Сольвейг

Глава 11

Сольвейг отказалась жить в доме конунга, и девушке отдали небольшую избу на краю леса.

В благодарность конунг подарил словенке добротную рогатую козу, воины накололи дров и пристроили небольшой амбар для животного.

В избе была всего одна комната с печью и небольшие сени, где стояли походные лыжи и кадка с водой. Леля, а ныне ставшая Сольвейг, была счастлива.

Ингеборг приказала рабыням принести словенке кухонную утварь, пару шкур да тёплые одеяла для предстоящей зимы. Она лично пришла посмотреть как обустроилась словенка на новом месте. Принцесса так же подарила ей пару платьев и меховые сапожки.

Долго Леля привыкала к новому имени, часто произносила его в слух, смакуя, как бы пробуя на вкус. Но после твёрдо решила, раз жизнь теперь новая, то негоже к прошлому возвращаться. Рабыни Лели больше нет! Теперь появилась Сольвейг, свободная Сольвейг!

Девушка радовалась своей свободе, теперь никто не смел ей приказывать и делать что то против ее воли.

Когда выдавались редкие солнечные дни, она все так же ходила в лес и собирала последние травы, которые скоро покроются снегом. Бережно связывала их в пучки, и развешивала сушиться на перетянутой верёвке в избе.

Сентябрь выдался дождливым, по утрам ощущалось дыхание приближающийся зимы.

Харальда все не было, Сольвейг радовалась что варяг не возвращается, может наконец забыл о ней? Зачем ему непокорная рабыня? Только если он вернётся, его ждёт забавная новость.

Часами ходила Сольвейг по лесу, дивясь красотой природы севера. Многочисленные фьорды и водопады поражали своим пейзажем. В родной деревне были поля, да небольшой лесок, куда и ходили они с бабкой Белявой.

Воспоминания о старой знахарке, приводили Сольвейг в состояние грусти, она тосковала по ней. По младшему брату, как они там? Думала девушка. Отец тоже занимал ее сердце. Как бы подло он не поступил, мысли о родители все равно будоражили ее по ночам. Сольвейг вспоминала как Горислав стоял на берегу, с тоской глядя в след уплывающему драккару. Не отдал чужанин ее, присвоил себе как вещь! Да только Макошь матушка услышала ее, не получит ее варяг теперь! От мыслей этих становилось светло на душе.

Прознали скоро в поселении, что в их краях появилась травница, стали люди к ней ходить. В основном старики да женщины. Кто мази какой спросит от болей в ногах, кто отвар от простуды. Помогала Сольвейг всем, ничего не просила в замен. Но северяне сами приносили ей гостиницы, кто мёда даст, кто зерна отсыпет. Отказывалась по началу Сольвейг, да только обижаться стали люди на нее, мол не принято так у них. Делать нечего, принимала дары от людей, за помощь оказанную, тем и стала понемногу жить.

Свейн все так же прибегал к ней, мальчик привязался к девушке, Сольвейг сшила ему тёплую рубаху на зиму, тот от радости чуть не подпрыгнул.

— Научи меня наречию чужанскому? — Просила как то Леля, сидя на крыльце, разбирая пряжу.

— Да легко! Давай начнём с самых простых слов!

Стали они вечерами, когда работа была завершена, учить язык северян. Грубыми слова казались девушке, гортанные звуки напоминали лай собак, а песни у них… тоска зелёная. Это не то что в нашей деревне, вспоминала девушка, как запоёт одна на сенокосе, так остальные подхватят и польются слова как лесной ручей. О доле девичьей, да о хлопце в рубахе красной, что покой забрал.

Харальд задерживался в землях Ярла. После смерти Орма, его мать осталась одна с мальцом на руках.

Все дни Харальд вместе с хирдом чинили крышу в доме старой женщины. Зима обещала быть суровой, викинг не мог оставить мать своего друга прозябать в холоде и голоде. Всю свою долю с похода он отдал женщине. Теперь о покупке драккара, придётся забыть до следующего лета.

