Русский святочный рассказ. Становление жанра (2-е издание)

X. Мнимая покойница

В простой, смиренной одежде церковника, с сжатым сердцем, с бледным лицом входит несчастный Кудрин в залу дома Сундуковых. Он едва устоял на ногах при взгляде на печальный предмет, поразивший его взоры. В переднем углу комнаты, на столе, окруженном шестью высокими подсвечниками, под богатым парчовым покровом, под белою на лице кисеею лежала та, которую любил он более всех на свете! Надлежало скрепиться: в зале были люди; с трепетом подходит он к налою, раскрывает псалтырь и, перекрестясь, дрожащим голосом, начинает медленное чтение, стараясь изменить себе. Напрасно силится он приковать взоры свои к разогнутой перед ним книге — они против его воли скользят по налою и часто упадают на тонкое кисейное покрывало на лице покойницы.

В полночь все разошлись из комнаты; осталась одна старая служанка, более других преданная барышне, и скоро заснула на стульях. Где ж няня? Она не могла указать подобного усердия! Она слегла от горести в постелю.

Когда все таким образом замолкло, Кудрин оставляет свое место, приближается к столу, падает ниц и горько плачет. «Я любил тебя, — говорит он тихо, — любил, лишенный надежды владеть тобою! По крайней мере, мог иметь утешение молиться о твоем счастии, радоваться ему, если б молитвы мои были услышаны! А теперь!..» Он встал, откинул покрывало с лица Анюты. Красота небесная! Никаких признаков смерти! Губы сохраняли прежний цвет свой; в щеках алел остаток румянца; казалось, она почивала тихим глубоким сном. Недвижим, безмолвен, несколько минут смотрел он на ангельские черты усопшей; наконец снова залился слезами; с тяжким удушающим вздохом произнес последнее «прости» и, опершись руками на край стола, бросился целовать; уже губы его коснулись губ покойницы, горячие слезы орошали хладное лицо ее, как вдруг ветхие ножки стола подломились и он обрушился со всею своею тяжестию; в испуге, в смятении, Кудрин хватает мертвую, поднимает, держит в своих объятиях; стук падения прерывает сон старой служанки, будит людей, спавших в соседней комнате; они сбегаются, смотрят и цепенеют от страха.

Общий ужас возрастал постепенно, когда явственно послышались болезненные стоны покойницы, когда она, открывая глаза и озираясь на все стороны, слабым голосом произнесла слова сии: «Где я? Кто, зачем держит меня так крепко?.. Для чего нет со мною ни матушки, ни моей няни?» В сию минуту они стояли перед нею в одинаковом, как и все, оцепенении. «Но мне никто не отвечает… Теперь вспоминаю, догадываюсь… Меня сочли умершею. Ах! посмотрите, посмотрите: я жива, вот и кольцо роковое!» Она указала, все взглянули на пол, все увидели и кольцо, от которого освободилась несчастная действием падения. Все закричали в один голос «Она живая!» и бросились к Анюте, которая, стоя уже на ногах, простирала к матери руки.

В одну минуту не стало ни подсвечников, ни других украшений печального позорища. Радость сияла на всех лицах; Анюта переходила из объятий в объятия, и никто не обнимал ее с сухими глазами; наконец, общее внимание и любопытство обратилось к церковнику, который с восторгом в сердце, но с робостию во взоре стоял на прежнем месте. При первом вопросе Сундукова о случившемся он упал пред ним на колена и все рассказал откровенно.

— Тимофей Петрович и Аграфена Ивановна! — с чувством произнес он в заключение. — Любовь моя возвратила вам дочь. Она воскресла на моих руках! Неужели и теперь не согласитесь признать меня вашим сыном?

— Батюшка! Матушка! — сказала Анюта, смотря на Кудрина с выражением величайшей нежности. — Он мой спаситель; ни за кем, кроме его, не буду, никогда не надену кольца жениха моего, которым обручили меня смерти.

Что оставалось делать растроганному отцу, рыдающей матери после таких сильных убеждений? Они красноречиво взглянули друг на друга и обняли Кудрина как милого сына.

Когда слух о сем необыкновенном происшествии разнесся по городу, все одобрили согласно Сундукова. Старика тревожило несколько нарушение данного слова, но сам Хабаров избавил его от такого беспокойства: из Тулы вскоре было получено известие, что молодой ветреник, проезжая сей город, влюбился в одну прекрасную вдовушку и тайно на ней женился.

Нужно ли, как говорится, досказывать сказку? Нужно ли уверять читателей, что Кудрин и Анюта, во всем достойные друг друга, были счастливыми супругами? Они сами и все посторонние признавали в завидной судьбе их действие Всевышнего Промысла.