Сквозь пепел и прах

Пролог. Лед и пламя

Широкая и могучая река катила свои воды по лесам и долинам северной Ремидеи. Еще два месяца назад ее здесь не было и в помине. Нынче русло длиной в тысячи миль трижды изгибалось с севера на юг, с востока на запад.

Маленькая лодка поднималась вверх по руслу, движимая невидимой силой — не парусом и не веслами. Она везла лишь двух пассажиров — мужчину и девушку — и ни одного гребца.

Девушка была совсем юна и красива нечеловеческой красотой. Она ни на что не реагировала, не разглядывала лесные красоты вдоль берегов реки. Лишь смотрела в одну точку пустым зачарованным взглядом. Даже прикосновения мужчины не выводили ее из оцепенения.

Она принимала их с безразличием, словно не чувствовала леденящего холода его рук. Мужчина провел ладонью по ее предплечью, медленно и сосредоточенно, сверху вниз и обратно. Девушка не шелохнулась, безжизненно покорная и безразличная к его движениям.

Всю дорогу мужчина обращался с ней предельно мягко и деликатно, не позволяя ни малейшей грубости или жестокости. Она не была его личной игрушкой, с которой он мог удовлетворить любую извращенную прихоть. Она была делом, заданием, которое нужно выполнить надлежащим образом. Поэтому мужчина ограничился лишь прикосновением, испытав тактильное удовольствие от ощущения теплой, шелковистой кожи. Большего он не мог взять. Да и фея не могла дать ему большего. Не эта фея.

Обжигающая нить, что влекла его к одной-единственной женщине и не давала взять удовольствие от других, устремилась на запад, точно стрелка компаса. Не на восток. Мужчина подавил зов. Он научился справляться с этим ощущением — таким навязчивым и неуместным. Его путь лежит на восток, а не на запад. Он связан обязательствами. Он, который за всю свою жизнь никогда и никому не ощущал себя должным. Теперь все изменилось. Он должен свою жизнь.

Будь то долг прошлого, он с легкостью попрал бы его в угоду личным целям и желаниям. Благодарность, неведомое ему чувство, не удержала бы. Но сей долг принадлежал настоящему. Его жизнью распоряжалась Та, что обитала в глубоких пещерах под северными хребтами. Она могла отнять жизнь так же легко и молниеносно, как даровала.

И потому приходилось служить Ей с искренней преданностью и усердием, столь непривычными для мужчины. Его разум был открыт богине, и он не допускал туда ни тени помысла о бегстве или предательстве. Только служение. Только честное рвение и готовность быть полезным Владычице. И упование на Ее милость и награду.

Лодка приближалась к отвесной стене Восточных Столбов. Казалось, вот-вот врежется в скалу на полном ходу. Но пассажиры даже не шелохнулись. Мужчина смотрел на горы спокойным, привычным взглядом. Глаза девушки оставались неподвижны и безжизненны. Она не видела ни гор, ни реки.

Нос лодки коснулся каменной преграды и прошел сквозь нее, будто стена была иллюзорной. Дальше путь пролегал по вытянутому подземному гроту, инкрустированному гигантскими алмазами. Нарастал холод, но оба пассажира не осязали его.

Мужчина носил собственный холод внутри — душевный и телесный. Девушку согревал внутренний огонь, Сердечный Очаг. Хотя сейчас, под действием чар, она не ощущала ни внутреннего огня, ни наружного холода.

Лодка остановилась в гигантском каменном чертоге, испещренном алмазными россыпями. Сверкающие кристаллические колонны поддерживали гигантский свод, уходивший в непроглядную черноту.

Мужчина поднялся с кормы, увлекая на берег фею. Девушка поскользнулась — поверхность была такой гладкой, будто ее полировали и умащивали. Мужчина поддержал ее за локоть и повел в центр грота.

Под куполом тьмы он остановился в ожидании. Фея безвольно замерла подле него. Через пару минут в грот вошел огромный сатир. Он и человек обменялись неприязненными взглядами.

