Золотой петух. Безумец

Глава традцать третья

Ужасная ночь миновала. Наутро дом старика Хачо имел такой траурный вид, словно в нем находился покойник.

Первым вывели Вардана. Лицо его сохраняло выражение невозмутимого спокойствия. Пренебрежительная усмешка, игравшая на губах, казалось говорила: «Глупцы, ничего вы от меня не добьетесь!»

Пять стражников должны были доставить его к паше-эфенди. Он не оказал никакого сопротивления, когда его посадили на лошадь и надели на ноги кандалы, хотя ему пришлось сидеть в самой неудобной позе.

— Зря стараетесь, — заметил он, — если я захочу убежать, то ваши цепи все равно меня не удержат.

Солдаты, пропустив мимо ушей его замечание, скрутили ему за спиной руки веревкой, концы которой передали двум стражникам, ехавшим позади.

Такое зрелище обычно привлекает толпу любопытных, однако на этот раз никто из крестьян не вышел поглядеть, как увозят Вардана — человека, который так радел за них. Все обходили дом Хачо, словно он был зачумленный.

В доме не оставалось ни одной женщины: они спрятались у соседей и родных. Айрапет и Апо сидели под замком, их должны были отправить вслед за Варданом. Остальные сыновья Хачо не показывались. Лишь старик Хачо вышел провожать Вардана.

Последние события совсем доконали его. Он подошел и молча обнял Вардана. Сильное душевное волнение мешало ему говорить, но слезы, катившиеся по лицу, сказали больше, чем слова.

— Крепись, старик, — ласково обратился к нему Вардан. — Тот, кто лезет в воду, не должен бояться намокнуть. Счастливо оставаться.

Солдаты подстегнули лошадей, и отряд тронулся. Хачо долго смотрел ему вслед, пока Вардан не скрылся из виду.

В тяжелом раздумье старик вернулся домой.

Почему увезли Вардана, а Айрапета и Апо оставили здесь? Почему его самого держат на свободе, но не выпускают из дому? Что кроется за всем этим? Старик терялся в догадках. Он не знал хитроумного плана эфенди, который так повел дело, что если бы старик отказался выдать за него замуж Лалу, то весь яд своей мести он излил бы на его семью. Эфенди предал Салмана и велел арестовать Вардана поскольку считал их врагами турецкого правительства. Что касается старика Хачо и его сыновей, то он был далек от такого рода подозрений. Сборщик налогов впутал семью старшины в это кляузное дело с одной целью: поставить ее в безвыходное положение, чтобы иметь повод потом выступить ее защитником и благодетелем. Это давало ему право в качестве вознаграждения потребовать руки Лалы. Вот какого рода торгашеские расчеты побудили эфенди осуществить свой злодейский замысел, печальные последствия которого он не мог предвидеть.

На следующее утро эфенди не появился, хотя старику не терпелось увидеть его и еще раз выяснить: чем все это кончится. Старик продолжал верить обещаниям эфенди, памятуя его слова: «Я не допущу, чтобы хоть один волос упал с твоей головы».

Вместо эфенди явился отец Марук — его посланец, который накануне дал ему обещание отправиться для переговоров к старосте. Хотя в минуты несчастья присутствие священника служит утешением, но на старика его приход произвел неприятное впечатление. Хачо был очень суеверен и встречу со священником считал дурной приметой.

Отец Марук отвел его в сторону и сказал, что он пришел по важному делу. Это немного успокоило старика. Они пошли в глубь сада и, выбрав укромный уголок, сели в тени деревьев.

Священник повел речь издалека; он произнес поучительную проповедь, подкрепляя ее примерами из священного писания. Помянув угодников, он сказал, что надо терпеливо нести свой крест и уповать на милость божью, что если вера тверда, то бог воздаст сторицей, и прочее.

Покончив с наставлениями, священник, прежде чем перейти к делу, ради которого он явился к Хачо, решил рассказать одну притчу. Он заговорил тоном свата:

— Сын одного царя отправился в лес на охоту и провел там весь день. Наступила ночь. Возвращаться домой было уже поздно, и царевич решил заночевать в хижине у пастуха. Он остался очень доволен гостеприимным хозяином, но более всего красивой дочерью пастуха. Вернувшись на другой день во дворец, царевич заявил отцу, что он решил взять в жены дочь пастуха. Отец назвал его безумцем и очень рассердился на него, но после долгого сопротивления, видя, что переубедить сына невозможно, послал одного из своих нахараров сватом к пастуху. Нахарар, вернувшись, сообщил, что пастух не соглашается выдать свою дочь за сына царя. Царь очень удивился и послал к пастуху другого нахарара, более знатного, чем первый. Но и тот привез такой же ответ. Тогда царь послал своего главного визиря, но и он получил отказ. Наконец царь вынужден был отправиться сам. Но, так же как и прочие, вернулся ни с чем. Пастух отказал и ему. Царь удивился, созвал своих приближенных и держал с ними совет. Один из них, более мудрый, чем другие, посоветовал царю послать сватом простого пастуха, говоря, что пастух с пастухом скорее найдут общий язык и, быть может, удастся убедить упрямца. Призвали царского пастуха и отправили его сватом. Тот без всяких пышных приготовлений взял посох в руки и пешком отправился в путь. Отец девушки с любовью принял его. Они поели, выпили — словом, повеселились на славу. Напоследок пастух объявил просьбу царя и спросил у отца девушки: «Почему ты отказался выдать свою дочь за царского сына?» — «Благословенный! — ответил тот. — Я тоже человек, и у меня есть самолюбие. Посуди сам: сватая своего сына за мою дочь, царь не прислал ко мне ни одного порядочного свата, кроме тебя».

