Золотой петух. Безумец

Глава тридцать четвертая

Вернемся к началу нашего романа.

Читатель уже знает, кто был тот молодой ополченец, который во время осады Баязетской крепости получил письмо из рук коменданта Штоквича и, переодевшись шутом, проник в лагерь курдов. Благополучно выбравшись из него, он через несколько дней доставил письмо Тер-Гукасову. Читатель помнит также, что юноша, отклонив лестное предложение генерала, покинул русскую армию и поспешил туда, куда призывал его долг сердца. Этот юноша был Вардан. Последуем за ним.

Сев на лошадь, доставшуюся ему от убитого курда, он направился прямо в Алашкертский уезд. Там он надеялся увидеть тех, что были дороги его сердцу. Там была семья старика Хачо, в кругу которой он провел столько счастливых дней, там была красавица Лала, которую он боготворил, там были его любимые друзья, вместе с которыми он поклялся не щадить жизни ради святого дела, — словом, там были все, кого Вардан любил и почитал.

В каком положении оставил их Вардан, когда его, закованного в кандалы, отправили к военному прокурору? Старик Хачо и его сыновья были взяты под стражу. Невестки и дети скрывались в разных местах. Семья распалась. Судьба Лалы зависела от Томаса-эфенди и Фатах-бека, от двух ловцов, которые гонялись за ней, как за дичью. Салман был арестован. Мелик-Мансур со своим отрядом поехал выручать его. Удалось ли ему это — Вардан не знал. Он покинул их всех в роковой момент. С того дня прошло два с половиной месяца. Он не имел о них никаких сведений.

За это время русские объявили войну туркам. Победоносные войска генерала Тер-Гукасова захватили Баязетский и Алашкертский уезды и подошли к Эрзеруму. Угнетенный и обездоленный армянский народ, очутившись под покровительством русских, вздохнул свободно. Но внезапно ход военных событий изменился. Генерал Тер-Гукасов вынужден был оставить захваченные провинции и отвести свои войска к русской границе. Баязет, взятый им восемнадцатого апреля, двадцать седьмого июня вновь перешел в руки турок.

О последних событиях Вардан не имел сведений. Он не знал, что произошло после того, как войска генерала Тер-Гукасова отступили, не знал о бегстве несчастных алашкертцев и о причинах, вызвавших это бегство.

За короткое время события резко изменились.

Два с половиной месяца назад Вардана в кандалах, под охраной турецких солдат увезли из дома старика Хачо. Но отряд не проехал и полдороги, как на него напали два вооруженных всадника — Сако и Его — и после ожесточенной схватки отбили своего господина. Во время перестрелки Вардан был ранен. Преданные слуги почти на руках донесли его до русской границы и укрыли в одной из деревень Сурмалинского уезда. Когда Вардан оправился, он вступил в армянский ополченский отряд. Сако и Его последовали его примеру. Во время осады Баязетской крепости они оба погибли. Каким способом Вардану удалось выйти из крепости, мы уже знаем.

Грустный и одинокий, ехал он сейчас по долине, где находилась деревня О… Совсем иначе выглядела она еще несколько недель назад. Как красивы были ее поля, ущелья и зеленые склоны гор. Золотым морем колыхались на полях созревшие колосья. На склонах гор паслись стада, напоминая издали огромный муравейник. Далеко разносилась приятная мелодия пастушьей свирели. Богатая природа и трудолюбивый человек рука об руку творили чудеса. А теперь… теперь все изменилось. Теперь долина превратилась в сухую, бесплодную пустыню. Огонь пожрал нивы, оставив повсюду груды пепла. Кто совершил это злодейство, кто уничтожил все то, что было создано трудом человека и орошено его. потом?

Вардану трудно было постигнуть это. Когда-то его взор ласкали живописные и многолюдные деревни, теперь на их месте он видел только следы сокрушительного огня. Ниоткуда ни звука. С полей уже не доносилась веселая песня землепашца, на лугах уже не пасся скот. Глухое, гробовое молчание царило кругом. Казалось, какой-то злой дух пронесся над этим краем и все разрушил и опустошил на своем пути.

Что же случилось?

Июльское солнце жгло немилосердно. Было уже далеко за полдень, когда Вардан подъехал к деревне О… Она напоминала обитель злого духа, магическим заклятием внезапно обратившего ее в развалины. Дома, в которых когда-то ключом била жизнь, где жили люди, — стали их могилами. Все живое было погребено под развалинами. Вардан в состоянии, близком к безумию, проходил по знакомым улицам. То тут, то там ему попадались изуродованные трупы. Несомненно, здесь произошла страшная катастрофа. Он прошел мимо церкви: от божьего храма остались одни развалины.

Он подошел к былой твердыне старика Хачо: от нее уцелели лишь стены ограды, да и те местами были разрушены. Он вошел во двор. Глазам его предстало печальное зрелище. Сад весь выгорел, исчезли развесистые деревья, под сенью которых он провел столько счастливых часов с Лалой. Где она теперь? Из-за нее он приехал сюда… Ее он искал среди этих развалин… Неужели ее похитил курдский бек! Или, быть может, она попала в руки турецкого солдата!.. У Вардана защемило на сердце, он весь похолодел, когда представил себе эту страшную картину. Казалось, этот железный человек не вынес тяжести удара, кровь отхлынула у него от сердца, в глазах потемнело. Он ничего больше не видел, не чувствовал и бессильно опустился на бугор. Охватив руками голову, он долго сидел в лихорадочном забытьи.

