Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере

3.3 О чём говорить вечером и ночью

* 7 *

Они вернулись в город, покружили по улочкам на окраине и остановились возле небольшого особнячка, стоящего посреди ухоженных газонов. Территория была окружена внушительным забором, по верху которого тянулись какие-то провода. Ворота автоматически распахнулись, машина заехала внутрь. Карло выскочил с места водителя и распахнул дверь перед Элоизой.

— Выходите, донна Эла. Прошу в дом, там ждут. Эй, Себастьяно, а ты чего копаешься?

— У него пуля в левом бедре, если что, — сказала Элоиза и пошла в дом.

— Это правда? — спросил Карло, глядя на чертыхающегося Марни, который к тому моменту тоже выбрался из машины.

— Увы, да, сейчас будешь вытаскивать, — Марни утвердился на обеих ногах и побрел к дому. — Лодовико приедет?

— Да, уже в пути.

— Тогда вместе и отчитаетесь.

Элоизу встретил Марко, еще один неудавшийся кавалер, и провел в большую комнату, занимавшую практически весь второй этаж домика. Большая кровать у стены, пара кресел, стулья, стол в углу.

— Донна Эла, располагайтесь. Сейчас дон Лодовико привезет вам какие-то вещи от Анны, а ванная вот здесь, — Марко кивнул на дверь, — и скоро будем ужинать. Вы голодны?

— Честно признаться, очень. Уже вечер, а сегодня был только завтрак, — она сбросила туфли, благо, весь пол был застелен пушистым ковром, поставила на стул сумку, сняла жакет. Нда, блузка мятая и местами грязная, брюки тоже грязные, впрочем, что еще ждать от старого подвала. Хорошо еще, что утром хватило ума юбку не надевать, а то сейчас, чего доброго, пришлось бы красоваться в каких-нибудь драных чулках.

Марни поднялся в комнату и сел на стул. Шумно выдохнул. Вдруг сделался зеленовато-бледным и откинулся на спинку.

— Монсеньор, что с вами? — всполошился Марко.

— Полагаю, пуля, которую следует вытащить, — сообщила Элоиза.

— Ну давайте, займемся, — снизу появился Карло, он тащил бинты, спирт и что-то там еще. — Донна Эла, там идет Лодовико с вашей сумкой. Пока мы тут будем возиться с ногой, вы тем временем сможете умыться и переодеться.

На самом деле тотчас появился Лодовико, передал ей сумку.

— Благодарю, — она кивнула обоим и удалилась в ванную.

Помылась, переоделась. Разобрала прическу, расчесала волосы, заново стянула в узел. Можно сказать, почувствовала себя человеком. Позвонила госпоже Джудитте, своему преподавателю классики, извинилась, что не приехала на тренировку. Вышла наружу.

Там подтащили стол к кровати и накрывали на нем ужин. Марни сидел полуодетый, прикрытый простыней, и уже не такой бледный.

— Как вы? — спросила, усаживаясь рядом в кресло.

— Да уже все нормально, — слабо улыбнулся он. — Все лишнее вытащили. А вы?

— Тем более в порядке.

— Вот и хорошо. Правда, есть небольшое неудобство — в доме всего одна пригодная для ночевки комната и в ней всего одна кровать, все это перед вами. Соберётесь спать — скажите, переберусь на пол, не проблема.

— А что внизу?

— Склады, компьютеры, пульты, экраны и другие полезные вещи. Это не жилой дом, это база для разных надобностей типа сегодняшней.

— Понятно. Нет проблем, вы меня не стесните никак. Да и спать пока не хочется.

— А ужинать?

— Это другое дело. Я уже пару раз успела пожалеть, что отказалась от того кофе в офисе Моллини.

— Я тоже, — усмехнулся он. — Но сейчас, полагаю, нас накормят.

На самом деле Карло, Лодовико, Марко и Лука натаскали откуда-то снизу еды, принесли горячий чайник, коньяк и бокалы. Видимо, там были не только компьютеры и пульты. Карло разлил коньяк.

— Все живы, и ура, — сказал и выпил свой залпом.

