Архивы Дрездена: Ведьмин час

Глава 17

Я отвез Молли в город и высадил у посольства свартальвов, где охранник, чье лицо мне было совершенно незнакомо, тут же приветствовал ее, проявив при этом безмерное уважение. Я до сих пор толком не знал, за какой такой подвиг свартальвы готовы Кузнечика на руках носить, но понимал, что здесь ее ценят не только за красивые глаза.

Словно подросток, отвезший подругу домой на пять минут раньше назначенного срока, я проводил Молли взглядом и убедился, что она без проблем вошла в здание, после чего тронулся с места.

Самочувствие было ужасное.

Такое ужасное, что ужаснее некуда.

И мне хотелось домой.

«Дом» – одно из простых, но важнейших слов, знакомых нам с самого раннего детства. Часть той материи, из которой скроены люди. И не важно, кто ты – вампир, чародей, секретарь или школьный учитель. У тебя должен быть дом. Или хотя бы его подобие. Человеку нужна точка отсчета, с которой он будет сравнивать все остальное, и этой точкой зачастую становится дом.

Иногда это полезно. Помогает ориентироваться в нашем запутанном мире. Не зная, в какую сторону ты повернулся, нельзя угадать, куда отправишься, начав переставлять ноги.

А иногда – вредно. Например, встретив что-то, совершенно противоположное понятию «дом», ты можешь испугаться или выйти из себя. Людям такое свойственно.

У слова «дом» имеется множество простых и в то же время глубоких значений.

Дом – это место, где ты ешь самую вкусную еду, поскольку другим хищникам придется постараться, чтобы отобрать ее.

Это место, где ты и твоя вторая половинка находитесь в наиболее интимной обстановке.

Это место, где ты растишь потомство, ограждая его от мира, в котором творятся ужасные вещи.

Это место, где ты спишь в безопасности.

Это место, где ты отдыхаешь.

Это место, где ты мечтаешь.

Дом – это место, где ты обдумываешь настоящее и строишь планы на будущее.

Это место, где хранятся твои книги.

И в первую очередь это место, где мир таков, каким ты хочешь его видеть.

Ранним утром я ехал по улицам Чикаго и страшно хотел ничего не чувствовать. Голова раскалывалась от недосыпа и скудного количества недостаточно питательной пищи. Ныло все тело, в особенности предплечья и кисти рук. За рулем меня укачало, и к головокружению добавились частые жалобы со стороны желудочно-кишечного тракта.

Брат попал в беду, и я до сих пор не знал, смогу ли его выручить.

Мне вспомнились страдания Жюстины, страх и доверие в ее глазах, когда я пообещал помочь Томасу, и вдруг я почувствовал невыносимую усталость.

Страшно хотелось поехать домой.

Вот только дома у меня больше не было.

Уютная старая квартира с ее вечным беспорядком канула в небытие. Ее стер с лица земли джентльмен Джонни Марконе, чтобы расчистить место для своего дурацкого замка и Общества Светлого, многообещающего, перспективного Будущего. Ну да, это произошло уже после того, как вампиры Красной Коллегии сожгли мой дом дотла, но затем я отбил у них охоту безобразничать. С моей точки зрения, мы были квиты.

Но я скучал по своему дивану и удобным креслам у камина. Скучал по тем временам, когда мог читать несколько часов кряду и Мыш мирно дремал в ногах, а Мистер мурлыкал у меня на коленях. Скучал по подвалу с захламленной, но полностью функциональной магической лабораторией и Бобом на полке. Скучал по простым и понятным проблемам – например, по делу предприимчивого колдуна, решившего основать собственный наркокартель.

А еще я скучал по тем временам, когда не боялся за людей, которых любил.

На одном из светофоров я окончательно приуныл. Повесил голову, пустил слезу и поднял взгляд, лишь когда стоявший сзади парень забибикал. В приступе острой неприязни я задумался, не взорвать ли его машину, но решил воздержаться от таких радикальных мер. В конце концов, это не он прозевал зеленый свет.

