Воитель

ГЛАВА 17

ДОЛЖНО БЫТЬ, Я СПАЛА. ВОСТОЧНЫЙ КОВЁР ПОДО МНОЙ БЫЛ ТОЛСТЫМ И КРАСИВЫМ, несмотря на отсутствие богатых цветов, чтобы оценить его по достоинству, и у меня действительно не было сил подтянуться и сесть на один из неудобных стульев. Я всё ещё чувствовала себя потрясённой — как будто всё моё тело закоротило, — и мне нужно было отдохнуть.

Я умирала с голоду. Я знала, что он оставил еду, но даже ради печенья не могла заставить себя подняться. Кроме того, он, вероятно, отравил его. Я умирала от жажды, мой пустой желудок скрутило в узел, и я чувствовала себя так, словно меня ударило током. В общем, пока что мой день был не самым удачным.

С другой стороны, я никогда не была тем, кто пресмыкается. Чертыхаясь себе под нос, я сумела подняться и рухнула в одно из кресел. Холодный чай всё ещё пах бергамотом, а печенье цвета сепии не было таким уж соблазнительным. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, стараясь собраться с силами.

Этому я научилась у Педерсена. Точнее отчасти. Это была часть обучения боевым искусствам, которую Педерсен отбросил как несущественную. Поскольку единственное, чего они с графиней не сделали, так это не ограничили моё чтение и просмотр видео, и благодаря этому, было достаточно легко продолжать заниматься духовными аспектами боевых искусств самостоятельно. В конце концов, я подозревала, что это одна из причин, почему я стала сильнее Педерсена. Было только то, на что способно человеческое тело, на что способна физическая тренировка. Когда это не работало, приходилось рассчитывать на внутренние ресурсы.

С другой стороны, если бы я была богиней, а Педерсен — простым смертным, ему стоило бы лучше вооружиться с самого начала. Мне была ненавистна мысль, что у меня было несправедливое преимущество перед этим ублюдком.

В коридоре послышались шаги, но все желание бороться покинуло моё тело. Даже если бы мне удалось сбежать, куда, чёрт возьми, я могла пойти в этом странном, бесцветном мире? Замок щёлкнул, и на пороге появились две фигуры в чёрных одеяниях, похожие на кого-то из испанской инквизиции. Чернота их одеяний была столь сильна, что почти ослепляла в мрачной комнате, а капюшоны закрывали их головы и лица, как одеяния кающихся. Они положили на меня свои руки в чёрных перчатках, и я пошла, не сопротивляясь. Как их назвал Белох? Разрушители Истины? Вот оно имя, способное вселить ужас в смертную душу.

Но я не была смертной. И меня будет трудно сломать.

— Полегче, мальчики, — сказала я, изображая из себя беззаботную героиню, образы которых я видела на экране. — Я пойду сама.

Никакого ответа. Мои запястья были скованны, и я даже не заметила, когда они это сделали. Я позволяла им уводить меня всё глубже и глубже в недра этого бесцветного мира, пока мы не оказались в помещении, зловеще напоминающем операционную с хирургическими инструментами и смотровым окном, за которым могли наблюдать либо студенты-медики, либо подмастерья палачей. Я не собиралась идти тихо.

Один из них отпустил мою руку и двинулся вперёд, чтобы отпереть дверь. Хватка другого существа в чёрном была намного легче. Если бы я могла рассчитывать только на минутное невнимание, я могла бы довольно легко освободиться от него.

Я ждала своего шанса, выставляла себя испуганной и покорной, наблюдая за каждым движением более сильного мужчины. Я могла поймать его, когда он повернётся, пнуть его, тогда я смогу вырвать свои запястья из рук второй персоны и обвить свои скованные руки вокруг его шеи, в то время как…

Нет, это не сработает. Может, сначала вырубить того, кто меня держит? Но первый был сильнее, судя по боли в руке, и имело смысл сначала вывести его из строя, пока он стоял спиной. Несправедливое преимущество, которое я без колебаний использовала. Я напряглась, готовая вырвать руку и начать действовать, как вдруг мужчина рядом со мной прыгнул, быстрым, грациозным движением, за которым мои глаза не могли уследить. Первый Разрушитель Истины был повержен, а второй с безжалостной скоростью сорвал с него чёрную мантию, обнажая дородного мужчину в полосатых боксёрах и белой майке. Я в изумлении уставилась на это, казалось бы, обычное существо, и тут на меня набросили халат. Я рефлекторно поймала его связанными руками, уставившись на второго.

