Золотой петух. Безумец

Глава тридцать пятая

Отъехав от развалин дома Хачо, Вардан не знал, в какую сторону ему направиться. Сведения, полученные им от пастухов, были настолько неточные, что он затруднялся принять определенное решение.

Смеркалось. Вардан ехал по равнине. Те же тоскливые картины открывались его взору на каждом шагу: развалины, обезлюдевшие деревни, выжженные поля. «Неужели в этом краю не осталось ни одного армянина?» — подумал Вардан. Вдруг на фоне этой пустынной местности он увидел человеческую фигуру. Медленно и неуверенно взбирался человек по крутому горному склону, держась за камни, чтобы не упасть. Порою он останавливался и, выпрямившись, окидывал взглядом равнину. Наконец он достиг вершины горы и подошел к самому краю отвесной скалы, нависшей над бездной.

В лучах заходящего солнца четко вырисовывалась его неподвижная фигура. Человек смотрел на распростертую у его ног равнину, которая всего лишь несколько дней назад была ареной кровавых событий. Долго стоял он так над бездной, словно погруженный в глубокое раздумье.

Внимание Вардана невольно приковала эта странная фигура, в которой ему чудилось что-то зловещее. Он натянул поводья и, остановив коня, стал наблюдать. Он видел, как человек, глядя вниз, на опустошенную равнину, словно в отчаянии, несколько раз всплеснул руками, а затем, закрыв лицо, бросился с вершины скалы. Маленькая человеческая фигура катилась, как мяч, ударяясь по пути о камни. Вардан стегнул коня и помчался на помощь гибнущему. Через мгновенье он достиг подножья горы. Зацепившись при падении за кусты, росшие в расщелинах скал, человек повис над бездной. Вардан обрадовался, теперь у него была надежда спасти жизнь несчастного. Он посмотрел вверх и увидел, что тело самоубийцы находилось от него примерно на высоте пятидесяти футов. «Как снять его оттуда?» — озабоченно подумал Вардан. Спешившись, он стал осматривать поверхность отвесной скалы, возвышавшейся над ним. Как бы добраться до кустов?.. Человек все так же висел, не подавая ни малейших признаков жизни. Что заставило этого несчастного покончить с собой? На всем окружающем лежала печать такой грусти, что в глазах Вардана все приобретало таинственный смысл.

Он понимал, что ему придется пойти на риск, чтоб спасти несчастного, который, возможно, был еще жив. Чувство сострадания заставило его забыть об опасности, и он принял смелое решение. Заметив, что кое-где в расщелинах скалы росли кусты, юноша решил, цепляясь за них и за камни, вскарабкаться. Вардан обладал гибкостью змеи и проворством кошки. Протянув руку, он ухватился за первый же выступ и стал карабкаться. Не успел он подняться на несколько аршин от земли, как сорвался камень, за который он цеплялся, и Вардан полетел вниз. «Отсюда неудобно», — подумал он, не обращая внимания на свои исцарапанные в кровь руки.

Натура у Вардана была настойчивая, трудности еще больше подстегивали его. В нем росло самолюбивое желание преодолеть их. Он торопился, так как солнце уже близилось к закату: через несколько минут стемнеет, и тогда ему трудно будет исполнить свой замысел. Вдруг в голове его блеснула новая мысль. Он снял с седла аркан, которым пользовался как оружием; к концу его был привязан свинцовый шарик. Размахнувшись, Вардан забросил конец аркана на скалу. Веревка крепко обмоталась вокруг сучковатого дерева, которое росло недалеко от того места, где лежал самоубийца. Ухватившись за другой конец веревки, юноша, как паук, пополз вверх и через несколько минут был уже возле безжизненного тела. Он поднял его на руки… Но каково же было его удивление, когда его взору предстал Томас-эфенди.

Чувство гнева, ненависти и отвращения овладели им с такой силой, что он готов был тут же сбросить в пропасть это отвратительное тело, чтобы, разбившись о камни, оно стало добычей хищников.

Но у Вардана было доброе сердце: он не мог быть жестоким по отношению к поверженному врагу. Обвязав веревкой безжизненное тело эфенди, он осторожно спустил его к подножию скалы, затем спустился сам.

Прежде всего Вардан проверил, жив ли еще Томас-эфенди. Тело у него было сильно изувечено, голова и лицо разбиты о камни и залиты кровью, но он еще дышал, хотя был без сознания. Этот злодей, по вине которого были разорены тысячи крестьянских домов и опустошен целый уезд, причинивший столько горя Вардану, находился сейчас в таком беспомощном состоянии, что невольно вызывал к себе жалость. Попадись эфенди в руки юноши при других обстоятельствах, Вардан не пощадил бы его, но сейчас это беспомощное, распростертое у его ног искалеченное тело, казалось, просило пощады.

Вардану не впервые приходилось иметь дело с ранеными, он и сам не раз бывал ранен, поэтому всегда держал при себе перевязочные средства. Первым делом он остановил пострадавшему кровь и перевязал раны на голове.

Тем временем ночная мгла окутала равнину, небо покрылось грозовыми тучами; поднялся сильный ветер, предвещавший бурю, сверкнула молния.

