Конец времен

ГЛАВА 70

Над небоскребами Сан-Франциско брезжит рассвет. Этот город больше не будет прежним, но я начала привыкать к тому, что вижу теперь. Пожалуй, мне даже комфортно.

По окрашенной кровью воде курсируют лодки. Сопротивленцы спасают тонущих ангелов и людей. Пернатых они мечтают закрыть в клетках, а затем извести на них все оставшиеся патроны. Уверена, им любопытно, как быстро затянутся раны и случится ли это вообще, ведь кормить и поить пленных они точно не станут. Хранители с Иосией сказали, что если лишить наших врагов одеял и теплых напитков, которые мы раздаем выжившим людям, наказание будет что надо. Вот шутники.

Теперь, когда Уриил мертв, архангелы в дефиците, и Раффи, как я поняла, лидер по умолчанию. Но он то приходит в себя, то снова отключается, пока мы пересекаем залив, направляясь к ближайшей рабочей — или хотя бы целой — больнице.

Пока Раффи в сознании, он раздает приказы и выслушивает доклады. Ангелы, не пришедшие в себя после жестокой битвы, подчиняются беспрекословно.

Как я поняла, все, что случилось, кажется им логичным, и они выполнят все, о чем ни попросит Раффи. По крайней мере, пока. Похоже, они слишком привыкли к роли ведомых, и если кто-то не встанет у власти — они вконец растеряются.

На мосту почти не осталось людей. Я пользуюсь добротой Иосии и Хранителей — через них общаюсь с Советом. Я слишком волнуюсь за Раффи, чтобы иметь дело с эвакуацией и переправой сопротивленцев на берег. Ведь только в теории все подчиняются мне, а по сути, делают то, что велят Тру и Тра.

С Мишуткой в обнимку под безразмерным пальто я в сотый раз опускаю глаза на Раффи. Крупная дрожь сотрясает мое тело, сколько бы я ни растирала свою кожу. Ветер треплет темную шевелюру, но я едва ли ее различаю за широкими спинами воинов и Хранителей, столпившихся рядом с Раффи. Он лежит на мягкой скамье быстроходного катера, предоставленного близнецами.

Ангелы расступаются, глядят на меня выжидающе, а затем взмывают в рассветные небеса. Раффи очнулся и смотрит в мои глаза.

Я направляюсь к нему. В присутствии посторонних я старалась вести себя адекватно, подавляла желание сесть поближе и держать его руку в своей. Не хотелось его смущать, пусть даже он был без сознания.

Но теперь мы одни. Я опускаюсь рядом, касаюсь его теплой ладони и прижимаю ее к груди, чтобы немного согреться.

— Как ты? — спрашиваю я.

Он отвечает печальным взглядом, и я тут же жалею, что подняла эту тему, напомнив ему о крыльях.

— Ну так, что происходит? Ты их новый Посланник?

— Это вряд ли, — отвечает он хрипло. — Сначала я с ними боролся, затем показывал фокусы с демоном из преисподней — не лучшая предвыборная кампания. Меня спасло их заблуждение: они считают, я пожертвовал крыльями, чтобы спасти свой народ от чумы.

— Раффи, у тебя могло бы быть все! Устранив Уриила, ты бы вернулся домой с остальными. И стал бы их королем.

— Посланником.

— Один черт.

— У ангелов не должно быть лидеров, имеющих в анамнезе полеты на демонических крыльях. Это неподобающе. — Он морщится и закрывает глаза. — Кроме того, мне не нужна эта морока. Мы послали за архангелом Михаилом. Этому упрямцу придется вернуться, хотя он тоже не жаждет господства.

— Слишком много возни из-за того, что никому и даром не нужно.

— О, поверь, эту работу хотели бы многие. Но не те, кому ее можно доверить. Власть должна находиться в руках тех, кто к ней равнодушен.

— А почему к ней равнодушен ты?

— У меня есть дела поважнее.

— Например?

Он глядит на меня, приоткрыв один глаз.

— Например, убедить строптивую девчонку признаться в том, что она безумно в меня влюблена.

Я не в силах сдержать улыбку.

— Свиноферма тебе не нужна, а что же тогда нужно? — спрашивает он.

Я сглатываю.

— Как насчет безопасного места, в котором можно спокойно жить, не воруя еду и не сражаясь за каждый кусок?

— Договорились.

— Так просто? Попросила и все?

— Конечно же, нет. Всему есть цена.

— Так и знала. Что за цена?

— Я.

Я снова сглатываю.

— Погоди, мне нужно, чтобы ты выражался как можно яснее. Я не спала вечность, выживала за счет адреналина и с трудом соображаю. Что ты мне хочешь сказать?!

— Ты что, в самом деле заставишь меня это проговорить?

— Заставлю. Давай говори!

Он пристально смотрит в мои глаза. Я принимаюсь ерзать на месте и трепещу как школьница. Минуточку, я же и есть школьница. Как там правильно хлопать ресничками? Я часто моргаю несколько раз, надеясь, что со стороны это кажется очаровательным.

— Что это было?

— А что было? — Тьфу ты, кокетка от бога.

— Твои ресницы. Заигрываешь со мной?!

— Кто? Я? Конечно же, нет! Что… так, а ну говори!

Раффи щурится.

— Мне неловко.

— Да, я в курсе.

