Добыча хищника

Глава 33

Константин остановил машину на дороге, и вывалился на асфальт, хватая воздух с чудовищным хрипом.

Нечто пыталось говорить с ним.

Не так, конечно, как привыкли люди. И совершенно не так, как по его представлению, заведено между пришельцами. В нем говорило знание, как если бы теперь всюду были развешены указатели. Это свершившийся выбор, против которого так сложно что-либо сделать.

Но Константин противился.

Ведь можно идти наперекор… как сделал чертов чужак.

Растянувшись на дороге, Суров взглянул на звезды – он не видел их с тех времен, как началась война. Просто не смотрел. Никогда не смотрел вокруг, а теперь он не мог оторваться от созерцания неба.

Дыхание.

Этого порой достаточно.

И не стоит искать в жизни глубинных смыслов, все проще. Люди – это частицы одного целого. Умирая, они лишь ненадолго возвращаются в лоно создателя, а потом снова приходят в этот мир. Они несут знание, как гемоглобин несет кислород к тканям тела. Утратив его, они обречены погибнуть. И, кажется, они уже утратили его окончательно.

– Не уверен, что стоит оставить тебя в живых.

Этот голос оглушил его.

Было уже достаточно темно, чтобы удивляться такой мелочи, как появление чужака. Но все-таки Суров полагал предстать перед ним иначе. По меньшей мере, сильным, несокрушимым и сияющим. А сейчас он валяется на дороге, словно кусок дерьма.

– Давай, на хрен, перезапишем этот момент, – слегка безумно рассмеялся он.

Не думая торопиться, он лениво приподнялся на локте и посмотрел на собеседника. Втянув воздух носом, он попытался уловить хоть что-то. Но…

Ничего.

Тай ничего не испытывал. Совершенно.

Но зато он, как и обычно, был стильно одет, будто все чужаки выпрыгивают на грешную землю из модного дома Джанни Версаче.

– Я знал, что ты гребанный бездушный сукин сын, – произнес Суров, поднимаясь, – но чтобы настолько?

Впервые он не мог в достаточной степени презирать этого недоноска.

Размяв шею, он немного расстегнул молнию куртки, чтобы одежда не сковывала его движений.

Чужак облокотился бедром на капот, скрещивая на груди руки.

На вид он довольно молод, но вот взгляд… Эти глаза повидали немало. И они совершенно непроницаемы.

– Знаешь, – произнес Суров, надвигаясь. – Если ты сдохнешь, она будет плакать недолго. Эта девочка рано или поздно станет моей и забудет такого ублюдка, как ты.

Эти слова ничуть не задели чужака.

Даже оторопь берет, какого хрена он настолько спокоен?

– Всерьез думаешь меня убить? – на губах этого пришельца расцвела усмешка. – Решил, что у тебя хватит сил? В тебе лишь крупица от меня.

Суров застыл напротив него так близко, что в груди вспыхнуло нечто, похожее на нетерпение.

– Вот почему ты здесь. Почувствовал?

Взгляд этого существа был слишком безразличен, чтобы Константин смог оценить, насколько тот огорчен мыслью, что люди использовали кровь Эли против него. И не просто использовали, а добились успеха.

Чужак оттолкнулся от капота, скидывая пальто.

И больше Константин не ждал.

Удар вышел таким, как надо. Если честно, то это был превосходный удар. Вот только было бы лучше, если бы этот удар был его ударом, а не тем, что срубил его в секунду, разбив лицо до самых костей.

И, тем не менее, Суров сумел подняться. Он почти ничего не видел, и едва втягивал воздух разбитыми губами. Впервые он осознал, что значит фраза «умыться кровью».

Регенерация делала свое дело – его лицо постепенно восстанавливалось.

Нужно признать, он просто недооценил своего врага и слишком понадеялся на волшебную вакцину Севастьянова.

– Ты притащился сюда, чтобы она этого не увидела? – просипел Суров. – Как бы Эля не разочаровалась, видя, какое ты до сих пор чудовище…

Кажется, чужак находил излишним разговоры.