Воздух в центре грота сгустился и принял очертания женской фигуры втрое выше человеческого роста. Ее кожа была прозрачной, словно лед. Волосы струились по плечам, как снежные змеи. Из глазниц исходило ослепительно белое свечение, а губы сияли рубиновым блеском — огненное пятно на белоснежной форме льда.

Мужчина выпустил руку феи и опустился на одно колено, склонил голову. Козлоногий тоже бухнулся на колени и проблеял:

— Приветствую тебя, Великая!

Человек молчал, ожидая обращения к нему. Гигантская женщина промолвила:

— С возвращением, человеческий слуга. Я ждала тебя.

— Владычица… Я счастлив вновь лицезреть Тебя и служить Тебе.

— Сссслишком долго, — прошипел козлоногий. — Ты вынудил Владычицу ждать, человечишка!

Мужчина спокойно ответил:

— Я вернулся прежде срока, обозначенного Владычицей.

— Сссслишком долго! — повторил сатир.

— Рад, что ты так соскучился по мне, Вион-Меш, — язвительно промолвил человек.

Женщина не прерывала их перепалку. Рубиновые уста сложились в подобие улыбки. Снежнолицая испытывала удовольствие, наблюдая соперничество и вражду слуг. Она перевела взгляд на девушку.

— Она принадлежит к воздушной стихии, — промолвила она с легким неудовлетворением. Козлоногий не преминул среагировать.

— Я же говорил, Великая! Ничтожный человечишка не сумел угодить Тебе. Привел не ту фею. Плохой, нерадивый слуга!

Вион-Меш сплюнул. Снежнолицая посмотрела на мужчину с высоты нечеловеческого роста. Свечение в белых глазницах полыхнуло синим пламенем.

— Почему она?

— Воздушная стихия более подвижна, Великая. С этим телом Ты обретешь больше свободы в перемещении. Кроме того, феи воздуха обладают более крепким и устойчивым разумом. Проверено мною лично. Разум этой девушки с большей вероятностью выдержит Твое присутствие, нежели разум водной феи.

— Великая, не слушай его! — продолжал шипеть козлоногий Вион-Меш. — Он изворачивается, чтобы Ты простила его ошибку. Не внимай его жалким отговоркам, покарай его!

— Совершил я ошибку или нет, я никогда не посмел бы обращаться к Владычице в приказном тоне, как это делаешь ты, Вион-Меш. Ты заслуживаешь кары за непростительную дерзость.

Богиня довольно осклабилась, видя, как человек и сатир обвиняют друг друга в плохом служении ей. Их ненависть друг к другу и соперничество за ее расположение были подобны лакомому деликатесу.

— Верни ей разум, — приказала она человеку, указывая на фею.

Он коснулся девушки ледяной ладонью. Из пустого и безжизненного ее взгляд сделался осмысленным. Она изумленно осмотрелась вокруг себя — исполинский грот, стены в алмазных россыпях, мужчина рядом, козлоногий Вион-Меш, и наконец, богиня с волосами как снежные змеи, слепящим свечением из пустых глазниц, рубиновыми устами.

Богиня устремила на девушку ответный взгляд. Прозрачное, переливающееся сияние глаз вновь налилось синевой. На мгновение всем — мужчине, сатиру и самой девушке — показалось, что синее пламя переливается из глаз богини в глаза феи. Девушка упала на матовый пол грота, скорчилась и закричала — отчаянно и пронзительно, словно что-то раздирало ее изнутри. Богиня не отводила от нее глаз.

— Довольно, — наконец молвила она.

Мужчина подошел к несчастной и вновь коснулся ее. Она замерла и затихла. Он рывком поднял ее на ноги; фея осталась стоять в прежней безвольной позе, равнодушно глядя перед собой. Богиня усмехнулась.

— Крепкий и устойчивый разум, ты сказал?

— Жалкий шарлатан! — тявкнул Вион-Меш. — Эта девчонка не выдержит присутствия Великой в ее теле! Нужно дитя бога!

— Так раздобудь дитя бога, Вион-Меш, — предложил человек. — Критикуешь — делай. Я привел девушку Владычице. А что сделал ты? Как Владычице помогут твои плевки и обвинения?

