Джо и Лори

6. Черновик с приключениями

На первый черновой набросок у Джо ушло три недели.

С конца мая до середины июня она практически не спускалась с чердака, питаясь в основном хлебом, яблоками и остывшей вареной картошкой, и проводила за работой дни и ночи, сжигая последние остатки воска. Она не виделась даже с Теодором Лоренсом, который ни с того, ни с сего куда-то запропастился.

Мать и сестры, к счастью, уже привыкли к подобному поведению, как и домашняя кошка, которая составляла ей компанию на чердаке, но к восходу солнца неминуемо засыпала, свернувшись калачиком на заляпанных бумажных листах.

За три недели на бедном животном появилось столько чернильных пятен, что Джо дала кошке прозвище Полночь. А чердак стал ее бестиарием.

Когда однажды за завтраком Эми спросила сестру, о чем она пишет, Джо ответила ей, придерживаясь своего особого стиля: «Кое о чем ужасном. О наших судьбах».

Многозначительный взгляд Мег заставил Эми умолкнуть, и больше никто не приставал к Джо с расспросами.

Закончив с черновиком, Джо потратила несколько дней на переписывание его в чистовой вариант, один дополнительный день, чтобы собраться с духом и отнести рукопись в издательство, после чего Томас Найлс еще неделю ее читал.

Эта неделя показалась Джо вечностью!

Никакие традиционные празднования Дня независимости, включающие в себя торжественный поход учащихся воскресных школ на кладбище Олд Хилл и чтение Декларации, не смогли отвлечь от переживаний ожидающую вердикта писательницу. Даже триумфальный звон колоколов Старой Северной Церкви показался Джо зловещим.

И вот на следующий день, когда она наконец-то переступила порог издательства «Робертс Бразерс», редактор огорошил ее новостью.

Не самой лучшей новостью.

Томас Найлс с извиняющимся видом протянул через стол коробочку с леденцами.

– Мне очень жаль, мисс Марч. Я подробнейшим образом обсудил вашу книгу с инвесторами. Мы не можем это опубликовать.

Джо уставилась на него.

– О чем вы говорите? Вы просили продолжение, и я его написала. Что просили, то и получили.

– Но это совсем не то.

– Что значит «не то»?

– Боюсь, это не то продолжение, на которое мы рассчитывали.

– Я его автор, так? Я его написала, так? Что же вам тогда не угодило? – Она сделала Мег героической медсестрой, помогающей солдатам на войне, а Эми отослала в Европу, где та стала художницей. Независимые женщины. Образцы самостоятельности, моральной чистоты и силы духа. – В чем проблема?

– Проблема в том, мисс Марч, что хорошо продается два типа книг: слащавые и скандальные. О всепобеждающей истинной любви, где все желательно заканчивается балом, свадьбой, покупкой земельного участка и отпрысками с ямочками на щеках.

– Или?

– Или что-нибудь в духе Джозефины Марч: Родриго и Роданте, брутальные герои, вздымающаяся грудь, любовь и разлука… и бум!.. точка невозврата. Убийство. Предательство. Потерянное или свалившееся на голову наследство. Все гибнут насильственной смертью.

– Понятно.

– Ну или фантастические создания, как вариант. Крылатые, рогатые, изрыгающие горящий навоз. На ваше усмотрение.

– Горящий навоз?

– Или русалки… Русалки в этом году хорошо раскупаются! Популярнейшая тема!

Он швырнул ее рукопись на стол. Страницы рассыпались, а многие слетели на пол.

Джо захлестнула волна гнева, сменившегося отчаянием и чувством изнеможения. Последним дал о себе знать стыд.

– Что ж, тогда… Извините, Найлс. Я вас подвела.

– Не извиняйтесь. Вы автор, мисс Марч, а я редактор. Подводить меня снова и снова – ваш священный долг, а мой долг – вновь и вновь наставлять вас на путь истинный. Вы ко мне с пряником, я к вам с кнутом; вы ко мне с кнутом, а я к вам с пряником. Такая управленческая тактика составляет основу нашей славной профессии. Я бы сказал, от нее зависят жизни.

