Старовский раскоп

* * *

Потом темнота поблекла.

Из темноты проступили тени. Засуетились, зашуршали. Заколыхало одеяло ночи, звезды в нем зазвенели. Кто-то нудно пробубнил, что такая ночь выдается только раз в году. Барашки зацокали, перебирая серебряными ножками. Янтарный бычок заревел. Андрей замотал головой, но вокруг все поплыло, и разобрать, что к чему, сделалось решительно невозможно. Андрей пожал плечами и вслух, в пустоту, спросил, что, собственно, происходит. Заливисто засмеялся ребенок, сказал, что уже ничего, что теперь уже все будет хорошо. Порадоваться Андрей не успел, потому что поднялась невесть откуда метель и заволокла смех. Недовольно пробурчал Эсташ, что, дескать, у кого-то хорошо, а кому-то придется немножечко умирать.

Но и эту мысль переварить Андрей не успел.

Появилась из метели Анабель. Появилась, как была всегда, ослепительной. Сегодня ее женственная прелесть, припорошенная снежком, не казалась вызывающей. Анабель грустно и нежно улыбнулась, покачала головой.

— Moje ulubione…

— Уже не твоя, — проговорила Анабель по-русски. — Теперь у тебя другая любовь… Будет. Ты ее береги.

— Что? Анабель, погоди!

— Береги ее… А то убьют.

И начала таять в метели.

Во сне Андрей заплакал, оттого, что Анабель уходит, и оттого, что новую любовь убьют. А потом вдруг подумал, что всё равно всё будет хорошо. Когда-нибудь.

— Вааадик, ты такой…

Крашеная блондинка, блаженно прижмурившись, как сытая довольная кошка, лежала на развороченной постели, в неопрятном гнезде из шелковых простынь, и сквозь ресницы любовалась своим мужчиной, сейчас в чем мать родила звенящим стаканами у стола. Мужчина этот влюбленный взгляд прекрасно чувствовал и откровенно им наслаждался, он знал, что посмотреть есть на что. Регулярные занятия в тренажерке на качалках — они само то, чтобы произвести впечатление. Впрочем, на свою женщину он тоже смотрел с немалым удовольствием — вот такие полненькая, мяконькая, беленькая, она просто прелесть, есть, что потрогать и приласкать… Хоть женись, чтобы такое сокровище больше уже никому не отдавать. Хотя не в этом, конечно, дело…

— Ты тоже, Наташ, тоже… Сок тебе?

— Апельсиновый? Давай…

Жалко, жениться нельзя. По крайней мере, теперь. Не считая того, что нужно бы насмелиться и рассказать Наташе, что её парень… как бы помягче?… волк-оборотень, в общем. А если не поверит — показать… Лишь бы не испугалась и не бросила с испугу. Но это ладно. Это если постараться, можно провернуть. Но как быть с кланом? Межвидовые браки запрещены полностью, браки с простецами — только по согласию старшего в клане, а он не разрешит. Дважды уже спрашивал — нет, и всё. Поддерживаем чистоту крови, блин! То есть брат с сестрой — это ничего, а вот если с обычной женщиной — то уже нельзя. А потом у брата с сестрой в помёте — два нежизнеспособных волчонка, и три с врожденными уродствами, пальцев не достает или уши неправильные. А вероятность рождения простячкой нормального оборотня, однако — почти девяносто процентов. Вадик знал это точно, он консультировался со специалистом. Но нет, Алексей Иваныч упертый, как… Ничего, и в третий раз спросим, не переломимся. И в четвертый. И в пятый, если нужно. И в Координаторскую прошение подадим. Только не сейчас, а чуть позже, когда утрясется неразбериха с кошаком-нелегалом. Уже даже отец не против, уже даже мать смирилась, что "девушки из хороших семей" сыну и даром не нужны.

Подал Наташе стакан, сам хлебнул. Сок так себе, кислый и ненастоящий… Дрянь сок. Будем жить вместе, заведем соковыжималку.

— Наташ, слушай, а вот если бы… Если бы я предложил тебе выйти за меня, ты бы что ответила?

— А ты предложи, тогда и узнаешь… — фыркнула, отставила стакан, перевернулась на бок. Снизу вверх заглянула в лицо. — А если серьезно… Вадь, я не знаю. Нет, как предложишь всерьез, так и буду думать, а сейчас — не хочу. Пудришь мне мозги уже третий год….