Я не знал, что делать.

Мне было плохо, я устал и чувствовал, что сбился с пути. Поэтому у меня оставалась только одна дорога.

Когда небо на востоке зазолотилось, я подъехал к жилищу Карпентеров и, выбираясь из машины, обратил внимание на пожилого джентльмена в красной бейсболке и фланелевой рубашке: он вышел из третьего по соседству дома и поплелся к калитке за утренней почтой. По пути он пробуравил меня сердитым взглядом, будто я только что заходил к нему во двор и перемешал газетные листы в произвольном порядке. Он подобрал газету, свернул ее и чопорно удалился в дом.

Черт возьми. Будь я в том возрасте, когда тебя без всякой на то причины раздражает случайный парень на улице, непременно взорвал бы его автомобиль.

Стучать в дверь я не стал. Вместо этого отправился прямиком на задний двор, где рос громадный древний дуб, а детский домик на его ветвях походил на декорацию из диснеевского фильма. Чуть дальше располагалась мастерская, и ее раздвижная дверь была полностью открыта. Из старого радиоприемника лился классический рок, а на скамье тягал железо один из лучших людей, которых я знаю.

На лицо Майклу Карпентеру за пятьдесят. У него серебристые волосы, серые глаза и ухоженная борода с проседью. Но если опустить глаза на туловище, может показаться, что он на два-три десятка лет моложе. В данный момент он развлекался жимом лежа – медленными повторениями, с четвертью тысячи фунтов на грифе.

Начало подхода я не застал, но предположу, что всего повторений было двадцать. Я насчитал четырнадцать, после чего Майкл аккуратно вернул штангу на стойки, скрипнувшие под ее весом.

Затем он взглянул на меня, сел и улыбнулся. Дышал он тяжело, но размеренно.

– Гарри? Встал пораньше или еще не ложился?

– Не ложился. – Я стукнулся с ним кулаками. – Что, с утра работаешь на выносливость?

– И сегодня, и почти всегда. – Он улыбнулся чуть шире. – Плечи уже не те. Не справляются с тяжелым весом.

– Угу. Совсем ты ослаб. – Я бросил взгляд на штангу.

Он рассмеялся:

– Ну что, сделаешь пару подходов?

Напомню, я ужасно себя чувствовал. И очень злился по этому поводу. Мантии было плевать, что я не спал и совсем расклеился. Ей хотелось, чтобы я кого-нибудь убил. Или занялся с кем-нибудь сексом. Но сейчас утолить ее голод я мог только физической нагрузкой. Проклятье.

– А то!

Он с готовностью встал, опираясь на алюминиевую трость. Несколько лет назад Майкл отправился на остров, где получил несколько пуль из какой-то разновидности автомата Калашникова. Шансов остаться в живых у него почти не имелось, но он выжил, хотя теперь у него были проблемное бедро, поврежденная нога, сильная хромота, слепой глаз и звание отставного Рыцаря Креста. На моей памяти все, кроме Майкла, получали это звание посмертно.

Он ухромал к изголовью скамьи, чтобы подстраховать меня. Я снял плащ, улегся и начал выжимать штангу.

– Вид у тебя какой-то… – Майкл задумался, подбирая нужное слово, – отвлеченный.

Он мой друг, поэтому я рассказал, что происходит. Майкл внимательно выслушал меня.

– Гарри, ты идиот. Ступай поспи, – мягко посоветовал он.

Я сердито посмотрел на него и продолжил выжимать штангу. Но Майкл – один из немногих людей, на которых совершенно не действуют мои сердитые взгляды.

– Силой эту проблему не решить, а в нынешнем состоянии ты не сможешь ничего придумать. Хочешь помочь брату? Ступай поспи.

Я размышлял над этим советом, пока не задышал как паровоз, а грудь и руки не наполнились морозной свежестью Зимы. Положив штангу на стойки, я спросил:

– Сколько было повторений?

