Её холодное пламя

Вернуться на свой наблюдательный пункт я осмелилась секунд через тридцать. По моим расчётам, Розалинда и Ингвар как раз должны были дойти до фонтана. Осторожно подкралась, взглянула и тут же отпрянула назад, не в силах поверить увиденному. Ингвар обнимал её. Бережно, заботливо. Розалинда стояла ко мне спиной и её рук я не видела. Но наверняка она обнимала маршала в ответ. Я бы обнимала.

Не знаю, как удалось удержать саламандру, не позволить ей выдать нас обеих. Обида вспыхнула с новой силой, только теперь к ней примешивались ярость и злость. Да как он мог. Для чего играл со мной, позволял думать, будто я что-то для него значу? Зачем так ласково называл ящеркой и огоньком? Уж лучше бы сказал прямо и откровенно: прости, Элиана, ты мне неинтересна.

Тихо отступила, крадучись, выбралась на боковую аллею и по ней пошла к выходу. Осторожно, не спеша, чтобы не выдать своё присутствие. Это было бы слишком. Без того душа беззвучно корчилась в агонии. Перед внутренним взором, казалось, навек отпечаталась картинка: Ингвар и Розалинда в его объятиях. И уж её-то он точно обнимал не для того, чтобы успокоить, не потому, что в очередной раз вытащил из передряги. Рози сумела тронуть его ледяное сердце, зажечь в нём огонь. И осознание ранило хуже кинжала. Каждый вздох отдавался болью. Слишком, незаслуженно жестоким было отношение Ингвара. А ещё хуже то, что наверняка не он один видел моё к себе отношение. Я выставляла себя на посмешище, а он поощрял это. Понимание разливалось по телу смертельной слабостью, отравленными волнами расходилось от ноющего сердца.

. Уж лучше бы Ингвар позволил волкам растерзать меня вчера. Это было бы милосердней.

Я бессильно привалилась к стене пустого коридора, жадно хватая воздух ртом. Довольно. Я не позволю никому играть моими чувствами. На смену отчаянию, унижению и безысходности пришла невыразимая огненная ярость. Захлестнула волной, вмиг вознесла на самый пик. Нет, я не думала о мести за эту жестокую насмешку. Кто я против снежного барса? Да и жар сердца не заменится холодной ненавистью. Зато леденящая обида может погасить огонь, оставив от костра лишь пепел равнодушия. Но до этого еще требовалось дожить. А пока мне было просто больно.

Не помнила, как вернулась в свои покои. Обессиленно опустилась на кровать, взглянула в окно, на тронутые розовыми лучами утреннего солнца заснеженные деревья. Неожиданно вспомнила, как вчера разъезжались копыта на льду у моей лошади и поняла, как я сама выглядела на катке, когда впервые надела коньки. И такой хохот разобрал, что никак не получалось остановиться. Попыталась зажать рот ладонью, чтобы хоть так заставить себя умолкнуть, и не сразу поняла, отчего лицо мокрое. Тихие слёзы солёными ручейками текли по щекам, капали на платье, а смех, теперь больше похожий на сдавленные рыдания, всё продолжал рваться из моей груди.