Старовский раскоп

Фенечка

В конце ноября река крепко оделась льдом. Совсем пропали утки, а рыба стала роскошеством. Чтобы набрать к обеду какой снулой рыбешки, приходилось рубить во льду лунки и сидеть с удочкой часами. Занималась этим в основном ребятня, но, когда одного котенка едва не утянуло под воду, удочки у детей забрали. Изредка ходил на реку Николашка, да Владимир удочкой не брезговал. Владимир неожиданно повадился к матери. А мать вроде и не против.

Гуляли с Фенечкой в лесу.

Золотистая Фенечка вырядилась в зеленый сарафан, вплела в косы ленты. Ленты отливали изумрудами и Фенечка беспрестанно теребила косы. Нужно было о чем-то с ней говорить и Ингмар страдал, пытаясь отыскать в себе те слова, которые скажешь и все сделается правильным.

— Охота скоро, — сказал Ингмар, так ничего толком и не придумав.

— Скоро, — едва слышно согласилась Фенечка.

— Пойдешь со мной?

— Да, — хлопнули ресницы. Ингмару. Впрочем, показалось: а куда мне деваться-то теперь? Пойду…

— Это хорошо.

Кивок.

В полушубке холодно, ветер посвистывает меж голых деревьев. Вот и прогулочка. У Фенечки покраснел носик и подрагивают губы.

Малышня в деревне проходу не давала. Совались, подлецы, под ноги, а за спиной показывали "носы" и улюлюкали. Тут же высовывались бабы. Вроде как по делу, а сами принимались жадно облизывать взглядами "молодого Главу" и эту "худосочную", тут же обсуждать, что нужно было главе хоть какую девку посправней подобрать, а то у этой ни рожи, ни кожи… Пришлось уходить в лес.

Бродили еще сколько-то в молчании. Потом, смешавшись окончательно, Ингмар буркнул:

— Ну, почапал я, пожалуй. Делов полон рот. Мамка одна упахивается…

В ночь ударил мороз. Да такой, что застонали деревья и сунувшиеся неосторожно на улицу бабы потом жаловались — едва не отвалились носы-то! Ингмар опять маялся снами — много ночей подряд. В каждый сон приходила богиня и просила, требовала крови. Требовала человека. Нужно было отдать ей тогда "сиятельство", да задним умом все крепки. От хотения само собой ничего не делалось. По ночам Ингмар метался на узких нарах, шипел ругательства, рычал, мешая мамке спать. Она приходила среди ночи с лучиной в руке, а стылый воздух шипел на огоньке. Будила. Растрепанные волосы окружали лицо темным ореолом, а она долго сидела, подперев щеку рукой. Засыпая, Ингмар ощущал на себе её взгляд, а просыпаясь, лихорадочно размышлял, где ему взять человека для богини.