— А теперь рассказывайте, — сказал Марни, берясь за хлеб и мясо.

— Мы слушали, что у вас там происходило, а когда поняли, что горячо, хотели лететь к вам на помощь, но тут увидели нескольких типов, бегущих к нашей машине, и почли за лучшее отъехать. Позвонили Лодовико, сами остались караулить. Когда вас повезли, поехали за вами. За твоей машиной, Себастьяно. Решили, что если найдем тебя, то потом проще будет найти донну Элу, если вас повезут в разные места. Но они оторвались и мы не узнали, куда вас повезли. Вернулись в офис Моллини, там уже был Лодовико с ребятами. Прошерстили офис, побили кое-кого, но постарались не увлекаться, поймали Пронтио, увезли на базу. Он твердил, что ничего не знает, и только выполняет приказ Моллини. Не сразу, но рассказал, куда вас увезли, и что там вас караулит какой-то его родственник. Видимо, тот, которому донна Эла потом руку прострелила, — он сделал полупоклон в сторону Элоизы.

— А дальше мы поехали и забрали вас оттуда, — закончил Лодовико. — Пронтио на пятой базе, его родственник там же, Моллини в офисе не показывался и мы его пока не нашли, на звонки он не отвечает. Дальше уже будем работать завтра. А теперь расскажите — что это было?

— Все знает только госпожа де Шатийон, — кивнул на нее Марни.

— Расскажите, сударыня, — Лодовико пристально на нее смотрел.

— На самом деле я знаю не намного больше вашего, — возразила она. — На стол к его высокопреосвященству среди бумаг на подпись о покупке оборудования в картинную галерею попала папка с рукописью. Рукопись старая, простая нравоучительная история. Его высокопреосвященство попросил меня её прочитать, а потом — поговорить с Моллини, который принес бумаги, и может быть узнать, что это и откуда, и зачем было отправлено к нам. Я на всякий случай сделала копию, а оригинал у меня в кабинете в сейфе. Но вместо Моллини нас ждал Пронтио, а дальше вы знаете.

— Черт, Шарль с ума сошел. Что за самодеятельность в чисто наших вопросах? — ругнулся Лодовико.

— Ладно тебе, он полагал, что все на самом деле безобидно и просто, — отмахнулся Марни. — Завтра с ним поговорим. Ты сообщил ему, что нашел нас?

— Да, я кратко отчитался сейчас, когда уезжал сюда. Завтра его утром могут сдернуть на какое-то совещание, если не сдернут — так прямо с утра и обсудим это всё. Я сейчас поеду обратно домой, затаимся и будем до утра сидеть тихо. А утром будет видно, что дальше. И если за дворцом следят, то они увидят, что вы с госпожой де Шатийон туда не возвращались.

— Ну и хорошо, — согласился Марни. — Скажите, Элоиза, а вы всегда носите с собой оружие?

Элоиза опустила глаза. Не рассказывать же о причинах — о кошмарных снах, о том, как она долгое время вздрагивала от каждого непонятного шороха, от каждого прикосновения! А ощущение оружия во внутреннем кармане давало ну хоть какую-то уверенность в себе.

— Почти всегда, — ответила она.

— Странная привычка для такой дамы, — заметил Лодовико.

— «Такой» — это «какой», господин Сан-Пьетро? Какая информация обо мне подтолкнула вас к подобному выводу? — холодно спросила она.

— Возможно, я как-то не так выразился. Все имеют право на любые привычки. Извините.

Элоиза вместе с креслом отодвинулась к стене, достала телефон и попробовала читать книгу. То есть сделала вид, что читает. Еще не хватало с ними тут обсуждать свои привычки и вообще! Марни, кажется, вскоре уснул. Остальные посидели еще немного, потом отодвинули стол к стене, убирать с него ничего не стали, чтобы не тревожить Марни, и исчезли. Карло предупредил, что если вдруг что понадобится — он дежурит внизу.

