Сольвейг

Глава 15

Наступил священный праздник зимнего солнцестояния — Йоль, который длился двенадцать дней и двенадцать ночей. В эти дни и ночи все северные миры сходятся в мире живых-Мидгарде: Боги и Асы нисходят с чертог Асгарда, лесные тролли и сказочные эльфы празднуют вместе с людьми. Верили викинги что мертвые выходят из Нижних Миров царствия богини Хель-Хельхейма. В эти праздничные дни северяне давали самые верные и искренние обещания друг другу, пили наваристый сидр и жгли большие костры на полях, вокруг которого радостно бегали хороводом дети, пели песни.

Женщины украшали свои дома ветками падуба, омела и плюща.

Конунг устроил по этому поводу большой пир. Ближайшие ярлы и бонды приезжали на походных лыжах отметить великий праздник. Двенадцать дней был слышен шум и веселье из главного дома. Эль лился рекой.

Сольвейг ловила себя на мысли, что среди приезжих она выискивала Харальда. Но варяга нигде не было. Тоскливо было на душе у девушки, но может так оно и лучше? И чего этот варяг заполонил все мысли девичьи?

Ходили викинги каждый год в священный храм что находится в Уппсале, возносили хвалу своим Богам — Тору, Одину и Фрею. Северяне приносили в жертву по девять особей всех живых существ в священной роще близь храма. То были и лошади и овцы, люди и даже собаки.

Дикими северные обряды казались для Сольвейг.

Она с ужасом смотрела, как женщина, одетая в белый балахон, с накрашенными сурьмой чёрными глазами, которую все называли «Ангел Смерти» подносила каждому рабу, или свободному человеку, который по доброй воле решил отдать себя в жертвоприношение, золотую чашу с ядом.

Одна из жертвенных рабынь, отпила из чаши. Спустя время глаза ее лихорадочно заблестели, на лице появилась нездоровая улыбка, девушка стала крутить головой в разные стороны, показывая пальцем на небо.

— Я вижу нашего небесного отца! Я вижу Одина! Он зовёт меня! — Несчастная тянула руки к небесам, стоявшие по кругу северяне, одобрительно заголосили, рабыня стала плакать и одновременно смеяться. Дурман трава? Подумала словенка.

— О,как он прекрасен и могуществен! Кланяйтесь же, смертные! Я вознесусь в Асгард! — Затем два жрица, с бритыми на голо головами, с такими же подведёнными чёрными глазами подошли к ангелу смерти, поднося ей серебряный кинжал.

Рабыня безумно смеялась и что то несвязно говорила, диким взглядом окидывая толпу.

Одним движением руки, ангел смерти перерезала ей горло. Тело несчастной тут же рухнуло, окропив чёрной кровью снег.

Жрицы подняли мёртвую девушку и вознесли ее на каменный жертвенный пьедестал, стоявший в самом центре языческого храма.

Сольвейг не в силах смотреть дальше на это ужасное зрелище, направилась в поселение. Свейн решил уйти вместе с ней, и всю дорогу рассказывал девушке какие дикие у них обычаи.

Как то поздно вечером, в дом ее лесного жилища постучали. Сольвейг отложила шитьё, может мальчишка пришёл? Или помощь кому нужна?

Девушка скорее отворила скрипучую дверь.

На крыльце, отряхивая меховой плащ от снега, стоял Ивар. Викинг смутился завидев ее, стал переминаться с ноги на ногу.

— Доброй ночи, Сольвейг! — Северянин улыбнулся, отчего на его щеках выступили ямочки. — Сегодня последняя ночь Йоля…

Девушка кивнула головой, давай рукой знак пройти в избу.

— Я знать! — Ответила она по норвежски, и тоже улыбнулась в ответ Ивару.

Викинг прошёл в небольшие сени, слегка наклонив голову в пороге. Оглядевшись он взглянул на словенку.

