Сольвейг

Глава 32

К осени совсем разболелись ноги у старой знахарки Белявы. Все больше и больше времени старая ведунья проводила в лесной избе, где все дела по хозяйству вела Леля. Корзины что они плели, охотно покупали на ярмарках. Так же, пока лес был богат на ягоды да орехи, Леля с благодарностью принимала его дары, которые тоже носила на продажу.

Даром жизнь в северных краях не прошла для Лели, Ивар научил ее ставить силки на мелкого зверя, охотиться на птицу, и плести сети для ловли рыбы из крапивы и болотной осоки, так же девушка часто видела как рабы ловили рыбу на лозняку — корзину с плетёным воронкообразным отверстием, куда и заплывала рыба.

Иногда с деревни кто приходил помощи просил у Белявы, то ребёнок с хворью какой, то роженица третьи сутки разродиться не может, даже к Лели как то народ попривык, но постыдное положение девицы незамужней, играло с ней злую шутку.

Осень пришла ранняя, холодная и промозглая, неспокойно стало в деревнях и городе, нападали друг на друга целые поселения, сжигая все на своём пути.

Дружинники князя стойко отбивали город, где с некоторых пор служил Аксель.

Выменяв однажды своё вышивание на куль с зерном, Леля собиралась уходить с торжища в воскресное утро. Собрали уж урожай с полей, лес дары свои раздал, да в осенний — желто красный наряд переоделся. Голодно стало в избе знахарки, с животом нынче теперь на охоту не набегаешься, а после того как разъехались купцы заморские, так и корзины плетенные некому стало покупать.

Бывало Горислав зайдет в лесную избу, то репы принесёт, то моркови на столе оставит, да все смотрит на дочь родную, а слов подобрать не может, лишь взглядом задумчивым пройдётся по животу ее округлившемуся, да с горя рукой махнёт и прочь уходит.

Закрыв платком голову, концами его через шею перевязав, Леля прижимала заветный куль к груди. Вечером хлеба напечет, думала она, да от голода слюнки потекли. Совсем плохо стало когда к городу пришли курши, пожгли дома, скотину позабирали. Что осталось у людей и то на подати забрали для дружины княжей.

С неба заморосил противный мелкий дождь, купцы убирали товары с прилавков, отгоняя голодную детвору, которая то и дело норовила то калач какой стащить или ещё чего повкуснее.

Уж закапали крупные капли дождя, как вдруг в спину ей громко закричали.

— Ух непутевая! И ходит все тут! Варяжская подстилка! — Леля на миг оглянулась, совсем неподалёку стояли тетка Росава, и мать Вышеня, Красимира, которая с надменной ненавистью смотрела на Лелю. Неужели сын хотел привести порченую девку домой! Уж отец то ему задаст дома! Неделю спину разогнуть не сможет!

— Это вот ее твой Вышень хотел в дом к отцу и матери привести! — Тетка Росава встала в свою любимую позу, упирая руки в пышные бока — Вот какова позорница! Блудница! Говорила я тебе, не верила мне! Поэтому то и прогнала сваху я вашу тогда, что бы позор на мою голову не лёг! Но правда сама вскрылась! Правду то не утаишь! Своемила то моя пригожей женой Вышеню станет, не то что эта, с чужим приплодом!

Лёля на миг остановилась, за все время, она уже привыкла к злым окликам и недобрым взглядам, но язык тётки Росавы был острее любого другого. В эту секунду ей показалось, как все же Своемила похожа на свою мать, такую же сварливую и злую как она сама. И как только батюшка жил с этой женщиной? Одного лишь братца Могуту жалко, да только на давала Росава им встретиться.

— И чего уставилась? А ну иди отсель! — Тетка Росава плюнула ей под ноги, утирая тонкие губы, которые растянулись презрительной нитью на лице и демонстративно отвернулась. Зеваки столпились возле голосившей бабы, с интересом ожидая продолжения брани.

