Архивы Дрездена: Ведьмин час

Глава 1

Пробежка была идеальной, пока брат не сказал, что Жюстина беременна.

Эта новость вытряхнула меня из зоны душевного комфорта, и я вдруг почувствовал жжение в ногах и понял, что дышится все труднее. Выбившись из ритма, я понемногу сбавил темп до прогулочной ходьбы. В предрассветной июльской синеве Монтроуз-Бич выглядел заброшенным и одичалым. Дневная жара еще не навалилась на город. Ради этого я и встал ни свет ни заря.

Томас тоже замедлил бег, и вскоре мы шагали бок о бок. Подобно мне, сегодня он надел старую футболку, тренировочные штаны и кеды, а темные волосы собрал в конский хвост. Брат у меня из тех красавчиков, при виде которых люди начинают озираться в поисках скрытой камеры.

А еще он вампир.

– Так, – сказал я. – Позволь-ка прояснить ситуацию. Утром ты заехал за мной, мы примчались к озеру, пробежали шесть миль по песку, и никто не произнес ни слова. Во всем городе царит тишина. По-моему, мы даже машин по дороге не встретили.

– И что?

– Зачем ты взял и все испортил? – хмуро спросил я.

Томас дернул уголком рта:

– Ну прости, старик Хемингуэй, что я вклинился между тобой и морем.

Впечатленный такой поэтикой, я промычал что-то нечленораздельное. В любом случае мы уже закончили последний круг и почти вернулись к парковке. Я встал, повернулся к воде, сделал глубокий вдох и сердито поправил давивший на плечо жилет-утяжелитель.

Темно-синее небо вдали над озером понемногу светлело. Скоро встанет солнце.

– Уверен? – спросил я.

– Абсолютно.

Я покосился на него. Образцово-симметричное лицо Томаса выглядело донельзя напряженным. Его глаза, иной раз голубые, но обычно серые, приобрели задумчиво-серебристый оттенок. Знакомая картина. Это давал о себе знать Голод.

– Как это получилось? – спросил я.

Он взглянул на меня, не поворачивая головы, и приподнял брови.

– Тебе что, не рассказывали, как это получается?

Я поморщился.

– Я имею в виду, разве ты не предохранялся?

– Предохранялся, – ответил Томас. – Кроме того, мы, вампиры, почти бесплодны. Но, как бы то ни было, Жюстина забеременела.

– И что теперь?

– Что и всегда. Вот только следующие семь с половиной месяцев Голод ребенка будет непрерывно высасывать из нее жизненную энергию.

– Это опасно? – Я внимательно посмотрел на Томаса.

Тот нервно сглотнул:

– Если верить семейной статистике, чуть больше половины беременных умирают родами или вскоре после них.

– Адские погремушки… – пробормотал я и уставился на воду.

Синева постепенно сменилась голубизной, а затем первыми проблесками золота. Вокруг пробуждался Чикаго. Гул на автострадах помаленьку усиливался, а птицы в заповеднике за пляжем затянули утреннюю распевку.

– Даже не знаю, что делать, – признался Томас. – Если потеряю ее…

Он умолк, поскольку продолжать не было необходимости. В этой недосказанности заключалась вселенская боль.

– Справишься, – пообещал я. – К тому же я помогу.

– Ты? – На мгновение его профиль озарила легкая улыбка.

– Смею напомнить, что я уже почти два месяца работаю папой на полную ставку. И Мэгги жива-здорова. Отсюда следует, что у меня невероятно развиты родительские навыки.

– Точно. Но… – Улыбка померкла. – Гарри…

– Не загоняйся. – Я положил руку ему на плечо. – Незачем выдумывать себе неприятности. Кругом великое множество реальных проблем, и они сами тебя найдут. Без нашей заботы Жюстине не обойтись. Поэтому сделаем все, что придется.

Пару секунд он молча смотрел на меня, а затем ответил единственным кивком.

– Ты, главное, про себя не забывай, – продолжил я. – На тот случай, если понадобится твоя помощь.

– Я в норме, – отмахнулся он.