— Сольвейг… в такие ночи приходят только к самым близким людям… — Было заметно как он нервничает. Северянин взял девушку за руку. — Я пришёл к тебе что бы подарить подарок, — Викинг вложил в ее ладонь маленькое серебряное колечко. — Вот, я сам его сделал, для тебя… — Ивар посмотрел на растерянную девушку, та и не знала что ответить. Викинг был не неравнодушен к ней, это совершенно очевидно.

— Я не сметь принять… — Прошептала Сольвейг и вернула кольцо. Викинг помрачнел, ей вдруг стало жаль этого хорошего парня. Она все видела и понимала. Не просто так он ходил к ней каждый день, то дров наколотить то двор от снега очистить. Девушка часто ловила его взгляд на себе, но ее сердце никак не отзывалось.

Сольвейг вновь увидела, что он пристально смотрит на нее со странно мягким выражением лица. «Что может означать этот взгляд?»

Она робко дотронулась до его колючей щеки, их глаза встретились.

— Сольвейг хотеть быть друг Ивара! — Девушка наклонила голову, — Я не хотеть обидеть Ивар.

Викинг все понял, и грустно вздохнул. Может поторопился? Думал он. Воин пристально смотрел ей в глаза вновь и вновь поражаясь многоликости этой изумительной молодой женщины.

— Ты простить меня? — Сольвейг коснулась его плеча. Она хотела бы полюбить этого воина, она даже смогла бы стать ему хорошей женой, и родить детей, но все ее мысли, все ее сердце было занято чужанином, который скорее всего и думать о ней давно перестал.

— Я не тороплю тебя, зеленоглазка. Не отказывай так сразу, ты подумай! — Викинг вновь взял ее ладонь. — Я стану тебе хорошим мужем. — В нем боролось бешеное желание коснуться губ этой прекрасной девушки. Ивар знал что она бывшая рабыня, но это не останавливало его. Девка была скромная и тихая, в хозяйстве пригожая и сама ладная. Такую и в дом привести не стыдно, матери показать.

— Но викинг не может брать жена из бывшая рабыня. Ты же знать это.

— Это все не имеет значения. Сейчас ты свободна, и я готов сделать тебя своей женой! Я буду ждать сколько потребуется! — Взгляд его скользил по изящным линиям, упругим вздымающимся грудям, пока наконец не остановился на этом гордом, прекрасном лице, в котором отражались нежность и печаль, отважная воля и храбрость такой хрупкой девушки, которая смогла выстоять одна жизненным невзгодам.

Он вновь вернул ей колечко, и слегка дотронувшись до ее волос, скорее вышел прочь, в зимнюю ночь Хедебю. Сердце ее сжалось от боли и сожаления к этому викингу. Напрасно он будет ждать, потому что она знает ответ наперёд…

Опечаленный Ивар спускался в поселение, скрипя меховыми сапогами по снегу. Буран усиливался, мороз пробирал до самых костей. Сегодня ночью он потопит свою тоску в чарке с крепким элем.

Ярл Олаф согревал онемевшие руки возле очага. Дорога в поместье конунга заняла чуть больше суток, но немолодой Ярл очень утомился и все время потирал уставшие от походных лыж, колени. Несмотря на то что приближалась весна, снега в лесах было не мало.

Конунг Ингви был рад приезду своего давнего друга, боевого соратника. Он заметил насколько сильно постарел Олаф, прежде чёрные как смоль волосы, покрылись серебром, россыпь мелких морщин залегла на лице, лишь зоркий взгляд выдавал в старом ярле некогда могучего воина северных земель.

Олаф прокашлял горло, и смотря на оранжевые языки пламени, начал говорить.

— Конунг, я слышал про весенний поход на саксов. Мой хирд, и три боевых драккара тоже отправляются вместе с остальными.

— Я не сомневался в тебе, старина! — Ингви смотрел как Олаф дрожащими пальцами держит кубок. Старик совсем сдал за эту зиму, подумал он.

— Я приехал сказать, что этой весной я тоже отправлюсь в набег.

Конунг удивился. Старый ярл так слаб, о чем он говорит? Наверняка его рука и топор удержать не сможет.

Олаф как будто понял его мысли и засмеялся.

