Архивы Дрездена: Ведьмин час

Глава 19

В шесть вечера мы провели скучнейшую встречу, где не говорили ни о чем, кроме предстоящих дел. Торжество начиналось ровно в семь тридцать, но до восьми не объявился никто, кроме делегации свартальвов, и эти бедняги, наверное, полчаса гадали, не ошиблись ли адресом.

В указаниях я не нуждался. Мероприятие проводилось в штаб-квартире Общества Светлого Будущего. Это замок – маленький, но самый настоящий. Джентльмен Джонни Марконе по кирпичику перевез его откуда-то из Шотландии и поставил на участке, где раньше располагался сгоревший пансион.

Мое старое жилище.

Которого больше нет.

Потому что оно сгинуло в пожаре.

Мне страшно захотелось домой.

«Мюнстер-мобиль» тащился по знакомым улицам к моей старой берлоге, и у меня щемило в груди. Наконец я увидел замок и в который раз объяснил настырному сердцу, что дома больше нет.

В Диснейуорлде[61] вы такого замка не найдете. Строение крайне серьезное, сплошь каменное, а узкие зарешеченные окна начинаются только на втором этаже. Замок походил на упитанную лягушку, чье тело накрывает лист кувшинки целиком. Его фасад находился в шести дюймах от тротуара, из-за чего зловеще нависал над пешеходами, хотя в здании было всего три этажа.

Среди остальных домов на улице он слегка выделялся – примерно как лучадор[62] на викторианском чаепитии.

По наступлении сумерек зажглись уличные прожекторы, и на каменных стенах заиграл ярко-золотистый свет. Когда полностью стемнеет, замок Марконе будет выглядеть так, словно держит под подбородком включенный фонарик. Несколько слуг в красных ливреях занимались парковкой автомобилей. Я же предпочитал знать, где находится «мюнстер-мобиль» и как к нему вернуться, а посему остановился у тротуара неподалеку.

Несколько минут я посидел за рулем, глазея на снующие туда-сюда машины, и наконец дождался двух белых с золотом лимузинов. Они остановились перед замком, и расторопные парковщики тут же принялись открывать дверцы и протягивать пассажирам руку помощи.

Я вышел из машины почти в тот же миг, когда на тротуар ступил мой дед. Он был при полном официальном параде: черный чародейский балахон до пят, а на плечах – пурпурная накидка. В этом наряде старик, обладавший коренастой фигурой и по-прежнему крепким торсом, походил на игрушку-неваляшку. Он сбрил привычную паутину седых волос и без нее выглядел моложе. Посох он держал в правой руке.

Эбинизер, прищурившись, внимательно посмотрел на замок, затем быстро огляделся, заметил меня и кивнул:

– Хосс.

– Сэр.

Он повернулся, чтобы подать руку следующему пассажиру, а я взглянул на вторую машину, откуда высыпали Рамирес и компания. Все четверо заняли позиции вокруг головного лимузина – стремительно, но без суеты. Проходя мимо, Карлос приветствовал меня вежливым нейтральным кивком.

Я снова повернулся к деду и увидел, как от предложенной им руки отмахивается высокая крепкая женщина с темной кожей и густой серебристой шевелюрой. На Эбинизера ее пассы не подействовали, и женщина ткнула его в живот извлеченным из недр лимузина костылем:

– Я тебе не чахлая фиалка, Эбинизер Маккой. Посторонись.

Дед пожал плечами и невозмутимо отступил в сторону. Из машины не без труда выбралась Марта Либерти – в таком же черном балахоне и пурпурной накидке, в довесок к которым шел самый обыкновенный белый гипс на правой ноге, не позволявший согнуть ее в колене. Марту я знал плоховато, но всегда считал ее женщиной трезвомыслящей, склонной к оценочному мышлению и более или менее справедливой. Она уперлась в тротуар костылями и встала на здоровую ногу, держа больную на весу.

Взглянув на меня, она коротко кивнула:

– Страж Дрезден.

– Старейшина Совета, – ответил я вежливым кивком.

