Когда следы ведут в зазеркалье…

Глава 20

Первым её желанием было сразу же малодушно закрыть дверь. Тем не менее, разглядев чёрный камзол, казавшиеся такими же чёрными намокшие волосы, бледное лицо и зажатый в правой руке окровавленный меч, она уже через несколько секунд, кляня и про себя, и вслух всех тех, кто позволил подполковнику за последние четыре года так отъесться, что вроде как по-прежнему худое тело на деле оказалось почти неподъёмным, втащила мужчину внутрь. Тот был то ли в бреду, то ли в помрачённом сознании, так как её, казалось, не узнавал и бормотал только фразы вроде «…надо спрятать….», «…не должны найти….», которые, как поняла девушка, относились в зажатому в его руке окровавленному оружию, уже сделавшему приличную красного цвета лужицу на её деревянном полу. Другой рукой, как она вскоре обнаружила, её горе-начальник зажимал на своей груди рану. Ситуация была не совсем понятная, но крайне неприятная. В какую драку и с кем ввязалось её рыжее начальство, и какими последствиями это могло ему грозить, она понять не могла, так как тот был не в состоянии связно отвечать на вопросы. Выходило, что действовать нужно исходя из самого худшего, то есть и оружие, и другие свидетельства происшествия нужно было убрать, припрятать или замаскировать.

Вытащив у мужчины из руки, наконец, меч, она оттянула от груди и другую руку, осмотрев рану. Странно, но это была по сути лишь глубокая царапина, и было непонятно, как она довела подполковника до такого состояния, если только …. если только на ранившем его оружии не было какого-нибудь доводящего до бесчувствия наркотика. В таком случае даже удивительно, что он умудрился добраться до её дома. С большим трудом стащив с начальства мокрые камзол, сапоги и штаны — в конце концов, чего она там у него ещё не видела — она с пятой попытки затащила его на свою кровать и занялась раной. Согретая вода в этом случае пришлась как раз кстати. Промыв рану и проложив её сверху обильно смоченной уксусом тряпицей — ничего лучше у неё в доме не нашлось — она обмотала грудь мужчины порванной на полосы своей ночной сорочкой и прикрыла эти жалкие обмотки одеялом, а самого подполковника попробовала напоить заваренным ею для самой себя бодрящим настоем. Меч и окровавленные тряпки она спрятала в свой зеркальный тайник, который по-прежнему хранила в медальоне, туда же, по какому-то наитию, она затолкала и своё испачканное платье. Только она успела надеть домашний пеньюар и затереть последние следы, как в её дверь громко постучали. Нахал в этот раз прыгать не стал, а лишь вцепившись в укрывавшее подполковника одеяло зашипел. Впрочем, причина подобного поведения, видимо, сама почувствовала неприятеля и громко залаяла по ту сторону двери.

Глупая надежда на то, что за дверью всего лишь привлечённая шумом соседка — всё-таки, от того, как Клэр с полдюжины раз уронила оказавшего тяжеленным подполковника на пол в своих попытках переместить того на кровать, проснулась бы и глуховатая дама с первого этажа — растаяла как дым. Собаки у той точно не было, только кот, но не такой, как у неё самой, а упитанное ленивое животное, проводящее всё своё время лежа на подоконнике и имеющее лишь абстрактные представления о голоде, холоде и дожде. Клэр напоследок окинув взглядом помещение — не оставила ли она каких следов — снова открыла дверь, впуская в квартиру холод, о котором только что подумала, и дождевые капли.

— Леди Соторьен? — с важным видом, насколько это было возможно, когда с фуражки на нос капает вода, вперёд выступил один из столпившихся на её пороге жандармов. — Мы разыскиваем наследного герцога Патрика Валорайета.

Клэр примерно этого и ожидала, поэтому, поправив пеньюар, кивнула и в свою очередь строго спросила: — С какой целью?

Видимо, ей удалось удивить мужчин, так как те переглянулись, между собой пошептались и первый, наконец, ответил:

— Это дело особой секретности, леди.

