Старовский раскоп

15 мая 1979 года

Тик-так, тик-так.

Старая — еще дореволюционная — штучка эти часы. Все в бронзовых завитушках, циферблат пожелтел от времени, а цифры побурели и выцвели. Отдергивают стрелки секунды. А секунды медленные. Неповоротливые секунды. Это, наверно, потому, что часы старые. Постукал пальцем по стеклу — то отозвалось пыльным звоном. Секунды, хоть и медленные, отсчитывали время до конца. Координатор не знал, до его ли только конца, или вообще всякого конца, после которого вряд ли будет новое начало. Они там все перегрызутся.

Своего конца координатор, далеко немолодой уже человек, маг, не боялся. Зеркальная стена — координатор ненавидел оформление кабинета — отражала мужчину лет тридцати, едва ли старше. Но лишь видимость. Координатор Игорь ощущал себя старым и от возраста неисправным, как часы на столе. Магия дает долголетие, возможность выглядеть молодым и здоровым. Однако она не в силах дать самого главного, присущего только молодым — ощущения безграничности возможностей и полной уверенности в своих силах. В общем, координатор давно уже обветшал, изнутри прогнил и заплесневел, сохраняя лишь пристойный фасад, и конца своего ожидал даже с некоторым предвкушением. В конце концов, это даже любопытно — самому проверить, есть ли там что-нибудь.

А боялся координатор другого. Кланы окончательно разругаются и изничтожат друг друга. Волки погрызут Кошаков, самих Волков передавят Медведи, и так далее…

Координатор Игорь совершил непростительную ошибку, когда позволил Ингмару Олафссону впутать себя в скверную историю. Ингмар этот, по меркам Координаторской, молодой совсем, едва только седьмой десяток разменял, с разрешения Игоря внес законодательную инициативу. Провел, значит, всестороннее исследование и выявил неумеренный рост численности Волков и некоторых других кланов. Предложил сократить для этих кланов, прежде всего Волков, нормы воспроизводства. "Мы понимаем… нелегкое решение… но залогом спокойного существования зооморфов всегда была малочисленность, позволяющая не привлекать внимания простецов… поэтому следует…" Как он, стервец, убедителен был! А как возбужденно-согласно гомонили задние ряды — пернатые, медведи, сохатые! Мало кто любит волков. Самое неприятное — Координатору Игорю Олафссон совсем другие вещи пел, когда выпрашивал время прочесть свой докладец. Обещал на тему экологии задвинуть. И скверно, скверно, трижды скверно — подлец Ингмар как-то так ловко ввернул в самом начале выступления, что, дескать, доклад прочтен и вынесен на обсуждение с одобрения полномочного представителя… ля-ля-ля… координатора Игоря Семеновича Петренко, то есть выходило со всей очевидностью, что, де, координатор уже с докладом ознакомлен и полностью согласен. И вот сидел Игорь полчаса назад, краснел, бледнел, истекал холодным потом, слушая еретические эти выкладки — впервые, и в мыслях не имея, что такое можно предложить клановому союзу! — и думал, на месте сожрут или сначала будет трибунал? Оказалось, хуже. Гораздо.

У клановых, подготовленных ловким вступлением мазурика Ингмара, и мысли-то даже не возникло, что можно проголосовать против проекта — как же, одобрено же ведь! Самим координатором! Неееет, кроме Волков никто и слова поперек не вставил. Все с азартом принялись обсуждать детали будущего предприятия. Уж лучше бы сожрали на месте.

И где-то между азартным выкриком Пернатой Анны и рассуждениями представителя медведей с Дальнего востока поднялся молодой, энергичный Волк Алексей и сообщил, что в нынешних условиях травли и незаконного ущемления прав считает невозможным нахождение своего клана в составе союза. Что сегодня же вынесет этот вопрос на рассмотрение кланового совета.

У Игоря нехорошо застучало абсолютно здоровое — как и все органы в искусственно молодом теле — сердце, закололо в левой половине груди. Он объявил перерыв в обсуждении, попросил уважаемых участников временно прекратить споры и спокойно обдумать сложившуюся ситуацию. И не горячиться. Еще он просил — нет, буквально умолял, нисколько не заботясь о координаторском достоинстве — Волков остаться, не принимать поспешных решений. Не вняли.

Пожалуй, уже завтра в координаторскую поступит подписанное членами клана заявление об одностороннем разрыве союзного договора. На этом карьера координатора Игоря, конечно, завершится. Игорь будет с позором изгнан из Координаторской, отрешен от должности и навсегда покинет ненавистный зеркальный кабинет, в котором постоянно кажется, что за тобой из-за плеча непристойно подглядывают. Затем будет трибунал. Скорее всего, со смертным приговором за развязывание межклановых войн. Но — плевать. Если нужно будет, Игорь публично покается — был неправ, старый маразматик, вообще не должен был допускать стервеца к выступлению. И уж тем более не должен был допускать, не ознакомившись с текстом. Если нужно будет, сам удавится. Публично. Нужно вам, товарищи?

Пыльная карта Сибири на полстены.

На карте ареалов обитания большое синее поле от Ледовитого океана до степей Казахстана и от Урала до маленькой речушки Ырташ — территория Волков. Рядышком прилепилась прослоечка алого цвета, жалкая и нетвердая — пантерьи земли. На границе фиолетовая клякса, мерзкий маленький камешек преткновения — бывшее пантерье "место силы", святилище Кошки-Саат. Чуть больше сотни лет назад Волки забрали этот клочок у обессиленных и малочисленных после эпидемии кошачьего поветрия Пантер, положив тем самым начало и бесконечной клановой грызне и ненависти, и горю для многих поколений, и чему только не положили — даже постоянной головной боли очередного Координатора по Сибирской автономной области. Желтые пятна — территории Пернатых. Эти вечно всем недовольны, эти готовы поддержать любую оппозицию, даже если это движение защиты прав аборигенов Новой Гвинеи. Рыжие вкрапления означают Рысей. Рыси покладистые, молчат в тряпочку, потому что их всего ничего — около сотни. Ну и по северу, густым коричневым по побережью, перекрывая частично территорию Волков, михаилы потапычи наши косолапые, туповатые и трудные на подъем Медведи. У Сохатых вообще нет своих территорий, и ничего, истерик не устраивают.

Игорь с раздражением сгреб неопрятную гору бумаг со стола прямиком в мусорную корзину — все без разбора. Если будет война, бумажками этими разве что подтереться. А не будет — достанут из корзины, не переломятся. Кто-нибудь достанет.

Глянул в окно — там цвела поздняя и затяжная весна. Снег в этом году начал буреть только к концу апреля, проталины на загаженной городской земле проступили только в первых числах мая, одновременно же набухли и полопались почки сирени, побежали бурные ручьи по тротуарам, грязь взбилась в тугую кашу. Теперь же грязь почти высохла, наступила благодать — пенные острова сирени далеко внизу, среди мокрого асфальта, легкий зеленый дымок одевающихся листвой берез, чистое свежее небо, шестнадцать градусов тепла, детишки в песочнице галдят как растревоженное сорочье гнездо.

А за скрипучими дверями кабинета ровный тихий гул, редкие вскрики возбуждения. Игорь тоскливо вздохнул и поднялся. Пора возвращаться в зал. Пока вскрики не перешли в рычание и грызню.