— А я серьезно. На этот раз. Подумай, ладно? Я не могу прям сейчас, месяца три еще нужно подождать… Подумай? я ведь не тороплю. Квартира есть. Я неплохо зарабатываю, сама знаешь. Родители помогут, еще мне подъемные полагаются…

Закусила губу. Кивнула. Очень серьезно ответила:

— Я подумаю. Обещаю. И деньги твои мне не нужны. Не это главное. Но я подумаю…

Долго лежали рядом, молчали. Уже успокоились, друг друга хотели, но слабо, через лень и дремоту. Просто было хорошо вот так вот лежать, обнявшись, дышать в такт. На потолке бродили бахромчатые тени от подвешенных к светильнику бумажных снежинок. Времени было — половина первого, кажется. Но суббота, спешить некуда, нервничать нужды нет.

Потом вдруг Наташа встрепенулась, нарушая покой, села.

— Слушай, я тут вспомнила… Так странно. Я сегодня в магазине Алину увидела. Алина Ковалева, помнишь? Которая пропала. Моя подруга. Её же уже неделю ищут. А мне показалось, что я ее видела. Я ее остановила, говорю, "привет" и всё такое, а она странная такая… Как будто не узнала меня, и еще выглядит по-другому. Встрепанная, в какой-то чужой одежде, похудела вроде. И глаза желтые. Гепатит у нее, что ли? Отпихнула меня и убежала. Я теперь думаю — может, не она. Может, правда обозналась?

— Алина Ковалева? Эта темненькая? Действительно странно…

Мысли ворочались ленивые-ленивые в голове, усталые и медлительные. Пока вспомнил, что за Алина… Пока сообразил, что пропала… Пока вяло удивился… Пока доперло… Сон как рукой сняло.

— Алина?! Ковалева?! Желтые глаза?! Ты уверена?! — подскочил, судорожно выискивая из кучи одежды на полу трусы и брюки.

— Да, а что? — тоже подскочила. — Желтые глаза. Но меня она не узнала.

— Твою ж! Где рубашка?! Слушай, это важно! Я сейчас убегу. На сколько, не знаю. Ты не нервничай. Просто ты сейчас такую вещь сказала! Нужно срочно передать старшим!

— Вадь, что случилось? Что-то плохое? Я что-то не то сказала? — рубашку она нашла, сунула в руки, потерянно сжалась в комочек на краю кровати.

— Нет, всё хорошо. Всё очень хорошо, солнышко! Может быть, и не придется нам с тобой ждать три месяца! Ты эту Алину где видела? в магазине? Который "Три поросенка"?

— Да, там. Да что произошло, ты объясни толком! — чуть не плачет. — Куда ты уходишь?!

Нашел джемпер. Из прихожей уже выкрикнул:

— Всё хорошо, солнышко! Лучше не бывает! Если твоя Алина — та самая, кого мы уже недели две ищем, то всё просто прекрасно! Только ты сейчас сиди тут, а лучше ложись спать. И никому кроме меня дверь не открывай. Вообще никому, даже если Алина заявится. От этой психопатки… Если что — звони. Я как освобожусь, приду и всё объясню, честное слово. Договорились?

Не дожидаясь ответа, пулей вылетел в подъезд, сбежал по ступенькам. Во дворе мгновение обдумывал, куда и как дальше. Решил время зря не тратить. Огляделся по сторонам, двор по позднему времени был абсолютно пустынен. Тогда упал на снег, пару секунд непонятно, с горловыми стонами извивался и дергался…

А поднялся уже не человек, а мощный серый волк. Отряхнулся и побежал. Нужно как можно скорее сообщить Алексею Ивановичу. Если пантеру-маньячку отыщут с его, Вадима, помощью, то можно будет воспользоваться моментом и выбить у раздобревшего старшого разрешение на брак. Только сперва всё-таки самому понюхать. На всякий случай…

Ночной магазин таинственно молчал и был тёмен. Фонари подсвечивали вывеску — трёх толстых до безобразия поросят. А в воздухе действительно носились довольно свежие запахи большой и злой кошки. И больших кошек Вадик ненавидел. Он любил кошек только домашних, мяконьких и ласковых… Пошёл по следу, старательно внюхиваясь. След петлял и вился между домами, нырял в подворотни, терялся в сугробах, местами был притоптан, затерт другими запахами…На проезжей части, пустынной по позднему времени, исчез окончательно, словно в землю ушел. Вадик остановился, озабоченно огляделся по сторонам… В таком снегу если потеряешь след, уже хрен…

А на другой стороне улицы его ждали. Большая злая кошка молча посверкивала желтыми глазами и топорщила усы.

Антон