– Прошу меня извинить, – донесся из лимузина мужской голос. – Хотелось бы умаслить Этри, пока он не рванул с места в карьер.

Марта Либерти сделала шаг в сторону, пропуская Кристоса, свежеиспеченного старейшину Совета в таком же балахоне и накидке, что и у остальных, и с гривой седеющих волос, зачесанных назад и ниспадавших на воротник. Под официальной мантией я разглядел дорогой костюм. Ростом Кристос был немного выше среднего, телосложением – немного внушительнее и, пожалуй, имел немного больше отношения к Черному Совету, чем другие чародеи. Он обменялся безучастным взглядом с Эбинизером, чопорно кивнул мне и стремительно направился ко входу в замок.

– Вечно куда-то торопится, – донесся из салона еще один голос. – Эй, Хосс Дрезден, помоги-ка старику.

Я усмехнулся, подошел к дверце и протянул руку одному из старейших членов Белого Совета. Слушающий Ветер мало кому не нравился. Шаман из коренных американцев, он видел, как рухнул мир его народа и на том же месте восстал новый мир, которому Индеец Джо так и не покорился. Кожу цвета подкопченной меди покрывала сеть загрубелых морщин, а в серебристых косах оставалось предостаточно волос. Выбравшись из лимузина, Слушающий Ветер слегка ссутулился, но глаза на том печеном яблоке, что было у него вместо лица, сверкали ярче прожекторов. Одет он был под стать остальным, но сменить сандалии на туфли отказался.

– Рад встрече, – искренне сказал я.

– Аналогично. – Слушающий Ветер пожал мне руку и устало улыбнулся. – Выглядишь получше, чем в прошлый раз. Не такой напряженный.

– Возможно, отчасти, – ответил я.

– Здесь сегодня наш общий друг, – продолжил он. – Хотя столпотворений он не любит. В какой-то момент надо будет устроить ему передышку. Поможешь?

– Конечно. А о ком речь? – спросил я.

Он лишь усмехнулся:

– Ну что, Мэтти, пойдем?

Марта Либерти улыбнулась, и они не торопясь побрели к замку.

Стоявший рядом со мной Эбинизер смотрел им вслед.

– Старый добрый Слушающий Ветер. Ни дня без фокусов. – Старик кашлянул. – Стражи, попрошу сюда.

Рамирес приблизился, подав знак «все ко мне», и нас окружили остальные Стражи.

– Итак, ребята, – начал Эбинизер, – не забывайте, что встреча проходит под эгидой Неписаного договора и от вас ожидается неукоснительное соблюдение законов гостеприимства. Понятно?

Ответом ему был одобрительный ропот.

– При этом не надейтесь, – продолжал старик, – что остальные продемонстрируют такую же вежливость. Смотрите в оба до самого утра.

– А если заметим что-нибудь подозрительное? – подал голос Дикий Билл.

– Руководствуйтесь здравым смыслом, – ответил дед, – и помните, что в зале будет находиться Мэб, а она вполне способна принудить кого угодно к соблюдению правил.

– Нарушение договора она принимает близко к сердцу, – поддакнул я.

Молодые Стражи с тревогой переглянулись.

– Поэтому имейте голову на плечах и неукоснительно соблюдайте договор и законы гостеприимства, – строго повторил Эбинизер. – Если не нарушите их первыми, можно будет списать все на обоснованную самозащиту.

– Но если мы будем ждать, пока враг первым нарушит законы, нельзя исключать, что до самозащиты дело не дойдет, – возразил Рамирес.

– Никто не обещал, что будет легко, – заметил я. – Зато подзаработаем.

Послышались робкие смешки: по большей части Стражам платили раздраженными взглядами и желчными ремарками.

– Расслабьтесь, друзья мои, – продолжил я. – Поверьте, все остальные боятся вывести Мэб из себя не меньше, чем мы. Будьте вежливы, сохраняйте бдительность, и к десяти часам все мы будем дома.

– Страж Рамирес! – скомандовал Эбинизер.

