Русский святочный рассказ. Становление жанра (2-е издание)

Детская рождественская литература

К середине XIX века относится появление первых новогодних и рождественских текстов для детей. Как правило, такие произведения публикуются в праздничных номерах детских журналов, число которых с этого времени начинает быстро возрастать. Немногочисленные периодические издания конца XVIIII — начала XIX века, адресованные детям, не имели календарной структуры. «Детское чтение для сердца и разума» (1785–1789) или более поздний «Детский собеседник» (1826–1828) помещали, главным образом, нравоучительные повести, переводные и оригинальные стихотворные тексты и изложенные в популярной форме очерки по географии и истории, грамматике, естествознанию и прочим наукам. Расположение этих материалов не зависело от календарной даты выхода номера в свет.

По моим наблюдениям, первым детским периодическим изданием, широко ориентированным на календарь, стал журнал детской писательницы А. О. Ишимовой «Звездочка», который выходил с 1842 по 1863 год[572]. В «Звездочке» сотрудничала группа женщин-литераторов — именно с этого времени женщины, писательницы и педагоги, начинают энергично завоевывать область детской литературы и журналистики. Журнал Ишимовой никогда не достигал высокого художественного уровня и не отличался хорошим художественным вкусом, за что нередко подвергался вполне справедливым нападкам критики, но Белинский однажды отозвался о нем вполне одобрительно, сказав, что он доставляет «своим маленьким читателям сколько приятное и разнообразное, столько и полезное чтение»[573].

Для темы настоящего исследования «Звездочка» особенно интересна: она может быть рассмотрена как пример многочисленных впоследствии периодических изданий для детей («Детский отдых», «Семейное чтение», «Задушевное слово», «Мой журнал. Журнал для девочек», «Мир Божий» и др.). Почти для всех журналов «женского» направления русской литературы и педагогики середины и конца XIX столетия были характерны некий общий тон (сентиментально-поучительный и слащавый) и общие принципы структурной организации. В распределении материала они, как правило, опирались на календарь (исключение составляют, пожалуй, только «Журнал для детей», издававшийся в 1850‐х годах М. Б. Чистяковым и А. Е. Разиным, и более серьезное педагогическое издание 1870‐х годов «Семья и школа»). В них всегда строго соблюдался принцип «сезонного» и «праздничного» расположения материала. Действие рассказов, очерков, стихотворений в том или ином номере неизменно совпадало с календарным временем, на которое приходился соответствующий выпуск. Этот устойчивый структурный принцип детской периодической печати основывался на уверенности издателей-педагогов в том, что переживаемое в настоящий момент время года или праздник поможет маленькому читателю правильно понять, осмыслить и усвоить материал. Видимо, по мнению издателей, такое построение «журнального года» приучало читателей-детей к календарным ритмам, необходимым для нормального функционирования человека. Этот принцип расположения материала в изданиях для детей сохранился до настоящего времени, что можно заметить как по современным детским журналам, так и по учебникам-хрестоматиям для младших классов — он планируется таким образом, чтобы в процессе изучения он по своей сезонной тематике совпадал с соответствующим календарным временем: например, стихотворения об осени изучаются осенью, о зиме и Новом годе — зимой, о весне — весной[574].

В «Звездочке» особо «календарно» отмеченными оказываются декабрьские и январские номера. Зима, елка, Рождество и Новый год — вот тот тематический комплекс, который оказывается в центре декабрьско-январских выпусков этого журнала. Так, например, в первом номере «Звездочки» за 1842 год помещается статья с описанием рождественских обычаев разных народов и повесть в письмах. Письма пишут друг другу две девочки, одна из которых, жительница Петербурга, описывает празднование Рождества в своем городе, другая, живущая в это время в Вене, рассказывает о праздничных обычаях Австрии[575].

Тема народных святок из детских журналов, как правило, исключалась. Причиной игнорирования языческих святок, видимо, является убежденность издателей в несоответствии народных обычаев и верований учебно-педагогическим задачам детской журналистики. Народные святки с их суеверием, гаданием, ряженьем и нередко — с разнузданным поведением противоречили общепринятым в образованном обществе нормам, отчего изображать их считалось непедагогичным и вредным. Отсюда и те объяснения, которые даются народным обычаям и обрядам, по преимуществу иностранным, когда они все-таки попадают на страницы «Звездочки». Говоря, например, о швейцарском обычае рождественским вечером рассказывать детям всевозможные истории о колдунах, волшебниках и «даже мертвецах», автор пишет: «Все это делается для того, чтобы посмешить и позабавить молодежь»[576]. Швейцарцы, по мнению автора заметки, рассказывают эти истории с целью отучить детей от страха. От страха и трусости стараются излечить маленького читателя и поучительными рассказами о детях, боящихся привидений и мертвецов, как, например, в рассказе «Трусливая Соня»[577]. В сборниках для детей различного содержания нередко даются назидания, адресованные любителям гаданий.

Не ворожите и не гадайте, — пишет составитель сборника «Подарок детям», — <…> к волшебникам не ходите и не оскверняйтесь от них. <…> А что делают во время святок особенно молодые люди? Каких тут гаданий, какой ворожбы не бывает!.. Судьбы Божии от нас сокрыты, а мы силимся, так или иначе, узнать их. Грех, тяжкий грех принимают на себя эти шепотники и клеветники[578].