Но в этот раз Константин был готов – его стопы поехали по земле, когда, блокируя удары, он попал под натиск соперника.

Для полноты эффекта Суров достал пистолет и выпусти в тело соперника всю обойму. Конечно, он понимал, что это бесполезно, но нарастающая ярость искала выход. Он желал крушить и карать – до последнего вздоха.

– Ну как тебе? – издевательски бросил он. – Нравится?

Не похоже, чтобы нравилось.

Уже через пару мгновений Суров понял, что пропустил слишком много ударов и, израненный, наконец, рухнул на колени.

– Ты так ничему и не научился? – чужак медленно закружил вокруг него. – Ты снова выбираешь смерть?

– Если я и сдохну, то только вслед за тобой…

– Обожаю эту человеческую самонадеянность.

Константин заулыбался окровавленными губами:

– Ты ни хрена не чувствуешь, ублюдок. Ни ко мне, ни к людям. Ни к ней. Зачем она тебе? Разве у нее есть будущее рядом с таким, как ты?

– А рядом с таким, как ты? – чужак вздернул голову Сурова за волосы: – Ты все еще жив только из-за нее. Ты был создан для того, чтобы защищать и беречь, но облажался.

Эти слова произвели на Константина должное впечатление. Он прошипел настойчиво:

– Для чего она тебе?

– Она – мои рамки и границы. Но, вместе с тем, она – целый мир. Мой мир.

Глаза Константина широко распахнулись. Он просто не мог поверить.

– Ты любишь ее? – выдохнул он, снедаемый внутренними противоречиями. – Ты, черт побери, влюбился.

Чужак усмехнулся.

– Ты слишком тупой, чтобы понять. Любовь – всего лишь слово, которым ты прикрываешь свое желание обладать ей. Она для меня – сама суть жизни. Она – все. Время, проведенное с ней, стоило такого исхода.

– Какой сентиментальный пришелец… Какого исхода, черт побери?

– Подумай немного, идиот.

– Погоди… блядь… – борясь за каждую порцию кислорода, прерывисто прохрипел Константин, – почему не прикончишь меня?

– Меня волнует только ее жизнь. Я хочу, чтобы она жила.

– Какой романтик… – из горла Сурова выбилась кровь и струйками потекла по подбородку.

– Рад, что ты оценил, – чужак с наслаждением примостил свой ботинок на его горло. – Скажи еще что-нибудь настолько же веселое.

Дергая кадыком в тщетной попытке дышать, Суров выпалил:

– Засунь свое благородство в свою инопланетную задницу, уебок! Весело?

Кажется, шутка чужаку понравилась, потому что давление на гортань он ослабил.

– Я повеселюсь, когда ты трезво взглянешь на то, что осталось от твоего мира. Еще пара дней и ваша популяция никогда не восстановится. Вы понесли катастрофические потери, и я говорю не только о численности. Но я дам тебе шанс. Ты хотел этот шанс, верно? Пара сотен лет – этого тебе будет достаточно?

Суров повел зрачками в сторону этого урода, не веря собственным ушам. Неужели чужак говорит о возможности выжить?

Константин хотел ответить, но чужак резко надавил на его горло.

– Не торопись, обдумай, – процедил он, взирая на дрожащего от адской боли подполковника, – такие решения не стоит принимать сгоряча.

Суров вдруг осознал – чужак может снова и снова калечить его, пока не вобьет в его голову какую-то истину.

– Ты посягнул на то, что тебе не принадлежит, – произнес он, поглядывая на Константина бездушными глазами, – но теперь в тебе должно быть больше понимания. Между нами есть связь. Я знаю о тебе все. И ты мне не сильно нравишься.

– Пошел… ты…

– Это не тот ответ, на который я рассчитывал.

– Даешь мне шанс? Что-то ты не торопился сделать этого раньше!

– Раньше ты тоже не торопился стать мной, придурок. И я никогда не был жертвенен. Это дается мне нелегко.

– О чем ты, твою мать?