Джо выдавила из себя слабую улыбку. Она понимала, что Найлс с ней нежничает, но тем не менее была ему за это признательна.

Она глубоко вздохнула, дабы собраться с мыслями.

– Что же теперь?

– Теперь? Теперь надо переписывать, мисс Марч. – объяснился Найлс, подкрепляя свои слова жестами. – Садитесь и снова приступайте с работе. С сестрами у вас полный бардак.

– Бардак – достаточно обобщенный термин, – ответила она, пытаясь не хмуриться.

– Про Бет практически ничего не написано.

– Неправда, – заерзала на стуле Джо. Она намеренно не стала упоминать о том, что случилось с сестрой. Ей не хотелось, чтобы матушка, прочитав книгу, вновь пережила боль от потери Бет: они все и без того едва сдерживались, чтобы не разрыдаться, когда в разговоре всплывало ее имя. После похорон даже в письмах к отцу они старались избегать этой темы.

«Потому что боль – не вымышленная история, и у ее истории не должно быть конца. Она не может умереть ни в книге, ни в реальности».

«Моя Бет не может закончиться».

Найлс вздохнул.

– И потом имеется проблема с Джо.

– Джо? А с Джо что не так? – Этого она никак не ожидала.

– Не знаю. Я вас об этом спрашиваю, – с отчаянием в голосе проговорил Найлс. – Такое впечатление, что вы вообще не хотите рассказывать о ее будущем.

– У нее, разумеется, долгая и блестящая литературная карьера.

– Но за кого она выходит замуж?

– Замуж?! – Джо вспыхнула, почувствовав, как внутри забурлила злость. – Я… она… не знает, чего хочет. Как и мои читатели не знают, чего хотят.

Она ощутила, что ее бросило в жар и что румянец разливается по всему лицу и, возможно, телу, когда перед мысленным взором предстал образ Лори. Его смех в полуденной влажной жаре, закатанные по локоть рукава. Игра в кораблики у ручья, брюки, закатанные по колено. Лори и Джо, плескавшиеся в пруду две недели назад, и нечто намного большее, чем оголенные запястья и лодыжки.

Она попыталась отогнать от себя эти мысли, но их место тут же занимали другие: все то, о чем ей когда-либо думалось и мечталось, то, в чем она не решалась признаться даже самой себе…

«Христофор Колумб!»

– Может, она вообще не собирается замуж. Или будет выходить за каждую капусту в огороде. А может, наоборот избегает капусту, потому что неравнодушна… к помидорам!

– К помидорам?

– Она… мы не знаем, Найлс. В этом вся загвоздка!

– Но читательницы-то прекрасно знают, чего хотят, мисс Марч. – Найлс выразительно тыкал пальцем в рукопись. – Они хотят пожара в своих стянутых корсетами сердечках.

Джо вся горела, как раскаленная печь.

– У нас еще и мозги есть, Найлс.

– И этим мозгам хочется счастливого конца. Свадебных торжеств. Не трупов Ромео и Джульетты в Вероне, а семейной идиллии в тосканской вилле. Вам, то есть вашей героине Джо, не возбраняется желать подобных вещей. И, если позволите, иметь их.

Джо потянулась к коробочке с мятными леденцами. Все это было слишком. Она приподняла крышку и задумалась, так и оставив коробочку открытой.

– Я не стану делать что-то во вред семье.

– Во вред? – Найлс встал на ноги, оттолкнувшись от стола. – Каким образом вы можете им навредить? Если повезет, на них свалится богатство, которое даже и не снилось.

– Им или вам? – повела бровью Джо. Он приподнял свою.

– Вы ведете себя неразумно, – сказали оба почти в унисон.

Она поднялась с места и взяла со стола перчатки, смахнув на пол еще один лист своей отвергнутой рукописи.

– Я пойду.

Он покачал головой.