Смерть старшего сына и единственного кормильца подкосила женщину. Харальд пообещал навещать их, и заполнить амбар зерном к зиме.

Ярл Отар беспробудно пил все эти дни. Он гонял по поместью рабов, кидал в них посуду и изрыгал проклятия. Порой напившись до беспамятства, он сидел возле спальни покойной дочери, и горько плакал.

Он никак не мог взять себя в руки, несмотря на все просьбы Харальда. Ярл прогонял любого, кто осмеливался забрать у него чарку с элем. Его горе было велико, его единственная дочь была мертва.

В начале сентября, Харальд стал собираться в земли конунга. Каждый день он думал о прекрасной словенке, которая должно быть рада его отсутствию.

Но ты не угадала, зеленоглазая девчонка! Думал Харальд. Завтра я уже прибуду в Хедебю, и заберу тебя!

Так же его тревожило состояние отца, но если Ингеборг не послала никакой весточки, значит с конунгом все впорядке.

Рано утром, викинги стали собираться к отплытию. Уббе катил бочку с пресной водой, Лейв проверял парус. Всех огорчала смерть Орма и Хельги, все эти дни северяне ходили хмурые и молчаливые.

— Лейв, — Харальд подошёл к рыжебородому, — Тебе лучше остаться в поместье, Тора должна скоро родить, да и в мое отсутсвие надо присмотреть за Каттегатом, пока Ярл каждый день в отключке. Как бы кто не напал.

Ульви поддержал слова берсерка.

— Ты прав Харальд, я останусь. Если что то случится я отправлю кнорр в Хедебю. — Лейв переживал за жену, с каждым днём ей все сложнее давалась работа по дому, третья беременность была тяжёлой для Торы.

Вскоре драккар стал медленно отплывать, викинги молча гребли вёслами, настроения затягивать песню не было, на корме пустовало любимое место Орма.

Харальд достал из кармана мешочек с сережками, которые купил в Бирке для словенки.

Завтра он уже увидит ее. Теперь он не отдаст девчонку никому! Она принадлежит ему, хочет она того или нет, завтра девка разделит с ним ложе.

Харальд улыбнулся, вспоминая как яростно она отбивалась от его объятий, в этот раз ей не удасться так легко отделаться. Она его собственность, его рабыня, которую он купил.

Оперевшись о борт драккара, Харальд смотрел на водную гладь, морской ветер трепал его светлые волосы, все мысли викинга занимала непокорная словенка, которую он желал больше жизни. У Харальда было много женщин, разные прекрасные девы дарили ему свою любовь. От горячих темнокожих сарацинок, поцелуи которых подобно пламени огня, до нежных и утончённых китаянок, с кожей белой как византийский фарфор. Но эта девка была другой. В ее глазах, цветом зелёного мха, читалась страсть и ненависть к нему. Порой они становились влажными от слез, и тогда становились похожи на два бездонных озёра. Как бы не противилась баба, она должна уяснить одно, что теперь Харальд ее хозяин!

Викинг облокотился на мачту, совсем скоро он увидит ее.

Пасмурным сентябрьским утром, когда над могучими фьордами стоял густой туман, к берегу Хедебю причалил драккар.

— Сольвейг! — Свейн бежал по тропинке, ведущей к домику молодой травницы. Лицо его раскраснелось от быстрого бега, рыжие волосы растрепались.

Девушка возвращалась с реки, держа коромысло на перевес. Опустив ведра с водой на землю, Сольвейг улыбнулась. Она радовалась когда Свейн приходил к ней. Но что он делает в такую рань у неё, а не на пастбище?

Малец наконец подбежал, запыхавшись он быстро заговорил-

— Я видел корабль! Он только что прибыл в бухту! Сам конунг и принцесса вышли встречать. Вот пришёл тебе новость рассказать.

Холодный пот пробил Сольвейг, девушка скорее бросилась к утесу фьорда, от туда можно разглядеть только что прибывших в бухту.