Настал черёд девушки оглядываться и пожимать плечами.

— Его Светлость почивает, и если ваше дело не представляет срочной важности, то я не стану его будить, — уверенно заявила она.

— Будить?! — удивился жандарм. — Э-э …. Он разве…, - запнувшись, мужчина даже, Клэр показалось, покраснел.

— Он спит, — ответила за него девушка.

— Э-э…. давно? — не нашёл чего лучше спросить тот.

— Несколько часов, — уверенно ответила Клэр. Надо сказать, она на самом деле не имела понятия о том, сколько прошло времени с тех пор, как на пороге её квартиры объявился подполковник.

— Несколько часов? — тем не менее, удивлённо переспросил жандарм и, помявшись, добавил: — Э-э… есть свидетели, леди, которые утверждают, что видели наследного герцога Валорайета всего только полчаса назад на площади Гразельдов.

— Этого никак не может быть, лейтенант, — возразила девушка, разглядев, наконец, нашивки на погонах жандарма. — Наследный герцог Валорайет находился здесь с самого вечера и никак не мог быть на площади Гразельдов полчаса назад, — заявила она, вновь расправляя складки пеньюара.

— А….. Э-э….. — жандармы краснели и мялись. — Вы утверждаете, что Его Светлость и вы, леди …. — жандарм мысль не закончил, но та была ясна.

— Да, я утверждаю, что Его Светлость — мой любовник и весь вечер провёл здесь, — снова оглянувшись на «мирно спящего» подполковника, поставила все точки над «и» девушка, размышляя про себя, насколько быстро об этом узнает весь город. Жандармы снова зашушукались, и самый главный выступил с предложением:

— Мы, это, леди, должны подтвердить — то, что свидетели ошиблись. Пусть пёс проверит…. — кивнул он на сопровождавшую жандармов собаку. Что пёс должен проверить, тот не сказал, но Клэр сочла, что лучше не спорить.

— Пусть проверяет, — согласилась девушка, стараясь не показывать, как напряглась она сама при виде прошмыгнувшего в комнату уверенного пса. Впрочем, тот, едва наткнувшись взглядом на жёлтые немигающие глаза Нахала, заметно присмирел и поубавил ищейских амбиций, даже тихонько заскулил и, обойдя помещение так, чтобы не отступать и шага от стены, быстро вернулся к ожидающим его жандармам.

— Не нашёл, значит, оружия-то, — проговорил лейтенант. Клэр снова напряглась, но жандарм не проговорился более о приведшем их к ней деле ни словом. Видимо, то, что пёс ничего не нашёл, было всё-таки недостаточным основанием для жандармов, чтобы уйти восвояси, и они снова начали перешёптываться.

— Ваше слово, конечно, хорошо, леди, — лейтенант мялся на пороге, не желая замечать, что Клэр уже вся продрогла, — но есть ли ещё свидетели, которые видели Его Светлость у вас хотя бы час назад?

— Может быть, соседка? — предположила она, не особо, впрочем, надеясь, но подслеповатая и туговатая на ухо мистрис Крозиль её не подвела.

— Всю ночь мне спать мешают! — запричитала она на всю улицу, на которой по счастью по причине дождя и темноты никого не было, кроме жандармов. — С самого заката шумят! До этого только кот по подворотням якшался, а теперь и хозяйка за ним подалась!

Жандармы снова покраснели, а сама девушка усиленно старалась не смеяться. С самым серьёзным видом она выслушала пожелания стражей порядка уважать спокойствие своих соседей, сетования на современные нравы, но о причине, заставивших их искать у неё наследного герцога Валорайета, они так и не обмолвились.

Едва жандармы покинули порог её жилища, Клэр с облегчением закрыла за ушедшими дверь и опёрлась об неё спиной, чтобы перевести дух. Но стоило ей посмотреть на кровать, как тут же наткнулась взглядом на две внимательные пары зелёных глаз.