Лёля не ответила на колкие высказывания, лишь с жалостью посмотрела на мать Вышеня, которая видимо скоро породнится с тёткой Росавой. Не зря в деревне говорят что после Иван купалы, Вышень к Своемиле сватов прислал. Ох и радости наверное было у сестры сводной, добилась таки. Тем и лучше, все ей надоедать не будет более.

Лёля покрепче прижала куль с зерном и не обращая больше внимания на тётку Росаву, направилась скорее к выходу, пока вдруг до ее ушей не долетели слова мачехи.

— Такая же как и мать ее, непутёвая! Уж сказывала я Гориславу, что нагулянная Лелька, не его дочь! Жена блудливая была, так и дочь теперь такая же! Яблоко от яблони…

Внутри у Лели в ту же секунду закипела кровь. Не так обидно было слушать гадости про себя, но когда речь зашла о матери родимой, которая так рано оставила ее, тут то девушку было не удержать.

— Змея ты тетка Росава! Да как смеешь ты матушку мою дурным словом поминать?! — Лёля почувствовала как руки ее просились схватить старую лгунью за космы, но Росава словно прочитала ее мысли и подойдя к ней в один шаг, сорвала с головы платок, больно пихая в плечи, отчего Леля не устояла на ногах и полетела прямиком в грязную лужу.

— Ах ты потаскуха срамная! Да я ж тебя кормила, поила! Как дочь родную воспитала!

— И как вещь ненужную продала за куль с золотом! — выпалила Леля, утирая лицо от грязи, — Перун накажет тебя Росава! Меня сколько угодно словами подлыми называй, а матушку не смей! — Леля окружённая толпой, которая собралась возле них в ту же секунду, поднялась из лужи, обронив заветный свёрток с зерном. Росава потемнела лицом, на шее ее выступили красные пятна. Она уже было кинулась вцепиться в лицо падчерицы, как внезапно незнакомый воин, невесть откуда взявшийся, словно пушинку оттолкнул ее от девушки.

— Не тронь! Не сметь бить девченка! — гаркнул он на ломаном местном наречии, преграждая Росаве дорогу. Мать вышеня, Красимира, тут же схватила за руку тётку Росаву и скорее повела прочь, пробиваясь сквозь гудевшую толпу.

— Видимо это и есть тот варяг что увёз Лельку с собой, пойдём ка отсюда! Иж как глазами зыркает, того гляди чего недоброе сделает!

Когда бабы скрылись из виду, толпа понемногу стала расходится, потеряв всякий интерес к Леле, которая пытаясь унять слёзы, собирала в грязи рассыпавшиеся зерна, онемевшими от холода пальцами. Перепачканная в грязи, униженная и в который раз опозоренная злым языком мачехи, Леля загребала в подол мокрого сарафана маленькие крупинки зерна.

— Вставай девчонка, — Викинг протянул ей широкую ладонь, покрытую мозолями. Леля от неожиданности не сразу признала своего спасателя. Одетый на местный лад, варяг больше походил на деревенского хлопца, кои носили ту же одежу что была на нем, нежели на северянина.

Девушка от растерянности и испуга охнула, она совсем не ожидала его увидеть, так внезапна была их встреча..

прошу прощения за грамматику и ошибки в миллионный раз)

Торольв взял шёлковый платок из рук саксонской девки, на нем действительно были вышиты инициалы Ингеборг, скреплённые по краям защитными рунами.

— Говори! — Ответил викинг, сжимая в руке тонкую материю, столь непривычную для огрубевших мужских ладоней. На секунду перед взором возникла красавица Рунгерд, кожа которой была в тысячу раз нежнее шёлковой тряпицы, а губы ее…

Кассандра натянув широкий капюшон на голову, огляделась по сторонам и в пол голоса произнесла.

— Нам стоит выйти к берегу, у Хоука везде есть уши и глаза, он хитер как лис и опасен как сам Локи! — Девушка вдруг зашагала вперёд, к маячившим огням факелов, которые были видны с берега, привлекая рукой за собой Торольва. Викингу не нравилось это все, но все же он решил последовать за странной незнакомкой. Шурша подолом платья, саксонка оглядывалась на Торольва, как будто боясь потерять его из виду.

