Зависимый-2. Я тебя верну

— Ты спросишь меня, почему я тогда всё-таки вышла за него? — яростно растираю слёзы по щекам, когда Спартак безмолвно кивает. — Потому что моя беременность была на грани выкидыша. Врачи не хотели мной заниматься. Для них я была пустым местом. Ни денег, ни мужа… Я жаловалась на плохое самочувствие и в конце концов из консультации меня сплавили в больницу. На сохранение. Только вот они ни черта не сохраняли моего ребёнка! А через неделю сказали, что плод замер. И что нужно вызывать роды. Если бы не Андрей и его повторное предложение, я бы потеряла Алису. Ведь я чувствовала, что она жива! Чувствовала, понимаешь? Но мне никто не верил… Я могла потерять своего Лисёнка…

Всё, я больше не могу говорить. Губы дрожат, зубы отбивают дробь. Тело тоже сотрясается. Прячу лицо в ладонях, пытаясь подавить начинающуюся истерику. Воспоминания слишком свежие, слишком невыносимые…

Тёплые ладони Спартака внезапно ложатся на мои плечи и разворачивают меня вместе со стулом. Я оказываюсь сначала в крепких объятьях, а потом в невесомости, потому что Спартак поднимает меня и несёт в гостиную. Садится на диван, а меня усаживает на свои колени.

Я льну к нему всем телом, сотрясаясь от рыданий. По телу расплывается такое блаженство от его таких родных объятий, что отстраняться совсем не хочется.

— Тася… — шепчет Спартак с надрывом. — Я не знал… Ничего не знал.

Заглядываю в его зелёные глаза. Провожу подушечкой пальца по колючей щеке.

— Конечно, ты не знал. Ты же отказался от меня.

Да, мне по-прежнему больно! Воспоминания шестилетней давности такие чёткие и яркие, словно это всё случилось только вчера.

Я помню отрешённое лицо Спартака, который говорил мне, что всё было обманом. Что наши отношения — фикция. И что я всё себе придумала.

Помню!

— Я думал… Я думал, что поступаю правильно, — хрипло, с надрывом говорит Спартак, сжимая мои щёки ладонями. — Ты не должна была писать то заявление. Не должна была обманывать следствие. Ты лучше меня, Тась. Намного лучше! Я думал, что отпустив тебя, я избавлю тебя от проблем.

Мои слёзы высыхают.

Так просто?

Он отказался от меня, потому что просто решил, что так будет лучше?! И даже не спросил меня ни о чём?!

— Ты бросил меня, — шепчу я. — Эгоистично выбрал за меня тот путь, по которому я должна была идти. А я хотела идти с тобой…

Пытаюсь отстраниться, но Спартак держит слишком крепко.

— Тася…

Вновь шепчет моё имя. Утыкается носом в щёку и ведёт им по скуле. У нас обоих сбивается дыхание…

— Я знаю, что «прости» недостаточно, — Спартак тоже шепчет. — Но… Прости меня, Тась! Прости за мою любовь и желание сделать твою жизнь лучше. У меня не вышло…

— Да, не вышло, — грустно улыбаюсь.

— Ты его любишь? — неожиданно спрашивает Спартак. Он вновь медленно проводит кончиком носа по моей щеке на этот раз снизу вверх.

— Кого? Андрея?

— Да… Андрея.

Его лицо теперь напротив моего, наши носы почти соприкасаются, требовательный взгляд упирается в мои глаза.

— Несмотря на то, что я испытывала жалость к этому мужчине, — говорю я, облизнув пересохшие губы, — он сделал всё, чтобы вызвать моё презрение к себе.

— И меня ты тоже презираешь, да?

Его ладони сжимают мои щёки почти до боли. Но я странным образом не хочу, чтобы он отпускал меня. Кажется, что если отпустит, то мир внутри меня окончательно рухнет.

— Я презирала тебя… раньше. И любила. Очень сильно любила, исцеляясь этой любовью от презрения.

— А сейчас любишь? — его губы почти касаются моих.

Да, люблю! Так сильно, что моё сердце воет от боли. Но любить Спартака опасно, и я отвечаю:

— Не знаю.

— Я сделаю всё, чтобы ты узнала, — хрипло шепчет Спартак и тут же впивается в мои губы.