Пляска одержимости

Ямато выслушал эту исповедь молча.

Значит, тот полицейский, Фудзимото, подделал смерть Юкио, чтобы дать дорогу Окамуре под новым амплуа. Вот как оно было. Неудивительно, что он не явился на похороны Оды Кенжиро: из воспоминаний было ясно, что Окамура отсек от себя все прошлое, чтобы достичь мечты, а такая слабость могла доказать ему самому, что где-то в глубине души он все еще оставался тем самым журналистом из «Гендзи», которого тянуло изменить мир. Но Окамура явно сожалел о том, что не мог побороть свой образ и явиться.

Он тоже был жертвой клетки успеха.

Нэнокуни была для них двоих памятным местом. Тут Тайтэн пытался вернуть к жизни Цубаки; тут же Ода Юкио умер. Ничего удивительного, что старика потянуло именно сюда.

Свалка грез.

— Вы довольны? Того, чего добились в новой жизни?

Окамура скосил на него взгляд с легкими нотками иронии.

— С чего вдруг такие вопросы?

— Я просто подумал… Я ведь тоже бросал прошлую жизнь, — Ямато не отрывался от края свалки, вспоминая и вспоминая свой диалог с Тайтэном, его мольбы дочери остановиться, бешеный взгляд белого зверя… — И мне было очень тяжело с ней проститься. Но меня вынуждали, приходилось подстраиваться. Сначала амнезия, потом вся та ситуация со смертью Цубаки. Нехорошо тогда вышло. Но у меня почти не было настолько близких связей, а Вы так легко простились с родным братом. Да и, уж простите, не сказать, что Вы особо преуспели. «Накатоми» как процветали, так и цветут.

Последняя реплика, вопреки опасениям Ямато, была воспринята смешком.

— Конечно же я жалею, Такигава-кун. Но даю себе совсем немного времени на это, иначе можно окончательно потонуть в тоске. Стоит размышлять о будущем, а не о том, что ушло. Оно неизменно. Как не молись ты Будде, но совершенное уже не вернуть. Поэтому я предпочитаю больше думать о том, что грядет. Ну а маленький прогресс… — хихикнул. — Поверь. Так и должно быть, с виду. На деле мои связи простираются гораздо дальше, чем ты можешь себе представить. Скажем… у меня уже есть план по тестированию задуманного, но для этого один мой старый друг крайне далеко должен дать добро, что будет безопасно это опробовать.

— Не расскажете?

— Прости, но даже тебе — не решусь. Иначе Симадзу меня точно сожрет.

Окамура легко рассмеялся, будто он говорил о чем-то повседневном, а не крайне преступном. Впрочем, Ямато решил об этом не думать. Он отвернулся от свалки и обернулся назад, на город, размышляя: можно ли было изменить эту махину мирно? Такое место… Иногда ему казалось, что желание Окамуры осуществимо лишь с помощью огня. И им придется разрушить Эдо до основания, чтобы воздвигнуть новый.

Когда он развернулся, Окамура курил уже новую сигарету. Внимательно смотрел в глаза.

— Но ты ведь тут не за простой болтовней, верно?

Ямато повел плечом, кивая.

— Я пришел к Вам посоветоваться.

И рассказал все, что услышал от Ханзе: про принцессу и потомка императора, про то, что тот планировал использовать его происхождение в качестве основного оружия против имевшегося наследного принца, как человека подневольного. Окамура слушал его внимательно, изредка хмурясь, и, в самом конце, когда Ямато честно спросил — что лучше делать при таком знании — задумчиво провел рукой по подбородку, словно все еще обдумывая.

— Значит, потомок императора?..

— Верно.

Весь его вид говорил о том, что он сомневался, но один простой факт — то, что эту информацию нашел именно Ханзе, бывший сетевой самурай — давала достаточно поводов поверить в истинность этих слов. Во всяком случае самому Ямато. Нетраннеры его класса умели доставать информацию откуда угодно, ничего удивительного, что он сумел достать подобный лакомый кусочек. На всякий случай Ямато поинтересовался, что именно было не так, и в ответ Окамура лишь сухо потряс головой.

