Старовский раскоп

* * *

Максим обходил территорию привычно, небрежно внюхиваясь в воздух. Ни намека на кошатину. Нет, кошаки сейчас сюда носа не кажут. Старшой перестраховывается. Велел смотреть в оба.

Под ногами скрипел снег, звезды таращились круглыми голубыми глазами. Пахло морозцем, хвоей и — слабо — пробежавшим зайцем. Заячий след четко пролег вдоль обрыва и исчез в кустах. Максим, впрочем, зайцами не интересовался. Он отужинал дома и вообще был свеж, бодр и настроен благодушно. Останется только дойти до избушки и привычно нюхнуть в ней пыли. А потом снова к теплому жениному бочку.

Благостно прижмурился. Достал папиросу, закурил. Дымное облачко затянуло собой все остальные запахи. На обрыве торчала колоритная такая, почти дохлая сосна. Выгнутая и изломанная, как если бы ее специально так кривили и корежили. Вот она кошатиной пахла стойко, хоть и застарело. Словно запах в нее втравили. Намертво. Мистика какая-то.

Максим затянулся в последний раз и швырнул окурок с обрыва. Красная точка прочеркнула ночь и исчезла. А изба все так же и стояла. Только вон ветром ставню сняло.

Вошёл. Какая-то липкая гадость под ногами. И не замерзла же. Принюхался. Пахнет вроде бы обычно. Пылью. Сделал несмелый шаг. И еще один, уже смелый. Под ногой чавкнуло и заскользило.

Чертыхнулся, пытаясь устоять. Да е тут-то… Что за… и не пах…

В грудь ударило. Несильно. Подвернулась под руку эта тумба, которая алтарь. Боли не почувствовал совсем, только какое-то неудобство в груди. Скосил глаза. Из груди торчала белая рукоять. Игрушечно это как-то смотрелось.

"Как же это я, — оторопело подумалось. — Я что же, умираю?!"

И кошка еще какая-то сунулась.

Боли снова не почувствовал. А когда почувствовал, темнота уже наступила.

Часть 3 Небрежными стежками