Золотой петух. Безумец

Глава четвертая

На другой день после описанного происшествия какой-то всадник птицей влетел в лагерь Тер-Гукасова и заявил, что имеет очень важное письмо на имя генерала. Гонца провели к генеральской палатке. Дежурный офицер взял у него письмо и велел подождать у входа. В ожидании вызова всадник водил взад и вперед взмыленную лошадь. Через несколько минут его вызвали к генералу.

В палатке за столом сидел плотный военный среднего роста. Это был генерал Тер-Гукасов. Склонив над столом седую львиную голову, он держал в руках письмо и, читая его, непрерывно курил. Вид у него был взволнованный. Он повернулся к гонцу и спросил:

— Ты армянин?

— Да, я армянин, сын священника.

Генерал бросил проницательный взгляд на смелого юношу и продолжал допрос.

— Есть ли в крепости хлеб? — спросил он.

— Скоро начнут пожирать друг друга или же умрут голодной смертью…

— А как с водой?

— Воды нет. Чтобы достать ее, надо выйти из крепости; днем это невозможно, а вечером, как только стемнеет, за водой всякий раз отправляются десять–двадцать человек. Но курды проведали об этом и еще издали берут наших на прицел. Редко кто возвращается назад.

— А как с огнестрельными припасами?

— Было плохо, но один армянин, да будет благословенно его имя, нашел в крепости спрятанные турками оружие, ядра и порох. Пока обходятся этим.

— А как тебе удалось уйти из крепости?

— На рассвете я спустился по крепостной стене и направился прямо в лагерь курдов. Я провел у них целый день, потешал их песнями и плясками, выкидывал разные фокусы, повсюду побывал, все разузнал, потом распрощался с ними и ушел.

Генерал с удивлением смотрел на юношу.

— В своем ли ты уме? — воскликнул он. — Быть этого не может!

— Поверьте мне, ваше превосходительство, — спокойно ответил юноша, — мне всю жизнь приходилось играть роль полоумного… Нередко это избавляет от многих неприятностей. Вот и на этот раз, прикинувшись шутом, я пробрался в лагерь курдов.

И юноша пустился описывать свой шутовской наряд и все те уловки, с помощью которых он проник в стан врага.

На холодном лице генерала появилась легкая улыбка, и он уже более дружелюбно спросил:

— А где ты раздобыл этот курдский наряд?

— Бог послал. Встретил в пути одного курда и отнял у него одежду, оружие и коня, который сейчас стоит на привязи у вашей палатки.

И юноша тем же бесстрастным тоном рассказал, как он убил курда.

— Я вижу, что ты храбрый парень, — сказал генерал и спросил озабоченно: — А какова численность курдов?

— Говорят, больше двадцати тысяч, но среди них есть, и другие мусульманские племена. Каждый, у кого было оружие и лошадь, спешил на осаду Баязета, и сейчас там скопилось видимо-невидимо людей. По дороге сюда мне без конца попадались все новые отряды.

— А пушки есть у них?

— Есть.

— А каковы их намерения?

— Они спешат захватить Баязетскую крепость, потом собираются пойти на Ереван, а через неделю рассчитывают быть уже в Тифлисе: очень уж их привлекают грузинские и армянские девушки.

Генерал слабо усмехнулся и недоверчиво спросил:

— С двадцатитысячным войском они намерены идти на Тифлис? Это невероятно!

— Двадцать тысяч не мало, ваше превосходительство, если у противника нет и одной тысячи солдат. Кроме того, Измаил-паша стягивает к Баязету все новые соединения. Местные мусульмане с нетерпением ждут своих единоверцев и примут их с распростертыми объятиями.

Лицо генерала омрачилось: несмотря на все свое хладнокровие, он втайне был взволнован. Приложив руку ко лбу, словно отгоняя мрачные мысли, после минутного раздумья он поднял голову и спросил:

— А в самом Баязете ты был?

— Да, но в городе не осталось в живых ни одного христианина. Стариков, старух и детей убили, молодых женщин и юношей угнали в плен, дома разграбили и сожгли. Спаслось лишь около сотни армянских семей: зная, что Баязету угрожает опасность, они еще до прихода курдов бежали в пограничный город Магу. Людям этим сейчас не угрожает опасность, но все их имущество осталось в руках врага. Ах, как безжалостно поступили местные мусульмане с армянами!..

— Что ты имеешь в виду?