— Все так. У меня есть связи в правительстве, и мой информатор действительно доносил информацию о том, что такой «потомок» действительно существует в базах данных, и за ним украдкой наблюдают. Возможно, он — запасной план по использованию его в случае, если Тамасабуро захочет откусить свой кусок от власти не помпезно, а просто посадив на трон верную марионетку, но это лишь догадки. В принципе, зная Ханзе, не слишком странно, что он обладал подобным знанием, и при своих планах вышел на тебя. Однако…

— Однако?

Окамура странно на него взглянул.

— У меня была немного другая информация о личности потомка.

Мог ли Ханзе ошибаться?

Или, может, просто нашел дополнительную информацию? В конце концов, у детей отрекшейся принцессы тоже могли быть не одни потомки, а несколько, и родословная ветвилась, ветвилась… пока не получился Ямато. По его мнению, Ханзе не было смысла врать, потому что в таком случае это был бы слишком явный обман, но…

На душе беспокойно скребли кошки.

Может, все же вранье?

Но Ханзе ни разу не соврал ему. И даже помогал. Может, это у Окамуры ошибочные данные?..

— Первая информация совпадает, плюс, по моим сведениям, живых на данный момент потомков несколько, — задумчиво проговорил Окамура, словно пытаясь найти объяснение изречениям Ханзе. Он задумчиво глядел куда-то в землю. Потом вскинул голову. — Проще, впрочем, не гадать. Либо информация Ханзе-куна неверна в деталях, и, может, именно твое родство он додумал сам, как предположение, либо мне сообщили неполную информацию, выдав лишь данные по одной ветви. Проще всего проверить. У «Накатоми», точнее, одной из их мелких дочек, имеется архив, в котором наверняка есть данные об этом. Может, не напрямую, но под кодовым именем «Мэйдзи».

Как реформа?..

Они еще помолчали.

Значит, даже «Накатоми» знали, что такой потомок имеется. Это, несомненно, внушало доверие словам Ханзе, в которые с течением времени верить хотелось все меньше и меньше, с учетом, какой скользкой змеюкой тот оказался. Это же касалось и доверия, за кем идти, но Ишикава был прав — если Ямато присоединится к Ханзе, то сливать данные Окамуре будет гораздо проще. Как и следить за тем, чтобы тот окончательно не двинулся с катушек. Вроде четкого балансирования на грани, когда сердцем он был верен старику, все еще, а играл роль послушной марионетки Ханзе.

Он озвучил свои сомнения Окамуре, и тот задумался еще на некоторое время. Интересно, промелькнула мысль в голове у Ямато, о чем именно тот сейчас размышлял? Что делать с Ханзе?

— Я раньше не слышал, что он был за такие идеи, конечно… Но о нем в подполье знают, — задумчиво проговорил Окамура. — Может, все это время он питал слабость к свержению нынешнего строя, не зря же предал СОЦБ.

Потом добавил:

— Тот, кто получит тебя, условного потомка императорской ветви, на свою сторону, несомненно, завоюет сердца противников нынешнего режима. Ханзе прав, такой «император», куда более близкий к простому народу, может стать решающим фактором в убеждении толпы. Ты пришел ко мне, значит, все же, ты больше на моей стороне, чем на Ханзе.

Не вопрос — факт.

В глазах Окамуры промелькнула улыбка, и Ямато пожал плечами.

Мне так сказал Ишикава, не признался он. Советоваться с Ханзе было опасно. Он был хорошим товарищем, отличным нетраннером, но некоторые его особенности пробирали до мурашек. Что уж говорить о том, что он все же достал миниатюрное ядро «Химико», буквально вырезав данные из трупа Цубаки. Кто в здравом уме бы так поступил? С другой стороны, не зря же говорили, что все гении по-своему безумны.

Порой перемены требовали именно такого.

— Я считаю, что Ханзе тоже знает, что делает, — Ямато медленно покачал головой. — Но его действия радикальны. Вы идете безопасной дорогой… Но он доверяет мне, и я не знаю. Честно говоря, мне вообще не хочется в этом участвовать, но Вы все равно выйдите на меня, даже если я рвану на Хоккайдо, поэтому я приму участие. Но я… Не уверен на чью сторону встать окончательно. Не поймите неправильно, но Вы единственный человек, с которым я могу спокойно это обговорить.