Чужак убрал ногу, и Суров приподнялся на локтях, а затем перевернулся, пытаясь встать, но ударом был снова отброшен на спину.

– Отдохни немного, – произнес Тай, пока Константин шипел ругательства, – мой асвахор остановит ратхату. Ненадолго – несколько сотен лет. Но этого вполне достаточно, чтобы ты смог нести знание среди людей.

– Асвахор?

– Поднапрягись, придурок.

Суров снова выругался.

– Научись разговаривать нормально, инопланетная задница. Я не должен понимать еще и твои намеки!

– Моей сути будет достаточно, чтобы дать вам фору.

Константин некоторое время напряженно смотрел в небо, опасаясь, что понял чужака превратно, пока не переспросил:

– Ты что, хочешь пожертвовать собственной жизнью?

– Ты делаешь потрясающие успехи.

Суров рассмеялся, но в следующую секунду стал серьезен. Эля даже сейчас, в отличие от всех ученых мира, спасает эту планету гораздо лучше. Именно она – та ценности, ради которой чужак предает даже собственную природу. Он не идет на компромиссы, он просто прокладывает собственный путь.

– Ты и в самом деле сдохнешь?

Чужак некоторое время просто стоял над ним, глядя сверху вниз.

– В самом деле.

– Вернешься к Халару?

– Нет. Буду вечно гореть в аду тебе на радость. Ты это хотел услышать?

– Да ты гребанный шутник, – недовольно пробурчал Константин.

Неприятно-новое чувство всколыхнулось в его душе. Нет, вовсе не злорадство. И не торжество. Иррационально, он почувствовал к этому существу уважение. А еще что-то смежное с осознанием сакральной важности этого поступка.

– Этой ночью мы заберем всех, у кого есть метка, – произнес чужак. – Это неизменно. Они погибнут. Но ни одна женщина не получит новый скихр.

Суров поморщился, но не стал спорить. Пожалуй, выторговать условия получше уже не получится.

– А Эля?

Над его головой раздавались лишь размеренные шаги чужака.

Звезды все так же сверкали в темной глубине космоса.

– Ты ей скажешь? – спросил Суров. – Или просто испаришься, сказав, что вышел за хлебом?

– Это не должно тебя волновать.

Суров впервые не хотел отвечать ни язвительной репликой, ни оскорблением. Подполковник не был настолько наивен, чтобы верить в искупление, но именно в этот момент он верил в это больше всего. Если существует искупление для чужака, то и ему оно тоже может быть доступно.

– Ты будешь жить очень долго, – вдруг бросил чужак, не поворачиваясь. – Поверь мне, это не так весело, как ты думаешь.

– Я позабочусь о ней.

Тай повернул голову.

– Тебе предстоит гораздо больше. Позаботься обо всем человечестве, – и в следующую секунду он растворился во мраке.

***

Сон отступил внезапно, и я почувствовала адский холод, будто солнце, которое грело меня, вдруг погасло. Наверняка, оно взорвалось, сдвигая пласты мироздания, и миллиарды осколков хлынули во все стороны, уничтожая все на своем пути.

Резко согнувшись в ворохе одеял, в которые Тай завернул меня, я почувствовала пустоту внутри. Боль разлилась по телу волной, с губ сорвалось: «Тай…»

Пообещай мне, Эля, что будешь счастливой для меня.

– Тай!

Что это?

Спустив на пол ноги, я задрожала всем телом.

Сквозь закрытые портьеры пробивался слабый отблеск приближающегося рассвета. Неужели Тай не разбудил меня?

Завернувшись в одеяло, я сделала несколько шагов к графину с водой, стоящем рядом на тумбе.

Что за сон мне приснился? Почему я чувствую себя чудовищно одинокой?

Щелк.

Я обернулась, вглядываясь в шлейф белого хлопка, тянущегося за мной. Медленно осев на колени, я запустила руку в складки одеяла и достала четки. Черные бусины сверкнули в моих руках – холод дерева обжег мне пальцы. Выронив эту вещь – символ моего горя – я плюхнулась на пол.