Закончив свою притчу, священник добавил:

— Мы оба пастухи, староста Хачо, у обоих у нас есть паства. Я — сельский священник, а ты — сельский староста, потому я и пришел к тебе с предложением, как пастух к пастуху.

— С каким предложением? — недовольным тоном спросил старик, который был так подавлен горем, что с трудом слушал священника.

Священник объяснил, что сам бог повелел ему утешить старика в несчастии и указать ему путь к спасению. Томас-эфенди просит у него руки его дочери и обещает вызволить из беды всю семью.

— Надо благодарить бога за то, что такой человек, как эфенди, хочет помочь вам, — добавил священник.

Несмотря на все свое красноречие, священник не сумел добиться успеха.

Возможно, что в другое время и при других обстоятельствах его предложение было бы принято благосклонно, так как старик давно уже задумал выдать свою дочь за эфенди. Но теперь обстоятельства резко изменились. Сейчас, когда двое его сыновей были арестованы и сам он находился под следствием, когда его невестки и внуки скрывались в чужих домах, когда два близких человека — Вардан и Салман — были выданы властям, когда на его глазах разоряли его дом, — в это самое время к нему приходят с предложением от того, кто был виновником всех этих бед.

Внезапно словно пелена спала с глаз старика, и он увидел яму, которую вырыл ему хитрый эфенди. Ему вспомнились слова Вардана о том, что эфенди несколько раз обманным путем женился и бросал своих жен. Неужели то же замышлял он в отношении Лалы? Старик припомнил все поведение эфенди за последнее время и понял, что все его хитрые уловки имели одну тайную цель — завладеть Лалой. Эфенди первый сообщил ему об аресте Салмана. Откуда он об этом узнал? Ведь Салмана арестовали глубокой ночью, и ни одна душа во всем уезде не знала об этом. Эфенди первый принес ему весть о предполагаемом обыске и, прикинувшись другом, обманным путем завладел бумагами Салмана, а потом спрятал их у него в тайнике и выманил у него ключ. С какой целью? Почему он не взял эти бумаги с собой и не уничтожил, а оставил у него в доме? Видимо, чтобы в нужный момент отдать их в руки полиции и сказать: «Вот доказательство виновности этих людей!» Перебрав все это в памяти, старик с ужасом понял, что был обманут. И он сказал священнику с глубокой горечью:

— Батюшка, ваша притча кажется мне неуместной, а этой собаке, Томасу-эфенди, будь он хоть самим царем, я все равно не отдам свою дочь. Будь что будет, пусть рухнет мой дом, пусть погибнет вся моя семья, но я не приму помощи от этого злодея, который сам все это подстроил. Мне понятно, мне теперь все понятно… Он обманул меня, но отныне это ему больше не удастся.

Священнику непонятны были ни гнев старика, ни его загадочные слова. Ведь обстоятельства дела ему были неизвестны. Старику не хотелось вступать в подробные объяснения, он понимал, что, кроме священника, крестившего Степаника, никто не мог выдать эфенди тайну ее рождения.

Отец Марук, крайне недовольный, покинул дом старосты Хачо, размышляя. «Бог сперва лишает человека разума, а потом богатства».

Эфенди, сидя в доме священника, нетерпеливо ожидал его. Как только священник появился, он тотчас спросил:

— С какими вестями, батюшка?

— Не знаю, что и сказать, — растерянно ответил священник. — Этот человек свихнулся.

— Отказал?

— Да!

— Я боялся этого…

Казалось, небо обрушилось на голову эфенди и придавило его своей тяжестью. У него потемнело в глазах, и он всем телом рухнул на пол. Долго лежал он так, не издавая ни звука, потом, очнувшись, стал бить себя по голове, рвать на себе волосы, выкрикивая: «Что мне делать!.. Ах, что мне делать!..»

Ничто в мире так не властно над человеком, как любовь. Даже самый жестокий и кровавый тиран, перед которым трепещут народы, преклоняет колени перед любимой женщиной, — только любовь делает его слабым и пробуждает в нем человеческие чувства.

Томас-эфенди в эту минуту любил Лалу, любил горячо и искренне. Под влиянием этой любви его жестокое сердце смягчилось. Полюбив, демон становится ангелом. Эфенди же, полюбив, стал каяться.

Он никогда раньше не любил, возможно поэтому его душа была так темна и для него не существовало ничего святого. Насколько он проявлял в делах дьявольскую изворотливость, расчетливость, проницательность — настолько же он был черств душой. Любовь к Лале озарила его темную душу ярким светом, он увидел содеянное и содрогнулся.

— Что я натворил! — бормотал он и рвал на себе волосы.

До этой минуты он не понимал всей низости своих поступков и считал, что все средства хороши для достижения цели. Но теперь он понял, какое огромное зло он причинил старику Хачо. Вначале он думал, что затевает невинную игру, словно ребенок, забавляющийся огнем, и хотел только попугать старика, Чтобы заставить его исполнить свое желание. Но неожиданно из небольшой искры разгорелся такой пожар, что потушить его он был уже не в силах.

— Ах, что я натворил! — снова воскликнул эфенди.

Священник с ужасом смотрел на эфенди, ему казалось, что он находится в предсмертной агонии. И в самом деле, эфенди в полном изнеможении лежал на полу, лишь время от времени по телу его пробегала лихорадочная дрожь, губы судорожно кривились. Он долго пребывал в таком состоянии, потом приоткрыл глаза и проговорил:

— Все, что вам сказал старик Хачо, сущая правда, батюшка, я недостоин его дочери. Что общего может быть между мной, злодеем, и невинным ангелом? Прокляните меня, батюшка, я достоин только проклятия!..

Сознание снова покинуло его.

— Эх, пропали мои деньги! — вскрикнул священник, решив, что эфенди умер. — Пропали деньги!