Ее догадки оправдались, тот кого она ждала меньше всего, вернулся за ней.

Девушка видела как его высокая фигура ступила на берег, вот Ингеборг протягивает ему руки, рядом стоит конунг, и чужанин вдруг низко кланяется.

Сольвейг нахмурилась. Теперь когда она под защитной конунга, ей нечего бояться. Она свободная! В оправдание своих слов, она потрогала золотой браслет через ткань шерстяного платья. Он придавал ей уверенности.

Варяг ничего не сможет сделать!

Но почему то оторвать взор от Харальда, девушка не могла. Сольвейг как заворожённая смотрела на его улыбку, она видела как северянин рад видеть отца и сестру. Немного погодя, викинги направились в главный дом конунга.

Сольвейг наконец спустилась назад к своему лесному домику. Смешанные чувства одолевали ее.

За столом Харальд рассказал о случившемся в Каттегате. Услышав о смерти Хельги, Ингеборг вскрикнула и нечаянно опрокинула кубок.

— О Боги! Как такое могло случится! — Из глаз принцессы брызнули слёзы, эта новость опечалила ее.

Харальд откусил кусок мяса. Наверное не стоило сестре рассказывать столь печальные события за столом.

Хотя она уже давно не ребёнок. Спустя время разговор зашёл в другое русло. Харальд поведал отцу о летних походах, новых землях и победах. Конунг с гордостью слушал речи сына.

— Я бы хотел что бы ты возглавил весенний поход на саксонские земли. — Молвил конунг. Он не сомневался что его сын вернётся с победой и славой.

— А где же Ингемар? Почему не просишь его? — В словах Харальда проскользнула детская обида. Обида на отца, что он так и не признал его перед всеми, законнорождённым.

— Даже если бы Ингемар был тут, то возглавить поход я просил бы все равно тебя. — Конунг не лукавил. Сильнее воина на севере не сыскать, да и стратегическое мышление сына, не раз спасло жизнь целому хирду.

— Так значит он не вернулся? Есть ли о нем известия?

— Нет. Но я надеюсь что Один не оставит его.

— Скол! — Поднял кубок Харальд.

— Скол! — Поддержали его конунг и Ингеборг.

Берсерк велел рабыне наложить ещё мяса.

— Мне надо подумать, к весне я дам свой ответ, конунг.

Ингви кивнул головой. Надо признать Харальда. Если Ингемар не вернётся, Харальд последний наследник. Но он знал своего сына. Гордый, он не примет от него и гектар земли.

— Я вижу ты совсем оправился от болезни? Слава Богам, видит Один, я переживал — молвил викинг, смотря то на отца, то на Ингеборг. Сестра вдруг заметно стала нервничать. Сейчас он узнает что девчонка свободная!

— Да, твоя словенская знахарка помогла мне! Она оказалась очень умелой, и спустя неделю я встал на ноги!

Викинг довольно улыбнулся и кинул кость сидящему рядом псу.

— Как же вовремя я купил ее! И где же моя рабыня? — Он посмотрел на сестру. Та стала отводить взгляд, поправляя волосы, не зная что ответить брату.

Харальд отодвинул тарелку, что то эти двое не договаривают.

— Ингеборг, где девка? — В голосе Харальда прозвучали стальные нотки, принцесса глазами молила отца о помощи.

— Харальд, с ней все в порядке…

— Тогда где же она?

— Я дал ей свободу, после того как она вылечила меня! — Конунг Ингви с вызовом посмотрел на сына. Видать эта рабыня была очень важна для Харальда, раз он так реагирует.

В зале вдруг повисла давящая тишина. Харальд медленно поднялся из за стола, его глаза налились кровью, ярость берсерка просыпалась в нем.

— Ты дал вольную моей рабыне, без моего согласия? Без согласия ее хозяина?!

— Остынь! В моих землях нет травницы, пускай лечит крестьян, нежели сгинет в рабском доме! Или ты боишься что став свободной, она не задерёт подол перед тобой? — Конунг отпил эля.