Старовский раскоп

* * *

Появление новых лиц ненадолго всколыхнуло болото деревенской жизни и Ингмар, встревоженный запахом нового, первое время томился от скуки, перечитывая по сотне раз все книжки учительницы. После опять утонул в повседневном. Всё реже снилась Фенечка. Она исчезала из судьбы Ингмара вместе с сыном, обнажив неожиданную яму, как обнажается под лапами неосторожной дичи яма ловушки. Зато иногда снились города — все как Нововерск большие. Глядели стеклами окон на глупого лесного кошака презрительно, с превосходством, но всё же впускали в свои хороводы улиц. Сны были мучительны тем, что после пробуждений тошно становилось глядеть на неказистые дома, на кривобокую деревенскую собачонку, на одинаковые Вёсны и Поминовения.

Богиня злилась который уж год, приходила, уходила, требовала и грозилась. Изредка Ингмар собирался, совал запазуху краюху хлеба и шёл, опасливо и спешно, через волчьи земли. На дорогу теперь уходило дня по четыре, потому что Ингмар ночами охотился и спал, а шёл только по солнцу. К вечеру последнего дня пути показывалась скрюченная сосна, совсем оплешивевшая от времени. Её Ингмар приветствовал, как родную, надолго прилепляясь к шершавой коре щекой. Потом скоро шёл к избе и там кидал на алтарь еще подрагивающего кролика или даже лисицу. Он не хотел смотреть, как богиня будет есть, поэтому тут же, пробормотав положенные посвящения, уходил. До утра обнимался с сосной и глядел на дальние всполохи в святилище, означающие, что жертва принята. На утро уходил.