«Что ж ты раньше-то не проснулся?» — раздражённо подумала она про себя, подходя к кровати, чтобы проверить, каково состояние раны лежащего на ней мужчины. Но не успела она прикоснуться хотя бы к одеялу, как оказалась крепко прижата к раненой груди, а затем и вовсе опрокинута спиной на свою же кровать.

— Ты что делаешь?! — прошипела она в наглые и отчего-то весёлые зелёные глаза.

— Вы только что сами, леди Соторьен, заявили, что мы с вами любовники. Я всего лишь пытаюсь соответствовать этому утверждению.

Клэр хотелось закатить глаза, но те уже заметили растущего на груди рыжего красное пятно.

— Идиот! — толкнув того за плечи, она вернула его обратно на спину. — Каким был идиотом, таким и остался! — девушка уселась рядом и возмущённо рвала остатки своей бывшей сорочки на новые тряпицы и прикладывала их к ране. Затем вскочила за новой порцией уксуса. — О чём ты думаешь?! В любой момент могут вернуться жандармы и увидеть всё это безобразие! — она всплеснула руками на продолжающее расплываться по его груди пятно, но наглый идиот и не думал раскаяться.

— Когда я тебя вижу, то не могу думать больше не о чём, как хочу тебя, — признался он, вдруг, простуженным хриплым голосом. Девушке показалось, что она либо упадёт сама, либо уронит на пол уксус, либо и то, и другое вместе. «Да, что он…. Да, как он…..» — рвалось из неё еле сдерживаемое возмущение.

— Неужели?! — нашла в себе силы спокойно ответить она, напоминая самой себе своим брюзжанием двухсотлетнюю старуху, но не могла остановиться. — И ты считаешь, что я должна радоваться тому, что один идиот вместо того, чтобы думать о том, что он делает, начинает думать о том, что он хочет! — оставив бесполезные попытки дрожащими руками смочить тряпицу в уксусе, Клэр обильно полила рану прозрачной жидкостью, заставив несчастного пациента, оказавшегося в её руках, дёрнуться, затем замереть и то ли застонать, то ли зашипеть.

— Я люблю тебя, — выдал тот ещё одно признание, хрипя ещё больше. Клэр засопела и очень сильно пожалела, что поила его до этого бодрящей настойкой, и, вообще, что отпустила жандармов, не позволив забрать с собой этого невозможного, наглого, рыжего….. Порадовало ли её это признание? Да, она была возмущена ещё больше! Как же! Любит её?! Что же тогда он делал на границе четыре года, заставляя её с ума сходить каждый раз, когда она просматривала списки погибших?

— Я тогда…. — начал очередное признание он. Уксус, что ли, развязал ему язык? — Отец пытался мне объяснить, но я был обижен, глупо, да….. К тому же, я всё равно хотел…. Я считал, что останься я здесь, то всегда был бы лишь в тени своего отца, и давно решил, что сделаю свою собственную карьеру в армии….

«Что же ты тогда не остался там ещё лет на десять и не дослужился до генерала?!» — раздражённо думала девушка, закончив с уксусом и пытаясь снова крепко перевязать грудь рыжего подполковника. Так как тот постоянно пытался схватить его за руку, результат перевязки вышел ещё хуже, чем, когда она имела дело с бессознательным телом, так как руки дрожали, а с губ так и норовил сорваться мучавший её вопрос. То ли она всё-таки произнесла этот вопрос вслух, то ли он правильно понял мелькнувшую у неё на лице гримасу, но рыжий ответил.

— Там, на линии соприкосновения, в последние годы стали происходить очень нехорошие вещи, чьи истоки, как я разобрался, следует искать здесь, в столице, — попытался объясниться подполковник, — поэтому я принял решение перевестись сюда, отец как раз предложил подходящую для моего расследования должность и достаточные ресурсы. А здесь ты, — глубокомысленно добавил он и посмотрел так, словно Клэр сама должна была всё понять.