– Ребята, вы все слышали, – вздохнул Карлос. – За дело.

Строго говоря, я уже бывал в игрушечной крепости Марконе, но физически вошел в нее впервые. Во время прошлого визита я был мертв, или почти мертв, или находился в состоянии клинической смерти, и здесь побывал не я, а мой дух или что-то в этом роде.

В общем, не люблю об этом вспоминать.

У входной двери меня поразили две вещи. Во-первых, прикрученная к стене скромная бронзовая пластинка с дюймовыми буквами, которые складывались в надпись «ОБЩЕСТВО СВЕТЛОГО БУДУЩЕГО». А во-вторых, мои органы магического восприятия, едва не отказавшие под натиском гулкой мощи оборонительных заклинаний, вплетенных, по-видимому, в каждый камень этого замка. Пришлось на секунду задержаться и поставить легкий ментальный заслон от незнакомых сил. У меня сложилось впечатление, что остальные чародеи сделали то же самое.

Тот, кто воздвиг эту конструкцию, защитил ее не хуже, чем штаб-квартиру Белого Совета под Эдинбургом. Я мог бы атаковать это здание Силой весь день напролет – примерно с тем же результатом, как если бы бросал пригоршни песка в листовую сталь. От сверхъестественного вторжения замок был огражден не хуже: единственными точками доступа оставались надежные двери, и с тех пор, как я побывал здесь в нематериальном виде, их тоже укрепили.

Попасть в твердыню Марконе без приглашения стало невозможно. Замок превратился в неприступную крепость.

Или, как подсказала моя подозрительность, в безупречную ловушку, из которой невозможно сбежать.

– Ого. – Эбинизер окинул замок взглядом. – Древнее сооружение. По-настоящему древнее.

– Думаете, наши строили? – спросил я.

Он промычал что-то нечленораздельное – мол, вряд ли – и добавил:

– Скорее, тилвит-теги[63]. Или даже туата[64].

– Туата?

– Извечные враги фоморов. – Старик поднял уголок рта в кривой ухмылке, и взгляд его сделался задумчиво-одобрительным.

– Ага, – сообразил я. – Значит, замок говорит сам за себя.

– «Общество Светлого Будущего»? – вгляделся в табличку Рамирес.

– Несколько лет назад Мар… барон Марконе, Белая Коллегия и пользователи Паранета создали альянс против фоморов, – объяснил я. – Здесь, в Чикаго. Слишком много детей пропало.

– И родители обратились за помощью к бандитам и Белой Коллегии? – мрачно сдвинул брови Дикий Билл.

Я расправил плечи, степенно развернулся и посмотрел ему в глаза:

– Фоморы похищали детей. А мы, вместо того чтобы их остановить, сидели сложа руки.

Дикий Билл тут же отвел взгляд. Наступила неловкая тишина.

– Смысл переговоров в том, чтобы утрясти множество недоразумений, – утомленно добавил Эбинизер. – Пойдемте, дети. Пора заняться делом.

Я вошел в замок следом за дедом. За дверью обнаружился вестибюль, где нас любезно встретил миловидный молодой человек с такой заковыристой родословной, что я запутался даже с определением континента, поэтому решил, что в общем и целом этому парню подойдет характеристика «средиземноморский». Волосы у него были выкрашены в белый цвет, а глаза, чьи золотисто-металлические отблески каким-то образом соседствовали с окраской листьев старого плюща, изрядно нервировали меня, хотя очертаний оружия под серым пиджаком я не заметил. В бытность свою мертвецом я уже встречал этого юношу. Он решал проблемы для Марконе, и его звали Чайлдз.

К нему подошла воспитанная немецкая овчарка в неброской шлейке из черного нейлона с ручкой для переноски на спине.

– Привет, Чайлдз, – поздоровался я. – Как жизнь молодая?

После чего протянул овчарке раскрытую ладонь. Собака вежливо обнюхала ее, а затем подняла глаза на мое лицо. Пожалуй, спокойствия и профессионализма в ее взгляде было куда больше, чем в моем.