— И ты не станешь облегчать мне задачу?!

— Если я так поступлю, ты потеряешь ко мне всякое уважение.

— Я сделаю исключение. Ради тебя и только.

— Хватит увиливать! Что ты пытаешься мне сказать?

— Я пытаюсь сказать, что я… я…

— Ну?!

Он вздыхает.

— Как же с тобой трудно! Знаешь об этом?

— Ты пытаешь мне сказать, что ты — ЧТО?!

— Ладноябылнеправ. Ну все, забыли. Как думаешь, где ангелам перекантоваться, пока они не уйдут?

— Ох, ничего себе! — Я заливаюсь смехом. — Ты только что сказал, что был не прав? Верно я расслышала? Не прав? — улыбаюсь я ему. — То, как ты произносишь эти слова… это же песня! Нееее праааав. Не праааааав. Не пррррррав. Давай же, пой со мной!

— Я бы сбросил тебя ногой с этой шумной тарахтелки в ледяную воду и позволил продрогнуть до костей, но мне нравится твой смех.

Ему нравится мой смех.

Прочистив горло, я спрашиваю серьезным тоном:

— Насчет чего же ты был не прав?

Раффи прожигает меня взглядом, и мне начинает казаться, что он не ответит.

— Насчет дочерей человеческих.

— Да ладно? Не такие уж мы эксцентричные, богомерзкие животные, пятнающие вашу ангельскую репутацию?

— Нет, в этом я не ошибся, — говорит Раффи. — Но, похоже, не все так плохо.

Я смотрю на него искоса.

— Сам в шоке, — кивает он. — Кто знал, что колючка, приставшая ко мне во время марша смерти, будет такой сверхъестественно привлекательной, неоспоримо прекрасной, и я не смогу перед ней устоять?!

— Ну что за сюси-пуси?! Я ожидала чего-то более лестного.

— Ты что, не можешь понять, когда тебе раскрывают сердце и душу? Я тут в любви признаюсь вообще-то.

Я молча смотрю на него. Сердце гулко стучит.

Он нежно касается пальцами моего лица и убирает за ухо прядь волос.

— Послушай, я знаю, что мы из разных миров и относимся к разным народам, но я понял, что это не важно.

— Теперь ты плюешь на ангельские табу?

— Благодаря Хранителям я понял, что ангельские правила для ангелов. Мы все равно станем изгоями. Нам непременно предложат пересадить крылья недавно падших, но… Ангелы совершенны, а нам больше не вознестись на тот пьедестал, с которого мы пали. Ты же принимаешь меня, как есть: и с перьями, и без них, и вообще без крыльев. Даже когда я выглядел словно демон, в твоих глазах не мелькала жалость. Твоя преданность неоспорима. Такая уж ты есть — моя храбрая, верная, прелестная дочь человеческая.

У меня нет слов, сердце вот-вот взорвется.

— Так значит, ты остаешься?! — Со мной?!

Он хочет потянуться ко мне, но морщится от боли, и я сама наклоняюсь к нему. Замерев на расстоянии поцелуя, я наслаждаюсь нашей близостью, жаром, разливающимся по телу, трепетом предвкушения.

Его теплые губы прижимаются к моим, а мои ладони скользят по его сильной груди, напряженному животу, спускаются на поясницу. Я стараюсь не задевать порезы, но он привлекает меня ближе и обнимает крепче. И с ним так хорошо, уютно и безопасно.

Вот бы этот момент длился вечно.

— Ааа, истинная любовь. — Ревун приземляется на борт и катер слегка покачивает. — Как бы меня не стошнило. Ястреб, тебя не мутит?!

— Я всегда был против этой затеи, — отвечает он, опускаясь рядом с товарищем. — Но послушал вас и, вуаля, вечные муки в аду.

— Как царапинки, босс? Заживают? — Ревун демонстрирует блестящие мышцы предплечья, с которого содрана кожа. — Может, сравним и поймем, у кого есть повод для гордости?!

Я не хочу поднимать эту тему, но надо:

— Что насчет ангелов?

— Они найдут Михаила, — отвечает Раффи, — отправятся домой и изберут его новым Посланником. В конце концов, им удастся заставить его занять пост. И пусть это все Михаилу претит, он станет хорошим лидером.

— А мы теперь в безопасности?

— Ангелы скорой уйдут, твои люди смогу начать восстанавливать мир.

— А Хранители?

— Решили остаться со мной. Предубеждений в отношении дочерей человеческих у них никогда не было, с чего, собственно, и начались злоключения этих ребят. Боюсь, люди с ними еще намаются.

— Кто виноват, что женщинам нравимся мы, а не земные мужчины?! — встает в позу Ревун.

— Да ладно? Думаешь, все предпочтут бывшего ангела местным парням?!

Ревун пожимает плечами.

— Мы, может, не так совершенны, как прежде, — говорит Раффи, — зато теперь чуть больше похожи на вас.

Я смериваю его неодобрительным взглядом, но, не выдержав, начинаю смеяться.

— Да-да, это я над тобой!

Раффи резко притягивает меня к себе, и мой смех растворяется в поцелуе. Я таю, прижимаясь к его напряженному телу, ничего не могу с этим поделать — и не думаю, что хочу.

Мой мир сужается до Раффи и наших губ, узнающих друг друга.