Старовский раскоп

Приметы и предвестья

Проснулся в поту и тревоге. В половине десятого утра. За окном серело утро, снежные узоры со стекол стаяли. За густой серой кашей неба солнце не угадывалось даже приблизительно, словно нет его, и не было никогда. Андрей позевал, потянулся и тут только понял, чего ему недостает и чего так тревожно — Алина исчезла. Нет ее ни в ванной, ни на кухне, ни у стеллажей в соседней комнате. Сильно испугаться не успел, нашел на столе записку. Ситуации она не прояснила, но хоть указала, что никто Алинку не похищал. Но куда она поперлась? Что ей в голову стукнуло?

И давно ли?

И когда считать, что полтора часа закончились, и начинать волноваться уже официально?

Решил — в одиннадцать. Скорее всего, к тому времени она вернется уже.

А пока позавтракал, пощупал тоненькую щетину на подбородке, но бриться не стал, включил телевизор и занялся приведением в порядок домашнего хозяйства. К слову, ощущал себя Андрей уже весьма недурственно, и не скажешь, что сутки назад помирал в той непонятной избушке. То ли алинкины таблетки благодарить, то ли корень знаменки из запасов помог, то ли спасибо организму — маг всё-таки. А мага убить — это еще постараться надо. Почти никакая зараза не берет, даже яды и то действуют медленней. Вон, Эсташ рассказывал, его цианистым калием травили в каком-то там году, так он пока заметил непорядок, три дня проходил, а неудачливый отравитель чуть сам на месте не сдох, когда понял, что отравленный жив-здоров и помирать не собирается.

Хозяйство за месяц… или сколько там прошло уже времени?… заметно позаросло пылью и нехорошей энергетикой. Эти магические накопители — настоящий магнит на всё дрянное, что в округе вьется, особенно давешние предсказательские шарики… И уж когда барьер упал… Всякая грязь в радиусе километра должна была сорваться с мест и стройным клином слететься в квартиру Андрея Шаговского… Был бы Андрей альтруистом, порадовался бы за осчастливленных соседей, у которых должны были разом закончиться мигрени, невралгии, депрессии и просто беспричинные приступы дурного настроения. Возможно даже, кто-то достиг просветления без всякой медитации, блин. И Андрею теперь всё это чужое "добро" чистить. А может, ну его?! Законсервировать и отправить отцу так? В записочке мило предупредив…

Кстати, отец…

Волнуется, бедняга. И позвонить нельзя. Телефон отключен за неуплату, конечно. Сотовый был в кармане, когда шёл от Валерки. Когда взяли… Алинке нужно было сказать, чтобы купила по пути новую "трубку". Конечно, все мы задним умом крепки.

Андрей вздохнул и занялся делом, решив не волноваться о том, чего всё равно не изменишь. В первую очередь "замочил" все серебряные вещички с тысячелистником. Приблизительно на сутки — само то. Как новенькие будут.

После собрал янтарь. С этим сложней — очень капризный материал. Тут тысячелистником не обойдешься. Вздохнул и принялся толочь мел. Крошился мел плохо, отсырел и приобрел цвет влажной известки. Пах — свежевымытыми полами в школе. Скрипел и шуршал под стальным пестиком. Толочь мел Андрей любил с детства, когда, преисполненный гордости, в маленькой ступке разминал по поручению отца травы и минералы. В отцовской лаборатории, где нужно было ходить медленно и постоянно следить за локтями, и куда допускали редко и под обещание вести себя тихо. Постоянно что-то булькало, шипело, плыли горькие, едкие, приторные, мускусные, металлические запахи… Периодически вспыхивало нестрашными разноцветными огнями и Андрей вздрагивал от восторга и испуга "понарошку". Ценой волшебства были ступка и пестик. И Андрей толок. Чаще всего мел, который пах школой и крошился легко, как раз ребенку по силам.

Вот и сейчас работать было приятно, только боялся — не хватит пачки. Но горсть набралась. К без четверти одиннадцати.

Янтарный бычок, так приглянувшийся Алинке, косил бисерным глазом, ждал… И ждал кулон на цепочке. Сейчас, мои хорошие… Сейчас… А бычок, так и быть, ей всё-таки достанется… Ну что сделаешь, если явно её вещица? Сейчас…

Мел…

Задел локтем и тяжелая ступка — не успел подхватить — покатилась по столу. А, черт! Вашу ****! И в задницу! Черт! Вся работа псу под хвост! Последняя пачка!

Мел разлетелся белой завесой. Осел на грязный пол.

Ровной руной "Эйхваз".

Руки задрожали.

Что за черт?

Присел на пол, вглядываясь в три совершенно определенные линии, выложенные обратной "зет". Рунический знак смерти. Не "Иза", смерть временная, символическая, обозначающая резкие и внезапные перемены в жизни, а полновесная "Эйхваз", неотвратимый конец всему. Окончание существования, после которого ничего нет.

Тьма побери, я же не гадал! Мне всего лишь нужен был толченый мел!

Дунул на линии, те послушно расплылись. Дул до тех пор, пока белая пыль не устлала тонким слоем пол в районе стола и страшный знак не исчез окончательно. Впрочем, перед внутренним взором символ приговора стоял как въяве. Закашлялся.