Ему мерещился нежный образ девушки — ее скорбное лицо, полные слез глаза, — такой она была в ту последнюю ночь, когда в тиши ночного сада, прильнув к груди любимого, молила: «Увези меня отсюда, увези подальше… Я боюсь курдов…» Ах, почему он не увез ее тогда? Почему покинул? В эту минуту Вардан не в состоянии был думать об этом, горе помрачило его рассудок.

Светлые и темные воспоминания с одинаковой силой терзали его. Ведь еще так недавно этот дом незыблемо стоял тут, и здесь мирно жила большая семья. Что с ней сталось, где же теперь она? Он взглянул на женскую половину дома, где стояли теперь четыре обугленных стены. Здесь когда-то весь день суетились и хлопотали невестки Хачо, не знавшие нужды и горя, и беззаботно резвились его внуки. Умолкли веселые голоса, не слышалось окриков заботливых матерей.

Он взглянул туда, где когда-то была ода, — от нее остались только развалины. Ему вспомнились шумные вечера, которые он проводил здесь в обществе Салмана, старосты и его сыновей, их горячие споры, вспомнил, с каким воодушевлением они обсуждали планы спасения несчастного народа, горя желанием избавить его от кабалы и создать ему новую, счастливую жизнь. От всего этого осталось только пепелище.

A-а, вон там показались какие-то люди. Это были первые живые существа, которые он встретил, проезжая через Алашкертский уезд. Вардан очень обрадовался. Он подошел к ним. Несколько оборванных курдов с мотыгами в руках копались в развалинах. Вардан узнал их. Это были пастухи старика Хачо вместе с женами и детьми. Мужчины копали землю, а женщины вытаскивали из-под развалин вещи, уцелевшие от пожара.

— Бог в помощь! — приветствовал их Вардан.

— Добро пожаловать! — последовал ответ.

— Что вы ищете?

— Сами видите, добрый ага, — ответили они, продолжая копать.

Вардан обратился к одному из них и спросил:

— Узнаешь меня, Хло?

— Как же не узнать, господин, ты был другом нашего хозяина, старосты Хачо, привозил сюда товары и всегда дарил гостинцы детишкам Хло. Вот это тоже твой подарок, — сказал Хло, указывая на платье жены из красного полосатого ситца.

Вардан принялся расспрашивать пастуха, отчего сгорел этот дом, почему вся деревня превратилась в развалины, куда девались ее жители. Пастух положил лопату, отер пот со лба и сел. Он, казалось, приготовился к обстоятельному рассказу.

— Врагу своему не пожелаю того, что здесь произошло, — сказал он сокрушенно. — Говоря по правде, мы не всё знаем, — об эту пору нас здесь не было, мы пасли отары в горах и уже под вечер погнали их домой. (Накануне моя жена видела плохой сон, — я подумал, что он не к добру.) Недалеко от деревни на нас напали курды и стали отбивать овец. Я и товарищи побежали в деревню звать на помощь, — смотрим, а она горит. На улицах полно курдов. Мы поспешили к дому Хачо — видим, он весь в огне. Не подойдешь к нему!

— А куда же девалась семья Хачо?

— Сохрани их бог! Старосту Хачо, Айрапета и Апо за много дней до этого отвели к судье; говорили, что они в тюрьме. Невесток его тоже не было. В доме оставались только четверо сыновей старика. Что с ними случилось — нам неизвестно. Мы пришли и увидели, что дом в огне.

Наш хозяин, старик Хачо, был добрый человек, — продолжал пастух, — он так почитал бога, что даже муравья не обидел бы. Все они были люди безобидные, заботились о нас, как о своих детях. Будь прокляты эти эшираты[50]. Они тут все вверх дном перевернули, камня на камне не оставили…

— Куда же девались крестьяне?

— Многих вырезали, часть забрали в плен; но кое-кто спасся бегством.

«Когда человек тонет, он хватается за соломинку». Хотя рассказ пастуха причинил Вардану сильную душевную боль, он пробудил в нем и проблеск надежды. «Не все еще потеряно…» — подумал он.

Вардану было известно, что старик Хачо и двое его сыновей, Айрапет и Апо, были арестованы. Возможно, тюрьма послужила им убежищем и спасла от курдов, если их сразу же не убили там. Ему также было известно, что во время обыска старик удалил из дому всех женщин; они, очевидно нашли приют у родных и соседей. Лалу они наверняка взяли с собой. Возможно, им удалось спастись, если жилища, где они укрывались, не постигла та же участь, что и дом старика Хачо.

Утешало Вардана и то, что, по словам пастуха, кое-кто из жителей спасся бегством. «Может быть, в числе беглецов была и семья Хачо, — думал Вардан, — значит, и Лала с ними. Но куда они бежали, где нашли пристанище?» Эти вопросы мучили Вардана.

Пастухи ничего толком не могли ему объяснить. Катастрофа произошла ночью, внезапно, так что никто ничего определенного не знал. Проезжая через Алашкертский уезд, Вардан не встретил ни одного армянина. Курды не могли всех вырезать или угнать в плен, — видимо, население спаслось бегством. Но куда они бежали?