— Когда началась война и русские подошли к Баязету, местные мусульмане были сильно напуганы. Они думали, что русские придут и, так же как турки, всех вырежут и разорят. Поэтому они все свое добро спрятали у соседей армян. «Вы христиане, — говорили они, — русские нас не тронут, наше имущество будет у вас в сохранности». А когда пришли русские, они, конечно, ничего худого не сделали ни христианам, ни мусульманам. Мусульмане успокоились и забрали назад свое имущество. Потом, когда разнесся слух о наступлении курдов, мусульмане предложили армянам: «За добро мы хотим вам воздать добром, дайте нам на сохранение ваше имущество». Армяне доверили им все, что у них было. Многие из них вместе с женами и детьми укрывались в домах у соседей мусульман. Но когда курды вошли в город, мусульмане заговорили по-другому. «Уходите из наших домов, — сказали они, — если курды узнают, что мы вас прячем, они отомстят и нам». Они выдали несчастных армян врагам и завладели их имуществом.

Генерал слушал молча. Юноша продолжал:

— Ах, если бы вы знали, сколько хороших людей погибло в сражении за Баязет! Как вам известно, для обороны крепости был оставлен небольшой русский гарнизон, к которому присоединились ополченцы. Штоквич героически защищал крепость, а ополченские дружины — город. К нам давно уже доходили слухи, что отряды курдов во главе с шейхами Джалладином и Ибадулгаем двигаются на Баязет. Об этом предупреждали нас ванские армяне. Мы потребовали, чтобы крепость была спешно укреплена и сплочены все силы для отпора врагу. Однако нашлись люди, которые стали доказывать, что слухи эти ложные, что никаких мер предосторожности принимать не нужно. Чего добивались предатели, стремясь оставить нас неподготовленными к встрече с врагом, мне трудно сказать, — вы, конечно, со временем расследуете это, генерал. Скажу только одно: армяне всегда были верны русским.

Казалось, юноша что-то не договаривал. Генерал перебил его:

— Расскажи лучше, как вы защищали Баязет.

— Штоквич отважно сражался с курдами, но, потерпев неудачу, засел в крепости. Часть ополченцев осталась в городе, потому что в крепости не хватало для всех места и не было провианта. Кое-кто из ополченцев-тюрок бежали в Игдир и Персию, а мы, армяне, решили умереть, но не сдавать город. Нас было немного, но горожане пожелали присоединиться к нам, — несчастные прекрасно знали, какая участь их ждет, если турки снова овладеют Баязетом. Вы ведь знаете, генерал, с какой радостью встречали армяне победоносные русские войска, когда они впервые вступили в Баязет. Это не забудут и не простят нам османы. Они будут мстить армянскому народу, который предпочитает русского орла турецкому полумесяцу…

— Ты опять уклоняешься от ответа, — перебил его генерал. — Чем же кончилось дело?

Пересилив волнение, вызванное гнетущими воспоминаниями, юноша продолжал:

— Быть может, нам вместе с горожанами и удалось бы отстоять город, но у них не было оружия. Несмотря на это, все же многие присоединились к нам. Первое время, признаться, мы дрались отчаянно: наш маленький отряд сдерживал натиск врага, во много раз нас превосходившего. Бок о бок с нами бились добровольцы тюрки. Но вдруг в разгаре сражения они стали покидать поле битвы и побежали. Вероятно, им не хотелось стрелять в своих единоверцев… Мы, армяне, остались одни, но продолжали упорно защищаться. Сражение продолжалось несколько часов, пока у нас не кончились огнестрельные запасы. Завязался рукопашный бой. Многие пали, часть была захвачена в плен, остальные, видя, что сопротивление бесполезно, бежали. Только тогда враг овладел городом.

— Понятно… — проговорил генерал.

Он встал, вынул из маленькой шкатулки крест и, подойдя к юноше, собственноручно повесил ему на грудь.

— Ты заслужил этот крест, — сказал генерал, — и я постараюсь выхлопотать тебе чин и награду. Кроме того, предлагаю остаться у меня. Мне нужны такие храбрецы, как ты.

Склонив голову в знак благодарности, юноша указал на крест и сказал:

— Эта награда для меня большая честь. Но я буду вам очень признателен, если вы разрешите мне немедленно отправиться в путь.

Генерал, удивленный скромностью юноши, спросил его:

— Куда же ты спешишь?

— Я должен спасти одну жизнь, которая мне дороже всего на свете.

— Это, видимо, твоя тайна? — добродушно спросил генерал.

— Да, это тайна моего сердца…

— В таком случае прими от меня маленький подарок, он пригодится тебе. — С этими словами генерал протянул ему золотые монеты.

— Самая лучшая награда для меня сейчас — это свобода, — сказал юноша, отказываясь от денег.

— Ну иди, господь с тобой, — проговорил генерал и пожал ему руку.

Юноша поклонился и вышел.