* 8 *

Себастьяно проснулся от дергающей боли в ноге. Видимо, все же рану обработали плохо. Да что там — сначала он сам просто перетянул, как попало, а потом Карло вытащил пулю, слегка продезинфицировал, и все. Ну, теперь все одно терпеть до нормального врача, то есть до Бруно утром во дворце. И спать, похоже, не получится. Он открыл глаза и с удивлением обнаружил горящую в углу лампу. Рядом в кресле сидела Элоиза и меланхолично водила пальцем по экрану телефона.

— Элоиза? Вы здесь? А вы почему не спите?

Она отложила телефон, переплела пальцы.

— Почему-то не спится. Верну вопрос — а вы? Нога беспокоит?

— Не особенно на самом деле, — еще не хватало ей рассказывать подробности про ноги! — На мой взгляд, душновато. А вам?

— А я даже не заметила. Но могу открыть окно, — она встала, подошла к окну и приоткрыла его. — Спите, до утра еще далеко.

— А вы?

— Со мной все в порядке. Посижу еще немного, а там видно будет.

Он прикрыл глаза, но спать не удавалось — от приступа до приступа. Когда боль отступала, организм моментально проваливался в сон, но вскоре его опять насильственно выдергивали обратно.

В какой-то момент он почувствовал, что с больной ноги снимают простыню. Кому еще не спится? Разлепил глаза, увидел черную тень. Проморгался.

— Элоиза, что вы делаете?

— Мне думается, что ваше состояние хуже, чем вы хотите показать.

— И что?

— Я взгляну, с вашего позволения. Я умею обрабатывать раны. Извините, пальцы могут быть холодными.

Она подышала немного на ладони, потерла их одну о другую, а потом резко сняла повязку. Зашипела. Да-да, еще вчера он бы сказал — шумно выдохнула, а сегодня был уверен — зашипела.

— Что там, Элоиза?

— Ничего хорошего, — ответила она. — Лежите и не мешайте мне, договорились? Я попробую что-нибудь для вас сделать, вдруг получится?

* 9 *

Она на самом деле умела. Более того, ее учили не только и не столько обрабатывать раны, сколько зашивать, заживлять, заращивать, и приводить в изначальный вид самые разные части человеческого тела. С детства она слышала, что большие способности обязывают к большим делам, и поэтому безропотно училась. Она могла снять спазм и воспаление, почистить рану, восстановить сломанную кость и еще кое-что. Ее учили требовательно и тщательно, и преподаватели не были виноваты в том, что после окончания школы в женском монастыре Санта-Магдалена она не занималась медициной, разве что иногда по мелочи помогала кому-нибудь из близких людей. Сейчас она сначала увидела, что Марни не спал, а потом прислушалась и поняла, что он не спит потому, что его беспокоит рана. И решила посмотреть — может быть, там нужно что-то сделать? Может быть, она сможет? Все лучше, чем сидеть, таращиться в темноту и снова переживать тот выстрел.

Марни все пытался извернуться и посмотреть, что происходит, но она вспомнила, чему ее учила кузина Доменика, и аккуратно, но настойчиво вернула его голову на подушку. Теоретически можно было погрузить больного в сон, но практически она о такой возможности просто не вспомнила.

Под повязкой Элоиза увидела ту самую плохо обработанную рану. Края намокли, покраснели, скорее всего боль была не фоновая ноющая, а дергающая, как же с ней спать-то! Взяла на столике вату и спирт.

Марни сощурился.

— Я постараюсь аккуратно, — она бросила на него взгляд стремительный и серьезный.

Придержала кожу вокруг раны пальцами левой руки, посылая обезболивающий импульс, а второй рукой взялась обрабатывать края. Оказалось, что левая рука плохо помнит, что и как нужно делать. Так ведь и было, пальцы правой всегда были гибче и восприимчивее, а без практики все стало совсем плохо. То есть простейшая операция блокировки боли требовала слишком большого сосредоточения. Элоиза на мгновение прервала процесс, взяла ватный тампон в левую руку, а при помощи правой блокировала чувствительность. Как только кузина Доменика ухитряется серьезные операции без наркоза делать, это сколько же сил нужно!