– По виду не скажешь.

Он судорожно дернул головой и прожег меня свирепым взглядом. Его лицо изменилось, да и сам он стал похож не на человека, а на памятник, высеченный из мрамора. Мрамора, пропитанного лютой злобой. У меня непроизвольно напряглись плечи – ведь я знал, что рядом стоит весьма опасное существо.

Взгляд у него, повторюсь, был свирепый, но направленный снизу вверх. Томас старше меня, но росту в нем примерно шесть футов, а у меня без дюйма семь. Обычно я, глядя на него, чувствую превосходство, но сегодня оно оказалось не таким доминирующим, поскольку мы находились на песчаном берегу и меня угораздило остановиться в ямке.

– Перестань, Гарри, – сказал он с прохладным спокойствием.

– А если не перестану? По уху мне заедешь?

Он сдвинул брови.

– Только не забудь, что теперь я Зимний Рыцарь, само воплощение капитана Уинтерса[1], - напомнил я, – поэтому, возможно, все закончится не так, как ты планируешь.

– Хватит уже, – презрительно усмехнулся он. – Я могу связать тебя по рукам и ногам. Твоими же кишками.

Я покосился на него и осторожно предупредил:

– Если не придешь в себя и не станешь похож на нормального человека, скоро выясним, кто прав.

Он нахмурился пуще прежнего, вконец помрачнел и хотел было ответить, но я незамедлительно продолжил:

– Нет. Только не начинай. Не вздумай уходить в штопор эмо-вампира с его подростковыми терзаниями. Это эгоистично, а отныне эгоизм тебе не к лицу.

Какое-то время он смотрел на меня – поначалу взбешенно, затем задумчиво и, наконец, с тревогой.

На берег накатывали волны.

– Теперь мне надо думать о семье, – сказал Томас.

– Как и всякому приличному человеку, – подтвердил я.

– И все изменится. – Его серые глаза смотрели куда-то вдаль, за озеро.

– Угу.

– Мне страшно, – признался он.

– Еще бы.

По языку тела я понял, что он расслабился и вдруг снова превратился в моего брата.

– Прости, что я на взводе. Не люблю обсуждать с тобой… вампирские дела.

– Предпочитаешь делать вид, что мы обычные братья, – покивал я. – С обычными проблемами.

– А ты? Не предпочитаешь? – спросил он.

– Может быть. – Какое-то время я рассматривал свои кеды. – Но нельзя игнорировать реальность только потому, что она тебя не устраивает. Если надо, я силой приведу тебя в чувство. Хотя правильнее будет, если ты сам образумишься. Так честнее по отношению к окружающим.

– Пожалуй, – согласился он. – Есть у меня на уме один вариант… Короче, разберусь. Ну что, доволен?

– Я не твой отец, – примирительно заметил я, приняв защитную стойку: руки подняты, ладони повернуты к собеседнику. Затем пришла моя очередь хмуриться. – Кстати, не будет ли проблем с твоими родственниками по отцовской линии?

– А когда с ними не было проблем?

– Хех, – понимающе отозвался я.

Молчание затянулось. Над озером проступил первый темно-оранжевый обод, уже коснувшийся небоскребов у нас за спиной. По стенам из стекла и бетона неуклонно взбирался свет.

– Бывает, я сам себя ненавижу, – сказал Томас. – В смысле ненавижу, что я вампир.

– Может, настало время проработать этот вопрос? – спросил я. – Малыш будет брать с тебя пример, а ненависть – не совсем то, что ему нужно.

Брат сердито взглянул на меня:

– Какого черта? Когда ты успел стать психологом?

– Опыта посредством мудрость обрел я, – проскрипел я голосом Йоды[2], отчего в горле запершило так, что я согнулся пополам и долго кашлял, а когда распрямился, Томас натянуто произнес:

– Гарри.

