Не выпускайте чудовищ из шкафа

Вот этой вот сахарностью, нарядностью бесит. И еще тем, что я такой быть не смогу. Даже если наизнанку вывернусь. А я бы вывернулась. С удовольствием.

И зависть, темная, душная, поднимает голову.

Бекшеева слегка хмурится.

- Я… домой, - говорю это Медведю, старательно Ниночку игнорируя. По-моему, её это тоже бесит. – К Софье. Она со вчерашнего одна, считай.

Есть, конечно, Магда. И Софье случалось оставаться, но все равно не порядок.

Кивок.

И хмурое выражение лица у него. А на её личике – страх. Не меня Ниночка боится, а того, что Медведь останется.

- Не дури, - я по его глазам вижу, что страх её не беспочвенен. – Когда уезжаешь?

- Вечером, - отвечает за Ниночку Медведь. – А я через два дня.

Хорошо.

Или нет.

- Может, сейчас?

- Нельзя, - Бекшеева подает голос. – Я должна завершить хотя бы первый цикл регенерации.

И голос её ворчливый вдруг успокоил. И сама она… все-таки сволочи они, целители. Лечат, успокаивают… кто их просит-то лезть?

Но киваю.

И да, наверное, Медведю повезло. К целителям её уровня очередь даже не на месяцы – на годы. А кроме того стоит консультация столько, что… в общем, Ниночка поспешно кивает.

- Нужно завершить… - и смотрит на меня. Сейчас в круглых ярко-синих глазах её мольба. И я понимаю. И впервые, пожалуй, она перестает раздражать.

- Завершим, - говорю, глядя в глаза Медведю. Только попробуй дернуться. Я и остальных в известность поставлю. А то и вовсе к кровати привяжем. Если вместе, то справимся.

И Ниночка выдыхает.

А потом…

- Может, вы чаю выпьете? Мы пирожных принесли. Я сама пекла. Эклеры. Свежие.

А пирожные у нее вкуснючие. Знаю. Родители Ниночки из местных, но уехали. А Ниночка вот вернулась, когда война началась. И тетка не прогнала сироту, но к делу приставила. Может, от доброты, а может, лишние руки понадобились. В пекарне-то работы хватает.

Так Ниночка и жила.

Пекла хлеб, булки, а потом, когда тетки не стало, и пирожные. А Медведь захаживал. Не только он, правда. Пекарня же. И сама Ниночка. Здесь, на Дальнем, женщин немного, а уж красивых и того меньше… и, в общем, потом оно что-то там случилось, что пекарня сгорела. А Ниночка…

Ниночка осталась жить у Медведя.

И пускай себе. Он ведь смотрит на нее так, что… нет, это уже не зависть. Это просто больно, под сердцем. И радостно тоже. Потому что он заслужил.

Но чай я взяла.

И пила. Улыбалась. Что-то даже такое говорила, не помню, что именно, наверняка вежливое и моменту соответствующее. А пирожные… что сказать, пирожные были чудесными.

…тетка Зима, малинки…

А потом, когда нервы вышли на предел, появился Бекшеев и спас меня.

Глава 12. Сила