— Знаю, знаю! Не смотри на меня так. Болезнь совсем съела меня, я скоро умру!

— Но в моих владениях есть знахарка, она может помочь…

Старый Ярл нахмурил седые брови.

— Мне не нужна бабья помощь, конунг! Я не собираюсь подыхать в своей постели, как немощный старик! — Он опять громко закашлял, после продолжил — Ты сам знаешь, что для викинга нет ничего позорнее умереть дома, в кровати! Я всю жизнь провёл на поле боя, там же и хочу покинуть этот свет, что бы отправиться в небесную Валлгалу, как и положено викингу!

Конунг почесал подбородок. Доля правды была в его словах, если старик того желает, то он не станет противиться.

— Ну что же, я сочту за честь вновь биться с тобой плечом к плечу, Олаф! — Конунг кивнул.

— Так ты приехал что бы сообщить мне своё решение? — Удивился Ингви

Ярл протянул руки к огню.

— Не только. Я приехал выдать замуж свою последнюю младшую дочь, Оду.

Конунг вскинул брови.

— Да да. Не смотри так на меня Ингви. После того как я умру, я хочу что бы моя дочь и все мои владения были защищены.

— Хм. Но Ингемар так и не вернулся с похода… Боюсь что больше мы его не увидим…

Олаф ухмыльнулся.

— А я не говорю про Ингемара. Ты кажется забыл что у тебя есть ещё один сын. — Ярл лукаво посмотрел на конунга. Тот сжал кулаки.

Что мелет этот старик?! О Харальде он не забывал никогда, ни на минуту! Но с чего это вдруг он хочет выдать свою дочь за незаконнорождённого?

— Ты знаешь что Харальд бастард. Зачем тебе это?

— Да. Я знаю. Но знаю ещё что он стал ярлом в Борнхольме, а весной ты хотел признать его, не так ли конунг?

Ха! Кажется старик не промах.

— Твои доносчики хорошо осведомили тебя, Ярл!

— Именно! Лучшей партии для Оды не найти, сын конунга, к тому же уже стал ярлом! — Старик потёр больные колени — Думаю о том что о его силе говорит весь север, тебе рассказывать не надо. С таким зятем, я могу спокойно отправится в Валлгалу! Я буду знать что мои земли, а главное дочь, под защитой.

Конунг задумался. С чего это вдруг старик решил что Харальд согласится жениться на его дочери?

— Но Харальд теперь сам себе хозяин. Я не могу повлиять на него!

Олаф засмеялся.

— От моего предложения трудно будет отказаться, он станет управлять обширной, плодородной землей! Все мои хирды и драккары перейдут к нему! — старик вдруг посмотрел на конунга. — Подействуй на него! Объясни что он может потерять а что обрести! Пусть женится на Оде, она дочь истинного викинга, в ее жилах течёт кровь народов севера! Она родит ему крепких сыновей. — Старик опять прокашлялся в кулак — Тискать рабынь ему никто не запрещает, пускай в тайне имеет наложниц и шлюх, главное что бы моя дочь была в безопастности и главное счастлива!

Ингви поджал губы. Как плохо он знает Харальда, тому не нужны не земли ни слава. Никто не сможет заставить сына сделать что то против его воли.

— Ну что же, раз это твоё предсмертное желание, то как только лёд тронется, приплывай на весенний тинг вместе с дочерью. Все воины севера будут в Хедебю. Я поговорю с Харальдом, возможно его заинтересует твоё предложение!

— Ха! Моя Ода просто красотка! Ты бы видел ее! Как только твой сын ее увидит, он забудет всех баб!

Конунг вспомнил что пару лет назад он кажется встречал на летнем пиру дочь ярла Олафа. Тогда она была ещё угловатым подростком, женская грудь начинала только только расти, но уже тогда не сложно было заметить, что девка станет настоящей красавицей.

— Тогда выпьем же за весенний тинг и предстоящий поход! Скол!

— Скол!

Ярл вновь погладил больные колени. Надо скорее выдать Оду замуж, пока пузо не полезло на лоб и о ее беременности не узнал весь север. Проклятая девка!