Когда же в текстах для детей появляется описание святочных обычаев, то они изображаются как вполне невинные деревенские забавы, как то, что «уж забыто в столице, но еще сохраняется по деревням, у помещиков» — катания, подблюдные песни, игры в фанты, в синонимы и пр. С этим можно встретиться, например, в повести Л. А. Савельевой-Ростиславич «Святки»[579]. В других случаях святочные игры «рекламируются» как возможные детские коллективные развлечения. Дело в том, что со второй половины XIX века народные обрядовые игры часто начинают рассматриваться педагогами как один из возможных вариантов разнообразия детского досуга, как форма детского развлечения[580].

В противоположность языческим святкам, праздник Рождества был представлен в детских журналах подробно и многосторонне. В соответствии с главными идеями этого праздника в журнале печатаются рассказы о добродетельных и благородных поступках, совершенных детьми накануне или в день Рождества, исправлении и раскаянии на Рождество и т. п. В рождественских рассказах «Звездочки» «хорошие» дети обычно жертвуют своими рождественскими подарками в пользу бедных, «дурные» дети, получив пример доброты, исправляются и становятся «добрыми», дети, плохо обращавшиеся со своими игрушками, бывают наказаны, поссорившиеся дети мирятся на Рождество, а родители счастливы тем, что «Бог послал им таких хороших детей», и т. д. и т. п.[581] «Приятнее давать, чем получать» — вот типичное название для таких рассказов; оно использовано в «журнале для детей обоего пола» «Современник», который выходил в Петербурге в 1850‐х годах[582]. Подобные нравоучительные рождественские «картинки», учащие добродетельной жизни, можно встретить почти во всех детских журналах второй половины XIX века. Так, например, в «Задушевном слове» в течение многих лет печатались нравоучительные рождественские рассказы С. М. Макаровой[583].

Образовательный смысл публикуемые в «Звездочке» рождественские тексты получали тогда, когда в них сообщались новые для маленьких читателей сведения — о праздновании Рождества в других странах, о происхождении праздничных обычаев и обрядов, о праздничной символике и т. п. Так, в одном из номеров «Звездочки» помещен рассказ о том, как отец с детьми отправляется за рождественскими подарками и во время этой прогулки рассказывает детям о происхождении обычая устраивать елку, попутно «разбавляя» этнографические сведения ботаническими и экономическими[584]; аналогичен рассказ «Елка», напечатанный в 1880 году в журнале «Детский отдых», в котором дядя, украшая вместе с детьми елку, рассказывает им о рождественском дереве и святочных обычаях разных народов[585].

Помимо праздничных номеров журналов, к Рождеству издавались адресованные детям специальные книжки (иногда с подзаголовком «Подарок к празднику»[586]), предназначавшиеся для рождественских подарков. Такие книжки-подарки начинают появляться уже с начала XIX столетия[587]; к середине века их количество значительно возрастает[588]. Белинский, писавший о недостатке детской литературы и о ее низком качестве, иронически заметил по этому поводу:

Наконец литература наша начинает обращать внимание на детей и заботиться о доставлении им читательской пищи, способной развить их ум и сердце. Странно, что она хлопочет о детях один только раз в году — от праздника Рождества до праздника Пасхи, как будто в убеждении, что ум и сердце детей способны к развитию только в это время <…>. Эти книги издаются перед праздником как игрушки, которые покупаются «дражайшими» родителями для подарков детям[589].

Праздничные книжки-подарки для детей, рекламировавшиеся во многих периодических изданиях перед праздниками, представляли собой рождественские сборники пестрого содержания — они включали рождественские и святочные рассказы одного или разных авторов, стихотворения о празднике, переводные рождественские повести[590], всевозможные рекомендации по устройству и проведению детских праздников елки и т. д. и т. п.[591]

С середины века входит в моду возникший еще в XVIII столетии праздничный обычай декламирования детьми поздравительных стихотворений, адресованных родным и близким с пожеланиями здоровья и благополучия. Функционально такие декламации аналогичны благопожелательным новогодним и рождественским песням колядовщиков и славильщиков. Для того чтобы удовлетворить потребность в поздравительных праздничных текстах, начали издаваться специальные сборники, в которых помещались стихотворения с разными адресатами («дражайшему папеньке», «маменьке», «сестрице» и т. п.) и к разным праздникам (Рождеству, Пасхе, именинам, дню рождения). Позже, к концу XIX — началу XX века, когда детские елки стали устраиваться повсеместно как в домах, так и в учебных заведениях, появляется необходимость в издании рождественских и новогодних пьесок для детских постановок и программ праздничных утренников[592].

Среди русских детских писателей (и особенно писательниц) были такие, которые «специализировались» на «праздничных» (святочных, пасхальных, купальских) текстах, как, например, Л. А. Ярцова[593] и В. В. Михайлова, сборники которых выходили на протяжении нескольких десятилетий второй половины XIX века[594]. В конце XIX века детские рождественские тексты, как и вообще вся детская словесность, становятся доброкачественнее. «Праздничные» рассказы Н. И. Познякова[595], А. В. Круглова[596], Д. Н. Мамина-Сибиряка[597] в значительной мере освобождаются от свойственных более раннему времени сентиментальности, примитивности сюжетов и дидактичности, однако элемент нравоучения, спровоцированный идеей праздника Рождества, и в них остается достаточно сильным[598].