Сольвейг

— Смотри ка, парень ещё на ногах держится, я после своего первого рога уже не смог встать с лавки! — Шутили воины.

Держась за шершавые стены, Бьёрн вышел в прохладу вечера. Свежий воздух наполнил легкие, глубоко дыша мальчишка отгонял надоедливых собак, которые крутились у дверей провального зала, в надежде на кусок мяса или какой нибудь мозговитой кости.

Мысли путались в голове, но разум не покинул его.

Дурнота подкатила в горле, ощущая рвотные позывы, Бьёрн бросился в ближайшие кусты, опорожнить желудок от огненного напитка.

Спустя время парнишка умылся из дубовой бочки, отмечая что чувствует себя значительно лучше. И что они находят в этих крепких напитках?

Мальчишка брезгливо поморщился вспоминая вкус эля. Нет, определённо в пьянстве нет ничего хорошего.

Ноги ещё заплетались, но идти он мог, свежий воздух понемногу отрезвлял голову.

Из главного зала доносились весёлые голоса и пение скальда, возвращаться в душное помещение совсем не хотелось, и парень решил немного пройтись что бы окончательно прийти в себя. Надо поискать отца, может уснул где?

Кассандра бежала со всех ног назад в свою комнату. После того как девушка накидала сухого торфа, осыпав его горящими углями из печи предбанника, Кассандра подперла двери парильни снаружи, и побросав одежду Оды и ее служанки на угли, не слышно покинула строение.

Ткань тут же обуглилась, задымилась, огонь со звериной силой перебросился на сухие доски.

Из парильни послышались напуганные женские голоса и стук, из небольшого оконца предбанника повалил чёрный густой дым.

На миг оглянувшись, саксонка возликовала.

Женский крик перешёл на визг, Кассандра зло улыбалась, смотря как огонь перекинулся на дверь бани. В отражении пламени, ее волосы вдруг стали кроваво красными, на лице была маска безразличия и жестокости. Поделом тебе, подстилка Харальда! Не бывать тебе ему невестой, не испить вместе с ним свадебный мёд!

Внутри Кассандра почувствовала наслаждение от происходящего зрелища, она наконец свершила свою месть, сегодня Харальд сполна узнает что такое боль!

Стены горевшей бани громко затрещали, дикий женский крик казалось рвал душу на куски и резал слух, но саксонка не обращала на это никакого внимания, в ее сердце не осталось места для жалости.

Бросившись бежать в поселение, саксонка подхватила полы длинного платья и накинув капюшон на голову, молилась что бы ее никто не заметил.

Подбегая к высокому частоколу, она с силой столкнулась с Бьёрном, больно ударившись головой.

— Уйди с дороги мальчишка! — Гневно Крикнула Кассандра.

Растерянный Бьёрн ровным счетом ничего не понял, извинившись он отошёл от ошалелой бабы, которая куда то спешила. По дерзкому оклику, вероятно она была из знати, но почему на ней рабский плащ? В темноте парень не успел рассмотреть ее лица, лишь посмотрел в след беглянки.

Выйдя за изгородь, Бьёрн услышал дикий лай собак, десятки псов бросилась бежать в сторону женской бани.

Пройдя ещё десяток шагов, юнец увидел как багровое пламя охватило строение.

Пожар!мелькнула первая мысль в голове, не теряя больше ни минуты, Бьёрн бросился бежать к бане, в надежде что там никого не окажется.

Огонь охватил ещё не все здание, и тут слух донёс отчаянные женские крики. Зайти внутрь не было возможности, пламя охватило массивную дверь, взволнованный Бьёрн стал обходить построение со всех сторон, и случайно споткнулся… о сапоги своего мертвого отца, который лежал в куче торфа, заваленный сверху вёдрами и поленьями.

— Отец! — Закричал Бьёрн не своим голосом, судорожно откидывая в сторону торф с тела мертвого Хьярти.

На голове мужчины виднелась кровавая рана, череп был пробит. Холодные руки викинга свидетельствовали о том что Хьярти мёртв.

— Отец! Нет! — Бьёрн тряс его так, как будто пытался разбудить ото сна.

— Помогите! — Диким голосом закричали за стеной. Парень опомнился, надо спасать горевших баб, — На помощь! Умоляю! — Последние слова голосивший бабы походили на крик безумной. Медлить было нельзя, через пару минут девки сгорят живьём или задохнуться от дыма.

Отойдя от покойного отца, сдерживая набежавшие слезы, юный Бьёрн решительно полез в небольшое оконце предбанника…

Ингрид соскочила с сундука, когда в дверь громко стукнули три раза.

Поняв что вернулась госпожа, рабыня дрожащими руками в спешке отворила.

Саксонка быстро юркнула внутрь, глаза ее лихорадочно блестели, от Кассандры пахло дымом. Ингрид поморщила нос, что натворила она?

Не теряя времени, саксонка быстро сняла обветшалый плащ и передала его в руки рабыни.

— Живо надевай! Если кто спросит, то все это время я была в своей комнате и никуда не выходила! Если ты хоть словом обмолвишься… — Взгляд ее недобро мазнул по рабыне, давая понять что если она хоть что нибудь скажет, смерть ее будет быстрой.

Ингрид боязливо надела свой плащ, полы которого были измазаны сажей. От одежды нещадно разило костром, что делала в нем рыжеволосая леди?

— Подай мне чистой воды и свежее платье! — Саксонка принялась стягивать с себя грязное одеяние, спешно убирая вещи в небольшой резной сундук. После того как Ингрид помогла своей госпоже умыться и переодеться, Кассандра растрепав волосы, залезла на кровать укрывшись до носа тёплой шкурой горностая.

— Ты убила охранника? — Шепотом спросила рыжеволосая.