Можно было бы поговорить с Одой Кенджиро.

Но он, к сожалению, умер от его же, Ямато, руки.

— Я просто хочу сделать все без лишней крови.

— Тогда ты пришел к верному человеку, Такигава-кун.

Окамура улыбнулся и положил ему на плечо руку. Перемена сверху была более мирным вариантом. Видимо, Ишикава намеренно отправил его сюда, для того, чтобы Ямато сам убедился в собственном выборе. Хитро. Ханзе же… Ну, он уже придумал стратегию. Оставалось только подать все так, словно и Окамура, и сам Ханзе ходили вокруг одной и той же информации.

— Достань мне информацию о своем родстве с императорской семьей, — пророкотал Окамура, — и я разберусь с твоими оставшимися проблемами, включая долг Юасе.

Однако, вопреки ожиданиям, Окамура был тут все же не один.

Второго посетителя окраин Нэнокуни Ямато нашел чуть отойдя поодаль, к небольшому торговому залу, где была целая уйма мелких частных магазинчиков и забегаловок, образовывавших свой крохотный торговый район. Тут, вдали от центра, было легче дышать; не было давящих многоэтажек, внимательного взгляда корпораций из каждого угла, ничего из этого. Ямато заприметил его еще издали; Цунефуса стоял около автомата с газировкой и лениво рассматривал плакаты соседнего клуба, в котором выступали звезды местного разлива. Странно, вдруг удивился Ямато, хотя, в общем-то, ничего удивительного тут не было. Цунефуса был тут… потому что Окамура его ждал? И он вызвался? Он полагал, что последняя ниточка, что связывала их с подпольных боев, оборвалась.

Неторопливо он подошел сзади. Вдвоем, не сговариваясь, они закурили, рассматривая постер. На нем были изображены три девушки, а слоган гласил — старт новой группы «Heart-Shift», только в клубе «Майоран». Вот уж повезло: поют себе в удовольствие и только. Ямато мог только мечтать о том, чтобы самой большой его проблемой было придумать какую-то легкомысленную песню. Наслаждаться существованием, своим хобби… Ему всегда хотелось ощутить на себе ритм жизни, но в те времена он только и делал, что работал, а потому откладывал момент «наслаждения» на потом. Настанет ли он сейчас? Или Ямато вновь упал с головой в дела Окамуры, и отдых ему будет только сниться?

— Ты сильно вырос.

Ямато скосил взгляд в сторону, на Цунефусу, и тот торопливо потушил бычок о кирпич.

— Помню тебя совсем еще шпаной. Пришел ко мне, захотел драться. Мелкий, агрессивный, толпа была просто в восторге. А сейчас? Посмотри на себя. Если бы я, правда, знал, что ты был шиноби, может и иначе отреагировал бы, но для меня ты сильно изменился. Да и вытянулся! Каким парнем стал.

— Говоришь, как какой-то радушный дядя.

— Пошел ты.

Они оба рассмеялась, но следом Ямато застонал.

— Если бы я согласился на подставные бои, то ничего из этого бы не было

— Нечего горевать об ушедшем. Стоит смотреть в будущее. Но я рад, — улыбнулся он шире, — что ты вырос таким замечательным молодым человеком. Многие не любят шиноби, якобы те родную мать продадут за лишние деньги, но посмотри на себя. Мало кто добровольно сделал бы все то, что вытворил ты.

— Ты мне льстишь.

Они оба помолчали, продолжая рассматривать постер.

Хорошо было бы напиться, пойти в тот бар и слушать выступления андеграундной группы, думая лишь о том, что завтра вновь тащиться на какую-то скучную и незначительную работу, а не гарцевать на риске, на лезвии жизни. Но он так не мог; ему была нужна опасность, как самый страшный наркотик, и в нормальной тихой жизни он бы вскоре застрелился. Потому он пошел на подпольные бои; пусть память подводила, но импульсы остались те же.