– Четыре десятка, а потом я сбился со счета. – Майкл положил руку мне на плечо. – Хватит, Гарри. Отдохни.

– Не могу, – ответил я резче, чем хотелось бы, и уселся. – Не знаю как, но кто-то подтолкнул Томаса к этому поступку. И этого «кого-то» надо остановить. Я должен дать ему бой.

– Да, – терпеливо согласился Майкл. – Но в этом бою надо использовать не силу, а смекалку.

Я хмуро оглянулся на него.

– Ты уже не ребенок, Гарри. Но прими совет от человека, который в таких делах собаку съел: поспи, если есть такая возможность. Неизвестно, когда она появится снова.

– А если я что-нибудь просплю? Что, если эти несколько часов будут значить для Томаса разницу между жизнью и…

– Что, если завтра планету уничтожит метеорит? – перебил меня Майкл. – Гарри, в этом мире нам почти ничего не подвластно. Бывает, что достигаешь предела возможностей и уже никак не можешь повлиять на ситуацию.

– Если так, – тихо сказал я, – не пора ли отодвинуть этот предел?

За этими словами последовала долгая тишина.

– Чем это закончилось в прошлый раз? – спросил Майкл, и его голос звучал совершенно искренне.

Я склонил голову, подтверждая, что удар достиг цели.

– Гарри, – продолжил он, – я годами советую тебе заглянуть в церковь.

– Чуть ли не каждый день, – подтвердил я.

Он с готовностью кивнул:

– Приглашение остается в силе. Я хочу лишь, чтобы твоя вера получила развитие.

– Даже не знаю, стоит ли мне совершенствоваться в католицизме, – сказал я.

– Дело не в религии, Гарри, – махнул рукой Майкл. – Дело в вере. Знаешь ли, вера – это не только Бог или один из богов.

Я заглянул ему в глаза.

– По крайней мере, для меня, – добавил он. – В моем случае это верный путь, и он привел меня к самой замечательной жизни. Но допускаю, что этот путь не единственный. В конце концов, многие дети получают знания самыми разными способами. Мне кажется, Бог – весьма одаренный учитель, способный принять это во внимание. – Майкл покачал головой. – Но вера – это нечто большее. К примеру, возьмем Уолдо.

– В каком смысле? – не понял я.

– Он не особенно религиозен, – объяснил Майкл, – но я не встречал человека, более преданного идее светлого будущего. Он уверен, что завтра может быть лучше, чем сегодня. Что люди – я говорю обо всех нас – способны изменить мир к лучшему. И что друзья всегда придут на помощь. Несмотря на все уродство, свойственное его работе и… гм… его увлечениям. Благодаря этой уверенности он держится на плаву.

– И включает у себя в морге веселенькую польку, – добавил я.

– Да, – улыбнулся Майкл. – Вот именно. Но ты, похоже, не понял, к чему я клоню.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Он верит в тебя, Гарри Дрезден, – сказал Майкл. – В тот путь, по которому ты прошел. И по которому теперь идет он сам.

Я почувствовал, как от ужаса брови лезут на лоб.

– Он… Чего-чего?

– Ты служишь ему примером, – с усмешкой подтвердил Майкл и тихо добавил: – И ему, и Молли.

– Угу, – вздохнул я.

– Не забывай об этом, когда будешь планировать следующий ход. И тебе тоже не помешает немного веры.

– Во что?

– В себя, дружище, – едва не рассмеялся он. – Неужто думаешь, что ты из раза в раз попадаешь в такие ситуации по случайной прихоти вселенной? Ты заметил, как часто выходишь из них победителем – ну, более или менее?

– Ну да, – согласился я. – Вроде того.

– Может, ты просто оказываешься в нужном месте в нужное время? – спросил Майкл. – Повторяю, поверь в себя. И поспи.

Следующую минуту я сверлил его взглядом, а затем мрачно произнес:

– По-моему, это крайне эгоцентрический взгляд на вселенную.

– С чего бы? Ведь это не твой взгляд, а мой, – парировал Майкл.