Я поднял глаза и увидел, что к нам приближается Карлос Рамирес, молодой человек среднего роста, но покрепче, чем средний парень его возраста. Он набрал вес и стал похож на солидного взрослого мужчину, хотя почему-то я, встречаясь с ним, всегда ожидаю увидеть нескладного мальчишку слегка за двадцать. Его темные волосы стали еще длиннее, а смуглая от рождения кожа забронзовела от загара. Одетый в джинсы и майку под легкой ветровкой, он шел с трудом, хромая и опираясь на толстую трость, изрезанную знаками и символами. То был его чародейский посох. Рамирес – проверенный боец и надежный парень, которому не страшно доверить тыл; кроме того, я считаю его своим другом, а в Белом Совете таких людей раз-два и обчелся.

– Гарри, – сказал он, после чего настороженно кивнул Томасу. – Рейт.

– Давненько не виделись, – кивнул брат ему в ответ.

– Со времен Провала, – согласился Рамирес.

– Как спина, Карлос? – осведомился я.

– Теперь могу дождь предсказывать, – коротко усмехнулся он. – Какое-то время мне будет не до танцев. Но по треклятой каталке тосковать не стану.

Он поднял руку, и я стукнул кулаком о его кулак.

– Ты вроде был на побережье. А здесь какими судьбами?

– По делам Совета, – ответил он.

– Пойду, пожалуй, – взглянул на меня Томас.

– Можешь остаться, – разрешил Рамирес. – Поутру эта информация станет общеизвестной. Но Маккой решил, что правильнее будет, если тебя, Гарри, введет в курс дела кто-то из знакомых.

Я хмыкнул и расстегнул этот чертов жилет-утяжелитель. Обычно от дел Белого Совета у меня голова кругом идет.

– Что на этот раз?

– Мирные переговоры, – сказал Рамирес.

Я изогнул бровь:

– Что, серьезно? С фоморами?[3]

С недавних пор в сверхъестественном мире сам черт ногу сломит. Некий псих умудрился стереть с лица земли всю Красную Коллегию вампиров, и образовавшийся вакуум нарушил многовековое равновесие власти. Что важнее всего, фоморы – подводный народ, о котором я за всю жизнь почти ничего не слышал, – решили, что пора мстить за свое давнее поражение и возвыситься, после чего стали отжимать территорию у других наций и сеять несчастья среди обычных людей, по большей части бедняков и мигрантов, до которых мало кому есть дело.

– Грядет собрание подписантов Неписаного договора, – подтвердил Рамирес, – где будут представлены основные силы. Встречи, разумеется, потребовали фоморы. Хотят урегулировать разногласия. Так что все пришлют своих делегатов.

Я присвистнул. Это будет нечто. Собрание влиятельных членов самых могущественных фракций сверхъестественного мира во времена высокой напряженности и вспыльчивых настроений? Жаль тот бедный городок, где состоится сей званый ужин. Вообще-то…

И тут у меня отвисла челюсть.

– Погоди-ка. Встреча пройдет здесь? В Чикаго?

– Ну да, – пожал плечами Рамирес. – Потому-то Маккой и прислал меня.

– В чьей же голове родилась такая дурацкая мысль? – спросил я.

– Это уже вторая причина, по которой меня прислал Маккой, – ухмыльнулся Рамирес. – Ваш местный барон – само гостеприимство.

– Марконе? – осведомился я.

Джентльмен Джонни Марконе, в прошлом барон-разбойник чикагской мафии, теперь именовался бароном Марконе и был единственным подписантом договора, имевшим чисто человеческую родословную. Такого положения он добился несколько лет назад и с тех пор заметно упрочил фундамент своей власти.

– Тот фокус, что он по весне провернул с Мэб… – поморщился я, но Рамирес только руками развел.

– Марконе загнал Никодимуса Архлеона в угол и забрал у него все, что было, не нарушив при этом ни одного из положений Неписаного договора. Кто бы что ни говорил, многие впечатлены его компетентностью.

– Угу, – мрачно сказал я. – Это Джонни умеет. Только не говори, что Совет выбрал меня эмиссаром.

– Что? Погоди, – оторопел Рамирес. – Господи! Конечно нет, Гарри. То есть… Нет. Просто «нет».