оруженосец Эткорта, вынес знамя с тремя lacs d’amour в черненом поле. Оно вилось и билось на утреннем ветру. Анна Вудсток ждала сэра Габриэля вместе с новым трубачом, этруском Алессио Монтеверди, высоким, долговязым и до смешного начитанным. Габриэль почти не знал его — его наняла Изюминка в Вероне. Позади него стоял новый паж, островитянин Йон Ганг, коротконогий и веселый. Он вступил в отряд после коронации, прежде служил двум другим рыцарям и был готов стать оруженосцем. Казалось, что алое сюрко ему непривычно, и, единственный из всех, он сдвинул шапку на затылок.

Отряд вышел из ворот. Внизу, на равнине, граф Зак приказал своим вардариотам выстроиться по четыре. Их было почти триста человек.

— Майкл, — Габриэль сунул руку под нагрудник и протянул свиток пергамента своему бывшему оруженосцу, — отдай Бланш, если я не вернусь. И ключ. — Он снял с шеи цепь.

Выглядел ключ неказисто.

— Если мы проиграем, бери Изюминку и уходи. Оставьте Клариссу здесь, это место защищено магией не хуже Лиссен Карак, а то и лучше. Понимаешь? Это не просто приказ, это наша единственная надежда.

— Понимаю. А если Изюминка тоже проиграет?

— Ты действительно хочешь это знать?

— Да, — ответил Майкл.

— У тебя будет выбор. Оставайся здесь, пока все не рухнет, или иди и умри в Лиссен Карак. Надейся на чудо. Эш может оказаться дураком, Гэвин и альянс могут победить даже без нас. Да и чудо может случиться. Но для меня ничего не изменилось, и нам нужно выигрывать раз за разом, чтобы хотя бы получить доступ к игре. И прочти всю желтую информацию. Каждое слово.

— Желтую? Желтую…

— Да, ты вообще не знал, что есть желтая. Прочитай обязательно.

— Ладно. Ты победишь.

— Пожалуй, да, — улыбнулся Габриэль, — за это меня и любят.

Майкл отвернулся и увидел Моргана Мортирмира, слившегося с юной женой в страстном объятии. Оно никак не прекращалось, и постепенно вокруг начали смеяться. Мортирмир опомнился и вспыхнул. Лицо его стало ярко-алым, а на кончиках пальцев зажглись язычки пламени. Танкреда блаженно улыбнулась.

— Поехали, — сказал Габриэль. Но стоило этим словам сорваться с его уст, как на лестнице в холле появился Кронмир, за ним следовала Бланш. Железный стук кованых копыт под решеткой ворот казался шагами самого рока.

Кронмир подошел к императорскому коню и протянул Габриэлю записку, снятую с птицы. Габриэль читал, пока Бланш спускалась по ступенькам. Она взобралась на подставку и стала ждать.

«Мастер Смит мертв».

Габриэль обнаружил, что плачет. Он посмотрел на Бланш, и она посмотрела на него в ответ.

— Возвращайся с победой, Габриэль.

«Габриэль. Когда-нибудь, может быть даже завтра, ко мне прилетит птица с вестью, что мертв ты. И ты будешь ожидать, что мы просто пойдем дальше».

Она поцеловала его.

— Чуть не забыла, — сказала она, показывая ему рукав из чистого шелка, ловко споротый с прозрачной свадебной рубашки и украшенный его девизом.

Увидев рукав, он сразу понял, откуда он, и улыбнулся. Подал левую руку, и она натянула шелк на его позолоченные доспехи и привязала к его красному сюрко. Все идеально сошлось. В конце концов, она была швеей.

— Люблю тебя. — Он снова ее поцеловал.

Затем поднял свой белый жезл и указал на ворота.

— Вперед.

Он помахал Бланш, она разок махнула в ответ, и он уехал.

В полдень он пересел с Ателия на Ариосто и пролетел над равнинами Арле. Он уже различал высокий хребет, на котором король Галле не смог принять свой последний бой, он видел лагерь армии Галле, оборонительные рубежи, заросшие сорняками, но четкие и чистые. Большинство галлейцев погибли, они не были нужны одайн. Но один из голых голодных выживших немертвых вполне мог оказаться королем Галле. Майкл получил соответствующий приказ.

Было странно заниматься разведкой самому, но он умел летать на грифоне и смог бы защититься в случае чего. Он увидел харндонцев и северян под командованием Харальда Деркенсана, бегущих быстрой рысью, спустился по ленивой спирали и помахал им. Они приветствовали его, и он полетел дальше, выбрал им место для лагеря и приземлился, чтобы поговорить с Деркенсаном. Первые всадники графа Зака подошли поздним вечером, но костры уже горели, и над ними висели котлы с едой. Было прохладно и сухо, так что палатки не ставили. Не было даже шатра для императора, и окапываться они не стали.

Габриэль спал между Анной и Йоном Гангом. Проснувшись в темноте, он обнаружил на одеяле иней. В Арле начиналась осень. Он встал, потянулся, сказал Анне, что не собирается бриться, и начал надевать доспехи с помощью Ганга.

Паж прекрасно выполнял свою работу — но иначе его бы и не выбрали для императора. Анна принесла горячий сидр. Когда они выдвинулось, солнце только встало.

— Двадцать один день, — сказал Мортирмир, когда они поднялись на первый за день скальный гребень. Некоторое время они ехали вместе. Позади них раздраженно рявкнул, а затем коротко вскрикнул Ариосто — он был голоден.

— Вы когда-нибудь думали, насколько мы сильны? — спросил Мортирмир будто бы невзначай.

— Постоянно.

— Неужели? — уточнил он своим самым противным голосом, подразумевающим, что он гораздо умнее собеседника.

— Ну, я император, и хотя император может лишиться власти, в нынешней ситуации она почти неограниченна…

Мортирмир махнул рукой, прерывая его.

— Это светская власть, — сказал он, как будто возможность командовать целыми народами и армиями не имела никакого значения. — Я имею в виду магию. Реальную власть.