Ингрид вдруг испугалась, но делать было нечего. Надо признаться госпоже. Но говорить о том что она признала в викинге своего насильника, не стоило. Как бы не было, Ингрид сполна отомстила ему! Когда то давно она поклялась убить его, если ещё раз встретит на своём пути. Боги предрешили его судьбу, сами Норны сплели его нить и оборвали рукой Ингрид.

— Я… я лишь хотела…

Кассандра вдруг громко рассмеялась.

— Не мямли! Ты все правильно сделала! И теперь за твою работу, у меня для тебя есть ещё один подарок! — Саксонка хитро сверкнула зелёными глазами. — Там, в кармане твоего плаща, посмотри!

Ингрид непонимающе уставилась на свою госпожу. Перстень и серьги она отдала ей, о каком подарке идёт речь?

— Смелее! Не бойся!

Рабыня просунула руку в карман своего плаща и вытащила оттуда серебренную женскую фибулу и золотой пояс, которым опоясывались знатные девы севера, нося на нем ключи от всех кладовых.

— Это все мне? — Не веря своим глазам спросила растерянная Ингрид. Никогда раньше она не держала столь дорогих богатств в своих руках. Золотой пояс, усыпанный самоцветами, красиво переливался в свете зажженной лучины.

Кассандра растянула губы в презрительной усмешке. Глупая рабыня! Боги совсем не наделили тебя умом и смекалкой!

— Конечно дорогая, теперь это все принадлежит тебе! Твоя помощь оказалась бесценна!

Ингрид быстро вернула украшения обратно в карман, и бросилась к саксонке целуя ее руки, горячо благодаря. Это сколько же теперь она может себе купить! А если все получится, то она даже сможет выкупить свою свободу! Тогда то ей уже не придётся терпеть унижение и все прелести невольной жизни!

— Благодарю вас моя госпожа! Вы так добры ко мне! — Кассандра брезгливо отдёрнула руку.

— Довольно! Потуши лучину и ложись на сундук! Я очень устала. И помни о том что я тебе сказала!

Глупая Ингрид, которая совсем не замечала подвоха, утирая слезы радости с глаз, скорее выполнила указ госпожи и довольная улеглась на широкий сундук, где лежала овечья шкура. Шмыгая носом, рабыня грезила о счастливой жизни, положив руку на увесистый карман своего плаща, где лежали дорогие украшения.

Лёжа на кровати, саксонка боялась шевельнуться, Кассандра прислушивалась к тому что происходило снаружи. Сначала весёлые голоса и пение скальдов звучали как обычно, затем она услышала чьи то мужские окрики, лай собак, пение скальда резко прекратилось.

Спустя пару минут со двора послышались грубая речь викингов, десятки ног забегали по поместью. Где то вдали закричала женщина.

Холодок прошёлся по телу саксонки. Несмотря на то что она была укрыта тёплой шкурой, девушку бил холодный озноб. Кажется прознали! Думала саксонка, вслушиваясь в звуки доносящиеся со двора.

Мужские голоса что то выкраивали, где то в главной зале гневно закричал мужчина.

Бояться нечего! Успокаивала она сама себя, если я все правильно сделала, то все подозрения упадут на … Саксонка перевела взгляд на сонную фигуру Ингрид.

Даже в темноте было заметно довольную и счастливую улыбку на лице глупой девки.

Кассандра прикусила больно губу.

Хорошо что она прихватила с бани украшения Оды. Тогда получается у Ингрид был мотив убить девку! Так и есть! Воспользовавшись моментом, когда все воины были на пиру, рабыня убила охранника, а затем совершила кражу. Затем что бы скрыть свои следы, Ингрид подожгла баню, сославшись на то что хмельной воин не уследил за печью!

Если их начнут допрашивать, то подтверждением тому станут украшение проклятой невесты Харальда и ее собственные, а в частности это перстень и серьги. Кассандра сделает глупое лицо и скажет что это именно Ингрид украла их. Даже если рабыня начнёт упираться, никто не поверит ей, слишком много обстоятельств было против неё. Она воровка и убийца несчастной девки, которая живьём сгорела в бане!

Как же все ловко она продумала. Даже хорошо что рабыня отправила на тот свет жалкого охранника. Тем красноречивее получается история.

Кассандра довольно закрыла глаза, продолжая думать дальше.

Было только одно но. Ее увидел мальчишка, когда она уже подбегала к женскому дому. Хорошо что на ней был плащ Ингрид, в кромешной темноте малец не мог разглядеть ее лица. В любом случае плащ давал понять что перед ним рабыня.

Со двора все так же доносились мужские голоса. Кассандра ликовала. Как же ей нестерпимо хотелось посмотреть на лицо Харальда, когда он узнает о смерти своей невесты! Наверняка от горя он схватится за голову! Поделом тебе, проклятый норманн! За смерть моих соплеменников, за смерть моих родителей которые убили безжалостные варвары в доме Божьем, осквернив его своим бесчинством и распутством. Будь ты проклят Харальд, за то что так жестоко обошёлся с моим сердцем и любовью к тебе!

Кассандра до боли в пальцах сминала мягкую шкуру, унимая дрожь в теле, от натянутых нервов саксонка откинула покрывало и слезла с кровати.

Сев на холодный пол босыми ногами у изголовья ложа, Кассандра, смирённой рабой Божьей скрестила руки на груди и беззвучно стала читать святое писание, которому научил ее отец.

На руках ее была кровь невинной души. Она чувствовала это, знала. Божье слово больше не успокаивало ее как бывало прежде, но саксонка не останавливалась и беззвучно шевелила губами, в надежде унять терзания совести.

Находясь в подобие транса, спустя время саксонку разбудил громкий стук в дверь…