— Надень эту чёртову штуку, — прорычал голос Михаила из-под капюшона, затаскивая тело мужчины в комнату пыток.

Паника и радость захлестнули меня. Я не собиралась показывать ни то, ни другое.

— Какого чёрта ты здесь делаешь?

— Спасаю твою задницу.

Он повернулся ко мне и стянул с головы капюшон. Его цвет лица был шоком, когда мои глаза привыкли к чёрно-белому, что окружало меня.

— Ты наденешь этот плащ и дашь нам хоть какой-то шанс выбраться отсюда?

— Ты собираешься расстегнуть эти наручники, чтобы я смогла? — ответила я, не испугавшись.

Он страдальчески вздохнул, как будто это я облажалась, и через секунду наручники упали на пол. Он пинком закинул их в комнату и захлопнул дверь.

— Как ты это сделал? — спросила я, натягивая на себя окутывающий халат, находясь под впечатлением.

Он не ответил на мой вопрос.

— Надвинь капюшон пониже и держи руки в рукавах, чтобы никто не заметил, что они другие.

— И если уж на то пошло, почему они другие? Что это за место? И почему ты удосужился прийти за мной? Я думала, что тебе лучше от меня избавиться.

И тут я перестала задавать вопросы. Я почувствовала, что они приближаются.

Он тоже их почувствовал. Он протянул руку и опустил капюшон так низко над моей головой, что я не могла его видеть, одновременно опуская собственный.

— Приготовься бежать, — пробормотал он, таща меня по тёмному коридору.

— Разве мы не можем взлететь? — спросила я, спотыкаясь вслед за ним.

— Не здесь, — мрачно сказал он.

Совершенно верно. Коридоры были слишком узкими. Я ни разу не видела его достаточно ясно, чтобы догадаться о размахе крыльев, но сомневалась, что эти узкие коридоры могли вместить его. И я побежала.

В лучшие времена я могла пробежать несколько миль, не уставая. Даже в лучшие времена мать всех электрошокеров не стреляла в меня, и я не убегала, спасая свою жизнь. Не было никакого способа установить разумный темп с Михаилом, тащившим меня, — всё, что я могла делать, это бежать, пытаясь игнорировать моё колотящееся сердце и быстро сбивающееся дыхание.

Коридоры становились всё уже и уже. Свет все больше тускнел. А наши преследователи, если они вообще преследовали нас, были всё дальше, пока мы не перестали их ощущать.

Теперь коридоры превратились в туннели, с мрачными коричневатыми огнями, расположенными высоко в каменных стенах. Тропинки разветвлялись снова и снова, но Михаил не колебался, совершая один поворот за другим.

— Сюда, — грубо сказал он, взяв меня за руку и втолкнув сквозь маленькую дверь.

Я охотно вошла в кокон темноты, такой густой, что меня охватила паника. Я услышала стук закрывающейся двери, и это было уже слишком. Я никогда в жизни не страдала клаустрофобией, но внезапно меня охватило потрясение. Я почувствовала, как стены сомкнулись вокруг меня, моё дыхание застряло в горле, и я подумал, что сейчас умру…

Сильные руки обхватили меня и притянули к сильному телу Михаила, его рука легла мне на затылок, прижимая моё закрытое капюшоном лицо к его плечу. Я вздрогнула, пытаясь успокоиться. "Глупо, глупо, глупо, — ругала я себя, задыхаясь. — Ты не можешь позволить себе поддаться любому проявлению слабости. Борись с этим, борись…"

— Прекрати бороться, — прорычал Михаил мне в ухо. — Ты делаешь только хуже. Отпусти. Ты со мной.