Про бычка и прочие артефакты тут же забыл. В столе лежат гадальные кости. Гадатель из Андрея, правда, весьма посредственный. Отец, как ни бился, не сумел научить даже просто определять по рунам выгоды от того или иного договора. Никакого чутья на события, никакой интуиции. Правда, есть одно гадание, с которым справится и ребенок. Умения и не нужно. "Трезубец" называется. Двадцать пять костей-пластинок. "Рубашками" вверх… рубашки затертые, черные в мелких царапинах, в белесых пролысинах кости через лак и с облупившимися уголками… Перемешать… Лучшие гадатели — женщины. Любят романы и интриги… Построить квадратом пять на пять пластин… Старые руны, отцовские. А отец их, говорил, перекупил у старьевщика… Открыть кости, которые образуют "трезубец" — тринадцать штук. Брать обязательно левой рукой. Осевая линия предсказывает будущее того, кому гадаешь. Левый зубец — судьбы ближайшего окружения и родных. Правый — дальнего окружения, знакомых.

"Я должен умереть?" — сосредоточенно, зримо удерживая вопрос в голове, разложил пластинки.

Итак, ось.

Закусив нервно губу, сдерживая возбуждение. Сверху вниз.

Уруз — здоровье, грубая мышечная сила. В данном контексте, видимо, должна означать выздоровление. Спасибо… "Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет" — так, кажется?

Гебо — дар, пожертвование старым ради нового. Уже непонятно.

Райдо — руна дороги, путешествия. Выздоровеем, получим подарок, поедем… домой, наверно?

Эйваз — руна, обратная Эйхваз. Означает удачное преодоление препятствий, защиту от угрозы… Поедем домой, отстреливаясь дорогой… Но до дому… доберемся? Последняя пластинка. Если под ней окажется Эйхваз, это перечеркнет и сделает бессмысленными все предыдущие предсказания… Открыть её, последнюю, оказалось сложней всего. Вот сейчас… злой обратный зигзаг, означающий, что стоит напиться вдрызг напоследок и написать, наконец, завещание. Эсташ говорил, что свое первое он написал в восемнадцать и очень советовал сделать это и Андрею. А то мало ли… Эта варварская Россия…

Последняя пластинка оказалась девственно пуста. Лишняя карточка, вкладываемая в набор для ровного счета. Обычно интерпретируется неопределенностью дальнейшей судьбы и ее зависимостью от конкретных действий объекта гадания.

Облегчение пришло кратковременно, тяжко, как снежный ком, и тут же уступило место тревоге — мел-то, мел чего?! Ровный, абсолютно достоверный зигзаг, перечеркивающий чью-то жизнь. А почему, собственно, принял на свой счет? Холодком пробежался давний детский страх за отца. После того, как мать исчезла в неизвестном направлении, а отец собрал их с Андреем вещи и, с непонятными детскому разуму целями сорвавшись с места, принялся колесить по Европе, частенько оставляя сына в гостинице и исчезая на сутки-двое без объяснений, выработался условно-рефлекторный страх: с отцом что-нибудь случится и Андрей останется один в чужом городе чужой страны, не зная даже языка. Страх был настолько выматывающим и глубоким, что мешал спать, есть и вообще что-то замечать вокруг себя, поэтому Европы тогдашней Андрей не запомнил. Да и отца, в общем, тоже, только бесконечное ожидание в свете ночников — розовых, желтых, оранжевых и золотистых, да дорогие безликие кровати, простыни, пахнущие хорошим порошком, обои и окна, выходящие на чужие улицы. К счастью, бродячей их с отцом жизни было не больше полугода, как уже теперь Андрей понимал — отец всего лишь искал подходящее место для открытия своего бизнеса. Но вот страх въелся намертво и порой просыпался даже сейчас, когда Андрей давно уже вырос и сделался вполне независим.

Левый зубец открыла нейтральная руна Лугаз, обозначающая по сложившейся традиции общий магический фон. Значит, имеется ввиду человек, обладающий Способностями… Не торопимся, не делаем поспешных выводов… Турисаз — руна мощной физической силы, животного начала. Нет, не отец. Отцовская руна — Отала или Ансуз. "Родственник" или "мудрый человек". Здесь же имеется ввиду… Маг, обладающий животным началом… То есть зооморф. Оборотень. Алина или Валерка…

А третьей лежала та самая внутренне ожидаемая Эйхваз. Вот оно, подтверждение. И, будто этого мало, замыкала предсказание Иза. Еще одно предзнаменование смертельного исхода. И правый зубец ситуации не прояснял, только запутывал. Вот она, Ансуз — мудрый человек. В соседстве с Алем человек приобретает злые магические способности, держит злой умысел, желает чьей-то смерти. Скорее всего — оборотня из левого зубца, раз ему грозит скорая и неотвратимая Эйхваз. А вот у человека появляется то ли цель, то ли способ причинения смерти — колдовство земли, какой-то обряд, обозначенный Пертро. По всей видимости, обряд нужен для Феху — умножения какого-то богатства. Негусто.

И нехорошо.

Насколько нехорошо, Андрей окончательно понял, собрав кости и поглядев на часы — без двадцати двенадцать. С Алинкой беда.