Когда они оказалась на открытом берегу окружённым отвесными скалами, где их никто бы не смог подслушать, Торольв нетерпеливо начал -

— Теперь нас никто не может услышать, рассказывай все что тебе известно.

Кассандра взглянула в глаза Торольва.

— Все очень плохо воин, все что ты слышал на тинге — бессовестная лож! Хоук силой заставил принцессу Ингеборг выйти за него замуж!

Торольв вскинул брови от удивления.

— Как такое могло произойти? Все эти дни ее окружали сотни викингов, стоило ей лишь сказать слово…

— Все не так просто! — Перебила его Кассандра, смахнув с лица прядь огненных волос, — После того как Хедебю оправилось от лихорадки, по ночам на нас стали нападать разбойники, это были никто иные как воины Хоука! Они медленно но верно под покровом ночи убивали остатки выживших воинов, которые охраняли поместье, тем самым облегчая себе взятие в осаду Хедебю! — Кассандра чуть щурилась от ветра, не сводя взгляд от Торольва, — Когда же наконец после его ночных нападений в поместье почти не осталось мужчин, он спрятал свой драккар недалеко от Хедебю, где стал дожидаться возвращения Ингемара — Саксонка чуть опустила взгляд, ресницы ее задрожали, Торольв заметил как она старается не показывать боль, которая скрывалась в ее сердце — Подготовленный Хоук, вскоре узнал от своих дозорных что старший брат принцессы возвращается домой, и подло напал на него. Измученный и уставший хирд Ингемара, после долгого плавания и военного похода, не смог противостоять натиску Хоука. — Кассандра на минуту замолчала, ее взгляд скользил по высоком скалам, которые в ночной мгле казались страшными великанами Йотунами. — Хоук потопил драккар Ингемара, убив весь хирд, а его оставили живым и привезли в Хедебю как трофей. — голос рыжей девки чуть дрогнул, глаза ее заблестели от выступившей влаги, она незаметно для Торольва погладила выпирающий живот. — Ингеборг не хотела идти на поводу у Хоука, она была готова принять смерть чем по своей воле стать женой вероломного убийцы и бандита, но увидев еле живого Ингемара, избитого и раненого, ее последнего брата, ведь смерть о Харальде так опечалила ее…

— …Но развеселила Хоука … — Презрительно вставил Торольв, который теперь понял в чем дело. — Что было дальше?

Саксонка грустно улыбнулась. Торольв краем глаза увидел как парни из хирда поставили драккар на воду. Голоса команды обрывками фраз доносились до его слуха.

— А дальше не сложно догадаться Торольв, сын Гуннара. Он знал как Ингеборг любит брата, и как больно ей было видеть измученного Ингемара. Пригрозив, что если на тинге она не объявит его своим мужем, и не сделает его конунгом, то он тут же убьет Ингемара! — Произнеся последние слова, рыжеволосая саксонка больше не смогла сдерживать рыдания, слёзы ручьём потекли с ее глаз, нос тут же распух и покраснел. Не зная как поступать с плачущими бабами, Торольв небрежно потрепал ее по плечу, понимая что этот жест совсем не предназначен для того что бы успокоить. С бабами вообще не просто. Однажды он пытался унять рыдания Рунгерд, но после того как прижал девушку к себе, она отчего то заплакала с ещё большей силой. Но сейчас не об этом. Рассказ рыжеволосой разгневал его. Ублюдок Хоук за все ответит!

— Не стоит лить слезы, теперь когда ты мне все рассказала я обязательно что нибудь придумаю, я не брошу Ингеборг!

— Ты должен спешить если согласен помочь, теперь когда Харальд мёртв, принцесса не может никому доверять! Не будет Хоука, будет кто то другой, который станет видеть в ней лишь выгодную партию! Не каждый викинг сможет противостоять хирду Хоука. У него много кораблей, и сотни воинов, возможно есть даже наёмники…