Вардан решил искать пристанища. Он положил раненого на лошадь, привязал его и, ведя коня под уздцы тронулся в путь. Но в какую сторону ехать? В окрестных армянских деревнях не было ни одной живой души. Он вспомнил, что недалеко должна находиться курдская деревня, и пошел в том направлении.

Дорогой он размышлял о том, что могло толкнуть эфенди на самоубийство. Неужели муки совести, раскаяние?

Память не изменила Вардану: вскоре замелькали огоньки, но до них было еще далеко. Дождь усилился. Вардан снял с себя плащ и заботливо укрыл им эфенди. Прошло немало времени, пока они добрались до деревни.

В курдских деревнях дома похожи на землянки. Подойдя к первой землянке, Вардан хотел постучать, но увидел, что дверь не заперта. «Вот счастливые люди, живут не боясь воров», — подумал он. В землянке было темно, видимо ее обитатели уже спали. Вардан все же постучал. Через несколько минут оттуда послышался заспанный женский голос:

— Кто там?

— Божий гость.

Слово «гость» возымело действие. Его впустили. Хозяйка зажгла огонь. Второпях она не успела как следует одеться и была в красной исподней рубашке, едва закрывавшей колени.

Женщина помогла Вардану, и они вдвоем внесли эфенди и уложили его на лавку.

— Он болен?

— Нет, ранен.

Молодая женщина принесла коробку, в которой хранились примитивные хирургические инструменты.

— Я домашняя лекарка, — сказала она, доставая из коробочки пластырь, — когда муж в сражениях получает раны, я сама его лечу. Раньше этим занималась моя свекровь, но теперь она слишком стара. Я научилась у нее.

Вардан знал, что курды искусные лекари. Он поблагодарил молодую женщину и сказал, что уже успел оказать помощь раненому.

Ей очень хотелось показать свое искусство врачевания, однако, видя, что раны больного перевязаны, она успокоилась.

— Теперь надо позаботиться о вашей лошади, — заявила она.

— Не тревожьтесь, — сказал Вардан, — укажите только, где ее привязать.

Молодая женщина взяла свечу и повела юношу во двор. Там она показала ему место для привязи. Увидев, что двор окружен низкой оградой, Вардан спросил:

— А здесь не опасно?

— Какая же может быть опасность, — засмеялась женщина, — «вор у вора ничего не украдет».

«Вот счастливцы», — подумал Вардан.

Вернувшись в дом, он только теперь обратил внимание, что на полу спали дети, а в углу лежала старуха. Она проснулась от звука его шагов, села на постели и спросила:

— Capo, это ты, сынок?

— Нет, это не Capo, — подойдя к ней, сказала молодая женщина, — это гость.

Старуха успокоилась и тотчасзаснула.

— Это моя свекровь. Все ждет не дождется сына. Глаза у нее уже не видят.

— А где же ваш муж? — полюбопытствовал Вардан.

— Он в Баязете. Ушел на войну. В деревне не осталось ни одного мужчины, все сейчас там. Я сама всего два дня, как вернулась из Баязета. Ездила за поживой.

— А много привезла?

— Мало или много — все божий дар.

«Свободная дочь свободного народа, — подумал Вардан, — сколько в тебе простоты и жизни. Разве ты виновата в том, что тебя приучили смотреть на поживу, как на дар божий. Если бы тебе внушили иные понятия, ты со своими природными способностями могла бы творить чудеса».

Вардан подошел к раненому. Он дышал ровно, лишь время от времени из груди его вырывался глухой стон. Курдка снова предложила свои услуги. Вардан уступил.

— Опасности нет, — сказала женщина, осмотрев больного, раны неглубокие, но есть переломы. Видимо, сильно расшибся.

Вардан ничего не ответил.

Только теперь он почувствовал, что голоден, — юноша ничего не ел целый день; однако бывают минуты, когда человек, испытывая голод, не может проглотить куска. В таком состоянии находился и Вардан: он был сыт горем.

— Не надо ничего стряпать, — сказал он, — дайте мне кусок хлеба и сыра.

Отказ Вардана обидел гостеприимную хозяйку.

— Не отказывайтесь, мы не так бедны…

— Да, Баязет вас обогатил!

— Не только Баязет, мы и здесь неплохо поживились. В прошлом году весь наш скот пал, мы сидели без куска хлеба, но зато в этом году бог воздал нам сторицей: когда местные армяне бежали, все их добро досталось нам.

— Куда же они бежали?

— Не знаю, но они бежали так поспешно, что почти ничего не успели взять с собой. Они боялись, что турки их вырежут.

— И им удалось спастись?

— Тех, кто не успел бежать, перебили.

Ужасные события ясно встали перед глазами Вардана… Он не сомневался, что произошло массовое бегство, но куда бежали местные жители, курдка не могла сказать.

Вардан погрузился в тяжелое раздумье. Он забыл о своем голоде и вовсе не замечал красивую курдку, которая, разведя в очаге огонь, готовила ему яичницу.

При других обстоятельствах молодой мужчина не остался бы равнодушным к красоте молодой женщины, которая даже в простой красной рубашке была ослепительно хороша. Она не успела накинуть головной платок. Роскошные густые косы, венцом лежавшие на ее высоком лбу, сверкающие глаза делали ее похожей на горную русалку, которая любуется своим отражением в прозрачном роднике.