Вион-Меш от злости подавился слюной, а мужчина вновь склонился перед ледяной женщиной.

— Ее разум устоит, Великая. И обогатит Тебя. Ты вберешь все, чем обладает сия фея. Твоя сила возрастет.

— И Я наконец обрету свободу, — прибавила богиня. — Смогу отойти от этого проклятого русла, — она топнула ногой по воде. — Смогу показаться там, где Меня не ожидали. Тогда они поймут, кто истинная Хозяйка земли. Тогда им придется считаться со Мной.

— Им уже приходится, Великая, — сказал мужчина. — Люди поняли, кто владеет их жизнью и смертью. Но физическое тело действительно даст Тебе свободу передвижения. Усилит Твою власть.

— Усилит Мою власть, — повторила богиня. — Готовь ритуал, маг. Ты проведешь его… и если Я и впрямь обогащусь воздушной стихией этой жалкой дочери Элезеума, если она устоит передо мной, если Моя власть возрастет… тогда Я награжу тебя. Отпущу туда, куда ты стремишься. На время. Ты воротишься по Моему зову.

Мужчина опустился на колени.

— Моя жизнь — служение Тебе, Великая Иртел. Я уйду, когда Ты дозволишь, и вернусь, когда Ты прикажешь.

Иртел сощурила веки, отчего сияние в глазницах стало ярче и гуще.

— Быть может, Я отпущу тебя, если ты хорошо ублажишь Меня, когда Я обрету тело…

Маг изобразил на лице предельную досаду.

— Владычица… Когда я был правителем человеческих магов, я приказывал им использовать фей для своего ублажения. Нескольких фей. Это разрушало их разум. Дочери Элезеума подвержены действию Вязи. Смертный может состоять в близости лишь с одной феей. Если при этом он пытается вступить в связь с другой феей или человеческой женщиной, он сходит с ума. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем удовольствие Владычицы и блаженство обладания Ею. Но я связал себя с дочерью Элезеума. С той, к которой ныне стремлюсь против собственной воли и разумения. Увы, вся моя сила, что Владычица милостиво вернула мне, не поможет удержать рассудок, если я вступлю в связь с другой женщиной, феей или даже богиней. Боюсь, служение безумного мага не принесет пользы Владычице.

На лице Иртел проступило разочарование. Вион-Меш завопил:

— Великая, зачем тебе ничтожный человечишка?! Я ублажу Тебя лучше, чем он! Мое достоинство больше, чем у него!

— Жаль, что не мозг, — пробормотал маг словно бы себе под нос, но так, что до Вион-Меша отчетливо донеслось его бормотание. А Иртел и так прекрасно слышала все, что говорилось и думалось в ее присутствии. Она вновь довольно усмехнулась, радуясь непрестанной перепалке обоих слуг.

— Готовь ритуал, маг, — повторила она, и гигантская прозрачная фигура медленно растворилась в воздухе.

Человеческий маг и козлоногий сатир поднялись с колен. Девушка-фея осталась неподвижна, не реагируя на уход чудовищной богини.

— Значит, ты уйдешь? — спросил сатир мужчину. Как ни странно, он обратился к человеку спокойно, без агрессивной неприязни, что звучала в каждом его слове, выражалась в каждом жесте еще минуту назад, при богине.

— На все воля Владычицы, Вион-Меш, — ответил человек так же нейтрально. — Если Она дозволит, уйду. Если нет, тебе придется и дальше смиряться с моим присутствием и Ее расположением ко мне.

— Исполни ритуал как следует, чтобы Она отпустила тебя!

— Исполню, не волнуйся. Надеюсь, ты не упустишь шанс укрепить Ее расположение.

— Ее расположение ко мне крепко, это ты не волнуйся за меня! — теперь в голосе козлоногого прозвучала прежняя агрессия. — Волнуйся за себя, будешь ли ты нужен Ей по-прежнему, когда вернешься. Или Она будет довольствоваться мной одним! Ведь достоинство у меня и правда больше твоего!