– Мне очень жаль, мисс Марч. Если вы не хотели писать про свою семью, нужно было сказать об этом до того, как подписали контракт. Ваша семья – то, за что платят читатели по обе стороны океана. Мне казалось, мы это обсудили.

Джо отпихнула от себя коробочку с леденцами, рассыпав их по всему столу.

– А мне казалось, что я сказала «нет».

– Дай мне сюда этого Найлса, – ворчал Лори, расхаживая взад-вперед по гостиной Орчард-хауса. – Я его в лепешку расплющу. Христофор Колумб! Ей-богу!

– Не расплющишь, – простонала Джо. – Не выйдет. – Ее приглушенный голос доносился из-за обеденного стола, возле которого она рухнула на стул, обхватив голову руками.

Мег и Эми сидели по обе стороны от нее и заботливо поглаживали плечи, вздымающиеся от рыданий с тех пор, как она возвратилась домой.

– Вот так, – показал Лори, хотя в этом не было никакого смысла, потому как Найлс его угроз не видел и не боялся. – Неужели все настолько плохо? – повторил он в пятнадцатый раз, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Да. Ему ничего не понравилось. Никому не понравилось, – сквозь всхлипывания выдавила Джо. – Нужно начинать с начала. От этого никуда не деться. Они хотят романтики. Свадеб. Всю Овощную долину.

– Что, действительно так ужасно? – спросил Лори, опускаясь перед ней на корточки.

Джо уронила голову себе на руки.

– Я не собираюсь позорить семью.

– А я не против, – отозвалась Эми, раскалывая небольшими щипцами грецкий орех. – Я натура мятежная, сама знаешь. Скандальная.

– Какой сюрприз, – заметила Мег. Орех треснул и осколки от скорлупы полетели на вязаный коврик.

Джо, сделав над собой усилие, выпрямилась.

– В этот раз тебе меня не спасти, Тедди. Ты не в состоянии решить все проблемы мира и помочь всем, как бы ты ни пытался.

Он беспомощно посмотрел на нее.

– Я должен что-нибудь сделать, Джо. Позволь мне что-нибудь сделать.

Она расправила плечи.

– Нет, Лори. Позволь мне. Я должна сама решить эту проблему. И я ее решу… Только пока не знаю как. Но не тем способом, которым хочет Найлс.

Лори снова принялся мерить шагами комнату. Когда Джо была чем-то расстроена, он огорчался еще больше. Об этом было известно всем.

– «Роберт Бразерс Пресс»? Они ничем не лучше остальных: издатели, редакторы и газетчики все одинаковы. Везде как в бочке со змеями.

– Мистер Найлс не такой, – ответила Джо. – Ты его не знаешь. Не может быть, чтобы все были такими.

– Дедушка говорит так каждый раз, когда мы едем в Нью-Йорк. Что нечего слушать этих людей.

– Этих людей? – На лице Джо проступил шок. – Каких? Ремесленников? Работников? Писателей, Лори? – В этом заключалась основная причина их ссор. Лори никогда до конца не осознавал, что за жизнь протекала ниже его личных комнат на втором этаже особняка Лоренсов, а Джо не могла представить, какой вид открывается оттуда сверху. Их соединяли только два окна. Из одного юный Лори видел кусочек гостиной Марчей, а из другого девочки из семьи Марч получали обзор на комнату Тедди Лоренса.

Два окна. Несколько дюжин прямоугольных секций хрупкого стекла.

«Хватило бы их, чтобы соединить два мира: мир нарядных убранств, лайковых перчаток, экипажей и успешных карьер с миром ферм, овощных погребов, прополки огорода и свечных огарков?»

Джо задумалась об этом.

– Перестань, Джо. Это грубый бизнес. – Лори продолжал вышагивать, красный как рак. – Каких людей? Нечестных. Которые говорят одно вранье…

– Или, хуже того, правду. – Джо выпрямила спину.

– Я не понимаю ни единого слова из того, что вы говорите. – Эми достала из банки на столе пригоршню орехов и принялась их колоть. – Вот, возьмите. Вам полегчает.