Ты со мной. Почему от этих слов мне захотелось плакать? Я закрыла глаза, хотя в темноте в этом не было необходимости, и сосредоточилась на медленном, ровном биении сердца Михаила против моего бешено бьющегося, трепещущего. Сосредоточилась на руке у меня на шее, утешающей меня медленными, успокаивающими движениями. Сконцентрировалась на его твёрдом теле, прижавшемся ко мне, его дыхании на моём лбу, спокойном и уверенном.

— Ты со мной, — повторил он.

И я отпустила.  * * * 

МИХАИЛ ПОЧУВСТВОВАЛ, КАК НАПРЯЖЕНИЕ ПОКИДАЕТ ЕЁ ТЕЛО, как она медленно обмякла. Он взял её на руки, прижал к себе и двинулся вглубь кладовой. Он знал это место, знал его лучше, чем кто-либо. Сейчас они в безопасности, пока он не решит, что делать дальше.

Он отошёл к дальней стене, не нуждаясь в глазах, чтобы понять, куда идёт, и опустился на пол, всё ещё держа Тори на руках. В кои-то веки она не боролась с ним. Он боялся, так боялся, что опоздал. Что он придёт в комнату Белоха и найдёт её в качестве одной из них. Лишённой цвета, лишённой жизни.

Он должен был знать, что Белох не сможет взять её так легко. Она была бойцом, таким же воином, как и он. Чтобы победить её, потребуется нечто большее, чем Белох.

Она прижалась к нему, странно доверчивая. Время, проведённое в его постели, всё ещё беспокоило, и это, должно быть, вдвойне беспокоило её, учитывая её ограниченный опыт. С другой стороны, возможно, она не знала, насколько сильной была их связь. Как будто миры столкнулись и смешались. Должно быть, это и есть настоящая связь, нравится ему это или нет. Должно быть, именно это и означало найти свою истинную пару.

Он не должен был этого делать. Он не взял достаточно крови, но всё равно был опасно близок к исполнению пророчества, которое убьёт её.

Он боролся с желанием притянуть её ближе. Она либо спала, либо отдыхала, и ей не нужно было, чтобы её беспокоили. Ей нужно столько времени, сколько он осмелится ей дать.

Он зарылся лицом в её волосы, вдыхая её жасминовый аромат. Неудивительно, что он не смог устоять перед ней. Должно быть это химическое, гормональное. Что-то, что вышло из-под его контроля. Жестокая шутка судьбы.

Он был и ненасытен, и воздержан в разные периоды своего существования, и не чувствовал особой разницы. Воздержание было проще. У него была только одна пара, и он никогда не брал её кровь. Она умерла раньше, чем он успел узнать её, а он даже не мог вспомнить их секс. Тори была другой, чертовски другой, и Марта и другие, должно быть, знали это.

Человечной. Разве не этим термином сейчас пользуются люди? Не жалуйтесь на то, что вам подарила судьба, смиритесь с этим и двигайтесь дальше.

Он сражался с Тори и проиграл первую битву. Затащить её в постель определённо было поражением, каким бы приятным оно ни было. Ему не нужно было говорить ей об этом. Они должны были научиться сражаться вместе, чтобы выбраться из Тёмного Города и из этого мира бесконечной ночи. Как раз вовремя, чтобы встретить последнюю битву, которая заберёт её жизнь.

Боги должны быть бессмертными, как и ангелы. Не то чтобы ангелы не могли умереть, Нефилимы и Уриэль позаботились об этом. Но жизнь Тори казалась гораздо более хрупкой, несмотря на всю её удивительную силу. Она будет уничтожена слишком скоро. Жизнь была бы намного проще, если бы ему было наплевать.

Он должен был бы опустить её, но пол был твёрдым камнем, и ей было удобнее в его объятиях. За эти годы он без особых усилий обнимал многих женщин, как до, так и после своего падения. Но никто никогда не ощущался так хорошо, как Тори, идеально вписываясь в безжалостно твёрдые контуры его плоти. Как будто он не мог сказать, где кончается он и начинается она. Опять жестокие фокусы судьбы. Хотя, возможно, судьба тут ни при чём.